Пока я ее слушал, орк с гномом упаковали арестованного похитителя в машину, а эльфка сообщила, что едем мы в Феодосию. Она, дескать, ближе, а нам бы, по-хорошему, надо блиц-допрос американца провести. Я в этом намерении ничего странного не заметил, кивнул и сел вместе с Кэйтлин на заднее сидение полицейской машины.

Всю дорогу девушка рассказывала мне свои злоключения, подтверждая мои нехорошие предположения, что похититель был из числа Вивисекторов. За разговорами я и не заметил, как мы доехали до полицейского управления в Феодосии. Присоединившись к коллегам, я сунулся было в комнату для допросов, но путь мне преградил гном.

— В чем дело, Ноб? — без тени подозрений уточнил я.

— Госпожа просит, чтобы ты прошел в другую допросную, — ответил тот, отводя взгляд.

— Ясно, — я прошел чуть дальше по коридору, толкнул дверь во вторую комнату. — Звали?

В допросной находились эльфка и орк. А вот задержанного американца не было, что сразу же меня напрягло. Следующая фраза Шар’Амалайи подтвердила мои опасения.

— Садись, Антон, — сказала эльфка. — Нам надо прояснить дорожное происшествие.

— А похитителя нам допросить не надо?

— Он никуда не денется, — нервно дернула она щекой. — А вот относительно тебя у меня такой уверенности нет. Вот, подпиши, кстати.

Она толкнула по металлическому столу лист бумаги. Я взял его в руки и с удивлением опознал в нем бланк отказа от претензий — стандартный документ, который давали на подпись всем, кто проходит процедуру глубокого ментального сканирования.

— А где бланк согласия на проведение этой процедуры? — со смешком уточнил я. Веселья, однако, не испытывая.

— Ты сотрудник специальной службы, на тебя не распространяются обычные процессуальные нормы, — Шар’Амалайя вздохнула. — Антон, подпиши и давай покончим с этим.

— С чем, Амалайя? — тоже решил не ходить вокруг да около я. — В чем меня подозревают?

— Удаленный контроль, — пояснил вместо эльфки Годрох. — Мы считаем, что ты, как и Кэйтлин, подвергся воздействию офицерского венца.

— Да что за чушь-то, коллеги?

— Тогда как ты объяснишь свое внезапное озарение перед заминированным участком дороги?

Следователь, который рассказывает двум магам, один из которых ментат, о совпадениях — жалкое зрелище. Я в них не верю, они в них не верят — так на кой черт воздух сотрясать? Ежу же понятно, что не могло такого произойти, чтобы мне в туалет приспичило ровно перед ловушкой, на нас поставленной. Но и правду говорить было нельзя. Не зря же тот мужчина из «сна» об этот отдельно сказал.

Может показаться странным, что я готов был скрывать от коллег (друзей, можно сказать) то, о чем меня попросил незнакомый человек, про которого я даже не могу с уверенностью сказать, что он не враг. Но я чувствовал — на уровне интуиции чувствовал! — что просьбу его лучше уважить. Объяснить этого не мог, правда.

— Я не могу, — развел я руками. Положил бланк отказа от претензий на стол, чиркнул в нижней его части свою подпись и толкнул лист к эльфке. — Правда, не могу. Давайте сканирование.

В конце концов, этот странный визитер, использовавший орочью технику дальней связи, ничего не говорил о запрете ментального сканирования. Знал или не знал он о такой возможности — неважно. Этим он оставил лазейку для сохранения хороших отношений с коллегами. Врать им после того, что мы вместе прошли, мне было неприятно. А так орк мой разум прозондирует, поднимет последние воспоминания и все всё узнают. Включая причину, по которой я молчал.

Годро зашел мне за спину, положил свои лапищи на виски и прогудел:

— Постарайся расслабиться. Так нам обоим будет легче.

Я и не собирался напрягаться. Процедура не самая приятная, но орк был прав — если не пытаться защитить свои тайны, то проходит она относительно терпимо. Сильная, но короткая боль в затылке, когда воля ментата проникает в твой разум, неприятное ощущение чужого присутствия в голове, легкая тошнота, какая бывает при легком похмелье. И все, в общем-то. Если проводящий сканирование ментат достаточно опытен, это и минуты не занимает.

Годрох провозился три. Легкое похмелье уже давно переросло в серьезную мигрень, подступающие волны тошноты я едва сдерживал, а он все копался и копался в моем разуме.

— Слушай… — прокаркал я едва слышно. — Заканчивай… Уже… Я ж кончусь… сейчас…

В тот же момент ощущение чужого присутствия ушло. Орк отнял ладони от моих висков, сделал шаг назад и — я по звуку это понял — бессильно привалился к стене.

— Одна из сильнейших защит, которые я встречал на практике, — произнес он, тяжело дыша. — Вязкая, как кисель! Сопротивления, вроде, и нет, но проходишь слой за слоем, вязнешь и понимаешь, что можешь и не выбраться. Антон?