– Как идёт работа? – Билли подходит ко мне сзади и обнимает за талию, продолжая говорить: – Не хочешь передохнуть?

Я разворачиваюсь к парню. На нём джинсовый рабочий комбинезон, белая футболка и панама, скрывающая голову от палящих солнечных лучей. Руки спрятаны под грязными от глины перчатками.

– Всё хорошо, – отзываюсь я. – С астрами уже закончила, остались пионы и фиалки. Только посмотри, какая красота!

Я жестом демонстрирую парню результат моего многочасового труда, правда, Билли никак не реагирует. Мне взаправду нравится новый вид клумбы: она выглядит оживлённой, и я уверена, что она будет ещё красивее, если закончить рассадку цветов в ближайшие дни.

– Ты даже не обедала, – замечает Акерс.

– Я не голодна.

– Уверена?

Меня начинает напрягать его настойчивость. Я наслаждалась пением птиц, наслаждалась шуршанием длинных стеблей ровно до тех пор, пока он не пришёл. Созданная моими руками идиллия начинает медленно разрушаться.

– Если бы я хотела, то пришла бы на обед, – огрызаюсь я. – И вообще, разве тебе не нужно помогать остальным в саду?

В щеку прилетает тяжёлая ладонь, и моя голова по инерции поворачивается вбок. Теперь щека горит, а на коже появляется покраснение. Я медленно тру рукой место, куда меня только что ударил Билли Акерс, но боль не утихает.

– Пойди умойся, ты вся грязная, – командует он. – И придержи язык за зубами – он тебе ещё понадобится.

Он не раз бил меня раньше, поэтому со временем я привыкла к его пощёчинам. Не могу сказать, что мне нравится боль, которую парень мне причиняет, но и пожаловаться я не могу: ничего не изменится. Да, бабушка сделает ему выговор, да, Билли посадят на домашний арест, но вскоре он всё равно будет прощён. Из-за одного Акерса я не могу ограничить своё времяпровождение с бабушкой, ведь тогда мы перестали бы видеться друг с другом ещё позапрошлым летом.

Именно тогда мы начали встречаться, а до этого мне удавалось увиливать от ответов. Когда нам двоим было по одиннадцать лет, мы были так ветрены и легкомысленны. Билли клялся в искренности своих чувств. Я видела в нем оскорблённого жизнью мальчишку, чьи голубые глаза засверкали от первой влюблённости. Когда ему исполнилось двенадцать, и в голове у него уже начинали зарождаться первые взрослые мысли, он поклялся добиться моего сердца, а я звонко смеялась ему в ответ. Я видела в нём отважного мужчину, которого не страшат препятствия. Когда ему исполнилось тринадцать, он первый раз в своей жизни затеял драку. Потом ещё одну. Затем новые ссадины появлялись на хмуром лице Билли Акерса с каждым последующим днём, и в один день всем стало страшно связываться с ним. Я видела в нём сорванца, не достойного звания мужчины. Тогда я сказала Билли, что не хочу встречаться, но он решил, что всё будет иначе.

Я бросаю его на улице и скорым шагом скрываюсь за дверьми детского дома. Внутри нет никого, кроме персонала и нескольких ребят, которые не захотели выходить на работу, поэтому ванная комната оказывается свободной.

Я захожу туда и подхожу к зеркалу. Ванная комната редко сияет от чистоты. Красивой мозаикой на полу выложены самые разные узоры, но в последнее время они скрыты под старенькими тряпками, а белые керамические раковины частенько покрываются налётом.

Я начинаю присматриваться к лицу в отражении. На щеке осталась грязь от перчатки Акерса. Внимательно рассматриваю алый след от пощёчины, убеждаясь, что Билли рассёк мне щеку. Включив тёплую воду, я начинаю промывать рану. Благо, на полочке завалялась старенькая бутылочка с перекисью водорода, и я без проблем обеззараживаю небольшую ранку.

Внезапно дверь в ванную комнату широко распахивается, но почти сразу захлопывается. От неожиданности я подпрыгиваю на месте и роняю на пол бутылочку с перекисью.

– Извините, здесь было открыто, – оправдывается Люк, стоящий по ту сторону двери.

Я перекрываю воду, хватаю первое попавшееся полотенце и вытираю щёку.

– Ничего, я почти закончила, – кричу я, поднимая пустую бутылочку от перекиси. – Я уже умылась, дай мне несколько секунд.

Я оставляю мокрое полотенце в корзине для грязного белья, после чего беру половую тряпку и несколько раз прохожусь ею по месту, где разлилась перекись водорода. Сложив её вдвое и оставив рядом с ведром и шваброй, я протираю взмокший лоб тыльной стороной ладони.

– Можешь входить, – говорю я, и дверь вновь открывается.

Люк появляется в ванной комнате по пояс голый. Я задерживаю взгляд на его оголённой груди дольше, чем положена, но отчего-то не могу оторваться. Через предплечье парень перекинул футболку, а вокруг шеи обвязано белое махровое полотенце.

– Всё в порядке? – осторожно интересуется он, и я выхожу из ступора.

– В полном, – отвожу глаза в ноги и делаю несколько шагов в сторону выхода.

– Что это за царапина?

– Упала, – вру я.

Щеку продолжает щипать.

– Будьте аккуратнее, – наставляет Люк. – Зовите, если понадобится помощь в саду.

– Хорошо, – коротко киваю я, подходя к двери. – Только я почти закончила. Ты не хочешь присоединиться к остальным ребятам? Мы рассаживаем замечательные фиалки и молодые деревья!

– Вам нравятся фиалки?

– Да, – киваю я. – Так ты пойдешь?

– С радостью, только схожу в душ. Представляете, помогал Хью с готовкой, и не уследил, как убежало молоко, – Люк демонстрирует мне футболку с мокрым пятном.