«Господи, — вдруг содрогнулся Ван, — ведь завтра утром…»

Завтра утром ему вновь предстояло играть «Слава Трору!». И послезавтра. И всю жизнь!

Чтобы успокоиться, он взял трубу и еще немного поиграл. Вы легко догадаетесь, что играл он в этот вечер вовсе не марш.

А как же Трор? Что стало с ним? Когда к нему подошли трое служителей порядка, Трор, разумеется, устроил в ресторанчике безобразную драку. Однако — без волшебной силы — он был вскоре побежден и доставлен в тюрьму.

Заметим, кстати, что в первоначальном Городе Трора тюрьмы не было вовсе. Это здание построили после. Не то чтобы в Городе было много преступников, нет. Горожане, спроси вы у них, зачем им тюрьма, ответили бы: «Что мы, хуже других?» Добрые эти люди стремились быть не хуже соседей — и прилагали к тому немало усилий. Это мы с вами знаем, что нельзя быть лучше всего света сразу.

Что с того? Если у жителей Города чего-то не было из того, что в изобилии водилось у соседей, они просто-напросто заявляли, что это что-то — явная глупость, владеть которою могут лишь отсталые люди… Но я опять отвлекся.

Итак, Ван сидел у окна и с грустью думал о том, что всю жизнь — подумать только, всю жизнь — играл плохую музыку и даже не знал, что есть на свете хорошая.

Он вновь поднял трубу, и над ночными улицами полилась мелодия — гордая и печальная.

Тут дверь без стука распахнулась, и в комнату вошли уже знакомые Вану три господина.

— Вы арестованы, — сказал ему господин со ссадиной на лбу и с распухшим носом.

— Позвольте, — начал было Ван, но его уже тащили вниз по лестнице к черной карете, стоявшей у подъезда.

Возница взмахнул кнутом, и карета понеслась по ночным улицам — прямо к мрачному зданию тюрьмы.

Вана долго вели по мрачным, пахнущим сыростью коридорам, мимо угрюмых часовых, пока не подвели к окованной железом двери. Один из часовых снял со своей шеи ключ на бронзовой цепочке и открыл замок. Дверь со скрипом распахнулась, и бедного Вана втолкнули в камеру.

— С новосельицем, — прозвучал из темного угла насмешливый голос.

Да-да, разумеется, это был Трор собственной персоной!

— Здравствуйте, — робко произнес Ван.

— Ого, — удивился Трор, — старый знакомый! Ну, рассказывай.

— Что тут рассказывать, — вздохнул Ван. — Я и сам не знаю, за что я сюда попал.

— Брось, — возразил Трор, — об этом говорит весь город. Ведь ты — музыкант Ван?

— Да, — удивился Ван — А как вы догадались?

— Так что же ты молчишь?! — взорвался Трор. — Ведь это ты задумал переименовать Город, взорвать тюрьму и даже написал песню, призывающую к борьбе?

— Я? — изумился Ван. — Песню я, правда, играл, но это не моя песня, ее принес ветер. А что касается бунта…

— А что за песня? — поинтересовался Трор.

— Ну вот: та-та-ра-та-ри-ти-ти…

— Ничего, — согласился с Ваном собеседник. — Все лучше, чем…

Он не договорил, но Ван понял, что имелось в виду.

— А за что арестовали вас? — поинтересовался он.

— За то, что я — Трор, — ухмыльнулся сосед.

— Но…

— Никаких «но»! — зарычал Трор. — Хватит! Или я — Трор, или быть тебе морским ежиком. Ей-ей, превращу!

— Но если вы — Трор, — возразил Ван, — то как же вы дали себя задержать?

— Очень просто. Я проснулся тут, — Трор неопределенно помахал рукой, — а моя волшебная сила дрыхнет. Да оно и к лучшему. Знаешь, — добавил он, помолчав, — я как-то изменился, пока спал. Подобрел, что ли? Шесть веков назад я злее был! А теперь вот думаю: стоит ли кого-то наказывать? Все-таки в том, что вы стали такими, есть и моя вина, а?

— Какими такими? — не понял Ван.

Трор вздохнул и стал рассказывать. Сначала он рассказал, как шел по свету и что видел по дороге, каждый раз прибавляя: «Этого у вас нет… Это вам и не снилось…» Ван был поражен, он и не знал, что мир так велик. Трор утверждал, что шел годы и годы, а ведь Город, в котором Ван прожил всю жизнь, легко можно было пройти из конца в конец за пару часов.

Затем Трор рассказал, как, выйдя на перевал, он восхитился красотой долины и превратил себя в Город. Он рассказывал о прекрасных зеленых рощах, о водопадах, которые теперь неведомо куда делись, о том, наконец, как дом за домом придумывал он Город — чтобы жителям его было красиво и удобно.

— Разве, — говорил он, — я создал хоть одного полицейского? Разве я, один из самых мудрых волшебников, мог написать школьные учебники, в которых говорится, что Земля — плоская? Но ведь именно это там сейчас написано! И зачем? Все только для того, чтобы поместить этот ваш Город в самый центр мироздания!

— А какая Земля на самом деле? — удивился Ван.

— Кру-гла-я! Понял? А? — Трор безнадежно махнул рукой, а затем, без всякой связи с предыдущим, вдруг заявил: — А до судьи я все-таки доберусь!

— До какого судьи? — не понял Ван.

— Тебя не судили еще? — обрадовался Трор. — Ну, парень, у тебя все впереди! Это такой цирк!..

— А что такое цирк?

Трор с жалостью посмотрел на Вана и отвернулся к стене, словно желая показать, что не имеет ничего общего с таким неучем. Через минуту он уже храпел.