– Тогда раздайте всем еды и питья! – приказал я. – Пусть люди восполнят силы.

– Хочешь ускорить восстановление энергии? – поинтересовался Борборыч.

– Хочу, – кивнул я, глядя, как Котов отдаёт распоряжения. – Можно после еды даже поспать. Всё равно пара часов у нас в запасе есть, враги-то совсем на нуле…

Так оно и вышло. Время было обеденное – обителевцы устроились в отдалении от вала и принялись перекусывать. Но это и вправду был чисто символический перекус. У них действительно сгорели припасы, так что они распределили остатки еды между всеми бойцами. А я, естественно, пошёл подрывать их боевой дух. Взгромоздившись на кучу камней, оставшихся после разрушения забора, я принялся уминать солёную рыбку, попутно попивая воду из фляги. Подло, скажете? Да! Так и есть!.. Пускай смотрят и завидуют – мне вообще ночью горло перерезать пытались, пока я дремал…

Искупавшись в лучах ненависти и зависти, я отправился поправлять здоровье посредством крепкого дневного дрёма. Разбудили меня почти через час. Котов закончил подсчёт врагов и союзников – и поспешил обрадовать меня и Борборыча.

– Нас осталось восемьсот сорок четыре человека. Врагов – около тысячи двухсот, – сказал он. – Пока мы, к сожалению, идём ровно нос к носу. Даже если мы и получше справляемся, это ещё ничего не значит…

– Значит, Котов! – возразил я. – Мы сейчас наелись, напились, подремали… Жизни частично восстановлены, а энергия у меня вообще сто процентов. А вот враг себе такого позволить не может! Здесь не получится на одних морально-волевых выехать… К тому же, я тебе открою секрет: почти у всех ударников есть такое умение «неспуль». Оно позволяет нам без последствий опустить бодрость до минус пятидесяти процентов.

– Ага, – кивнул руководитель ополчения. – А у всех остальных при уходе в отрицательное значение – снижаются жизни…

– Именно! – кивнул я. – Так что нам всего-то надо продержаться до вечера. За ночь мы измотаем их до смерти.

– Но… Тогда вам надо уцелеть, а вас осталось всего сорок девять человек, – заметил Котов. – А до ночи ещё часов шесть, не меньше.

– Ничего, продержимся… – успокоил я его.

И мы держались… Враг ходил на приступ ещё дважды. И каждый раз нас становилось всё меньше и меньше. Ополченцев осталось ещё чуть больше трёх сотен. Ударников – всего четыре десятка.

Когда солнце начало клониться к горизонту, враги снова отступили и оставили нас в покое. Они-то нас оставили, а вот мы их – нет… Сорок ударников, выживших в боях, передохнули около часа, а потом – заметив, что враг собирается спать – сбились в плотную группу, перешли через вал и решительно направились по направлению к обителевцам. Во главе группы шли я и Борборыч.

– Наконец-то! Смелый бой, лицом к лицу! – радовался Нагибатор. – Без прикрытия стен, без страха за свои булки! Вот он, тот день, ради которого стоит жить!..

Для протокола: оптимизм этого психа я в норме не разделяю! Я – нормальный!

На нас смотрели удивлённо, вообще не понимая, что происходит. Только Ариша и её приближённые, кажется, догадались, зачем мы идём к ним – и это понимание радости им не добавило. Девушка рванула вперёд – нам навстречу, а за ней устало потянулись и все остальные бойцы. Она не дошла до нас метров двадцать. Просто остановилась и начала отходить спиной вперёд – а мы-то и не думали замедляться!

– Вы серьёзно? Вы придурки? – выкрикнула она. – Уставшие, без энергии – в тридцать рыл против шести сотен?

– Ариша, если всё действительно так, то ты слишком сильно переживаешь, – заметил я.

– Значит, не так? – прищурилась она.

– Именно так! – ответил я, нехорошо улыбнувшись.

Девушка нахмурилась, оглянулась, но всё, что она могла увидеть – это уставшие и удивлённые лица своих бойцов.

– Нас намного больше… Вы в курсе, да? – растерянно спросила она. До первого ряда ей оставалось всего несколько шагов, а тогда все разговоры, понятное дело, прекратятся.

– Количество не равно качеству! – гордо ответил за меня Нагибатор.

А больше никто ничего добавлять не стал… Когда до противника осталось шагов пять, мы сбились в плотную группу. Я и Нагибатор выступили вперёд – он с молотом, я с булавой – и начали самый странный бой в своей жизни. Обителевцы быстро окружили наш маленький отряд и принялись давить, только вот толку им от этого было немного…

Возникало ощущение, что враги участвовали в какой-то странной игре – они несколько раз били по нам, а потом сразу отступали. Будто вальс танцевали: шаг вперёд и шаг назад... Некоторые вскоре роняли оружие и становились лёгкой добычей, если их не оттаскивали свои же, а другие, сжав зубы, продолжали биться до того момента, пока прямо стоя не рассыпались чёрным пеплом. Наше кольцо тоже постепенно сжималось – нет-нет и погибали один или два бойца. Мы даже не пытались никуда прорваться – просто не давали противнику набраться сил. Мы умирали один за другим, но большая часть оставшихся обителевцев вынуждена была стоять рядом и не спать.

Пару раз я видел полное боли лицо Ариши, которая взобралась на небольшой отвал породы из тех, что остались после добычи руды, прижала руки к груди и смотрела за сражением. Её было совсем чуть-чуть жалко – вот самую малость… И то только потому, что я был сильно занят добиванием её воинства. А оно, воинство, стремительно таяло в вечернем сумраке…

Когда опустилась тьма, из-за вала вышли ополченцы, ведомые Котовым. За прошедшие пару часов они успели и поесть, и попить, и подремать. Сил у них хватало, да и освещения, чтобы разглядеть происходящее – тоже. В свете факелов я видел, как в глубине вражеского войска то тут, то там взвивались вверх облачка чёрной пыли. Те, кто сидел в заднем ряду – стоять они уже не могли – даже не пытались подняться при приближении мысовских ополченцев.