— По адресу, — повторил я, дыша так, будто стометровку пробежал с максимальным ускорением. Не то чтобы запыхался, просто откат пришел, понял мозг, как близко от живота был нож, вот и выбросил в кровь кучу боевых гормонов.

Филиппов стоял, не в силах произнести ни слова. На его глазах едва начавшийся опрос потенциального свидетеля закончился короткой дракой и появлением подозреваемого, а он даже пары слов сказать не успел.

— У тебя наручники есть? — спросил я.

— Нет.

Я и не рассчитывал на положительный ответ. Следователи не носят с собой браслеты, как и многие другие вещи, нужные для задержания преступников. Знаете почему? Потому, что мы обычно никого не задерживаем!

Впрочем, керченский коллега мог быть исключением из правил, потому я и спросил его про наручники. Облом, а ведь задержанный не выглядел мирным парнем. Скорее всего, когда боль от удара отступит, а дыхание вернется, он снова попытается напасть. Значит, нужно его чем-то связать. Занавеска на окне вполне для этого подходила.

— По протоколу мы должны вызвать наряд и оформить задержание, — выдал вдруг Алексей, наблюдающий, как я срываю штору и, морщась от пыли, рву ее на широкие полосы.

— «При невозможности предпринять необходимые меры для доставки подозреваемого в любой стационарный пункт полиции», — процитировал я ему выдержку из уложения об оперативно-розыскной деятельности. — Сами, короче, доставим. Но сперва поговорим. Работал «по горячему»?

Так назывался метод допроса, в котором подозреваемого начинали колоть сразу, как взяли. Тот еще не успевал правдоподобной лжи придумать, обычно был нервозен и предрасположен к необдуманным поступкам или репликам.

— Нет, — отозвался Алексей.

— Будем учиться. У меня у самого опыт небольшой.

Я и в самом деле был сторонником кабинетных допросов. Когда преступник аккуратно пристегнут к столу наручниками, а за дверью дежурит наряд полицейских. А тут — никаких ведь условий! В комнате Мохова не было даже мебели, к которой его бы можно было привязать. Пришлось просто зафиксировать руки и ноги и начать допрос, едва только в глазах задержанного появился разум.

— Ты ее знаешь, верно? — начал я с вопросов о Панфиловой, а не с нападения на себя.

— Нахер пошел!

— Ты же в курсе, что она мертва, дурилка? Утопили ее. А у меня только что появился нормальный кандидат на роль ее убийцы. Тебя с ней видели незадолго до смерти.

— Я ее не топил!

— Так не знаешь или не топил?

Пауза. По глазам было видно, что Мохов пытается лихорадочно обсчитать ситуацию, но времени на то, чтобы выдать сколько-нибудь приемлемую версию я ему не дал. У него наверняка был опыт общения с полицией, но раньше-то убийство на него не вешали. Точнее, убийства.

— Вообще-то у меня серия из восьми убитых женщин, — добил я его следующей фразой. — За что ты их так, Витя?

— Свои висяки на меня хочешь сбросить, мусор? — оскалился задержанный. — Только нету у тебя ничего на меня! Чистый я, понял?

К счастью, Филиппов в допрос не вмешивался. Опыта у него — я уже в этом успел убедиться — не было, но зато чуйка следацкая была развита очень хорошо. Благодаря ей он в свое время и смог свести разрозненные самоубийства в одно дело. Сейчас он стоял с умным видом, даже блокнот из внутреннего кармана пиджака достал, фиксировал показания. Играл «хорошего» — в паре полицейских достаточно одного «неадеквата», роль которого я взял на себя.

Бить я его не собирался. Почему-то бытует мнение, что полицейские именно так и работают на допросах — привяжут человека к стулу и лупят почем зря. За других не скажу, сам я не сторонник применения силы. Порой, конечно, можно и нужно стукнуть злодея, а где-то достаточно верной интонации в произнесенной фразе. Талант следователя как раз и заключается в том, чтобы подобрать к преступнику нужный инструмент.

Мохова бить было бесполезно, это я сразу понял. Его жизнь с рождения дубасила так, что я никаких новых горизонтов ему не открою. А вот на чем можно было попробовать сыграть, так это на надежде. Эта дамочка, как известно, часто ходит рядом со страхом неизбежности.

— Ты, ошибка контрацепции, на полицейского с ножом напал, — продолжил я давить, нехорошо усмехаясь. — Как раз в тот момент, когда он, то есть я, пришел с тебя свидетельские показания снимать. Думаешь, после такого присяжные будут долго думать перед тем, как отправить тебя на пожизненное?

— Не по понятиям ты, черт, работаешь! — продолжал держаться Мохов. — Чужое вешать не по понятиям.

— А ты меня поучи работать, давай! Ты мне живой, в принципе, не нужен. Я тебя, клоуна, до участка не довезу. Я же не местный, даже не полицейский. Я из Секции, дурилка. Выпотрошу здесь магией, да и вся недолга! Как тебе такой расклад, Витя?