В тексте есть: драконы, академия, от ненависти до любви
Когда-то незабудки были синими и помнили о вечной любви.
Но в мир пришли драконы, сжигая всё на пути, и незабудки окрасились цветом пламени. Они не забудут, как горели города, а синее небо вспыхивало огнём. Они помнят обещание людей — ненавидеть драконов до скончания века.
И я помню. Помню, глядя в глаза дракону, которому меня продали.
ГЛАВА 1. Бал, незабудка и беглый жених
— У-у-у! С-с-заррхово племя… — тихо шипела я, потирая метку рода на запястье. Та, чуя мое бунтарское настроение, слегка пульсировала. Не то чтобы больно, так, зудяще. Пока. Пока я не пытаюсь удрать.
— Кассандра-ками, прошу вас, посидите спокойно… — несчастный вид Милли чуть остудил мой пыл. Сбежать-то всё равно не получится: если сейчас метка лишь зудит, то при настоящем бунте будет жечь до волдырей, да ещё и дядя по ней отыщет, куда бы я ни спряталась. А отгрызать руку ради свободы я не готова. Пока.
— Ай! Аккуратнее! — из-за вытянутого из прически волоска защипало в носу, а приставленная дядей камеристка снова заныла:
— Ваши волосы так сложно убирать в приличествующую юной невесте причёску…
Я глянула на ладную девицу без малейшего сочувствия — пусть старается. А усмирить мои буйные кудри действительно сложно, если не сказать невозможно. Уже за одно то, что Милли умудрилась зализать косым пробором чёлку, и стянуть за ухом тугой пучок, дядя должен ей премию. А теперь несчастная пытается из получившегося лохматого хвоста выплести "приличествующее" мне крыло сокола.
Я покосилась на запястье, на тыльной стороне которого золотился хрупкий цветок в обруче когтистой соколиной лапы. Цветок — знак драконисов (нелепость какая, никогда не понимала, как они могут быть связаны), а вот соколиная лапа, и вообще сокол — символ нашего рода.
От которого до недавних пор оставались лишь мы с тётей Амелис. А теперь появился дядя Тадеус. А вот тётушка… умерла.
Ох, глупая моя милая тётя, как же могла ты позволить этому подлому лису обмануть тебя? Впрочем, и я хороша, оглушенная безвременной твоей смертью, подпустила мерзавца слишком близко! Но он так искренне страдал, так трогательно волновался обо мне, да и мне было слишком плохо…
"Ах! Если с тобой что-то случится, а я не смогу прийти тебе на помощь — я не прощу себе этого, ведь моя Ами… — тут шли стенания, на фоне которых даже моё горе меркло. — М-моя Ами… она просила меня позаботиться о тебе, дитя"…
И я, Кассандра Фалькони, последняя из Соколов Агнигонии, позволила заклеймить себя меткой рода. Как глупая курица, право слово!
Кто-то мог бы со мной не согласиться, ведь метка рода — это престижно. По ней все могут видеть, что я не абы кто, а дочь древнейшего рода. Я даже имею право дать свою фамилию будущему мужу. Но никогда стану этого делать — ведь это значит вручить ему власть над собой. И тётушка… она ведь тоже ничуть не собиралась отдавать власти над собой мужчине, а вот поди ж ты…
Любовь, говорят, зла. Теперь я в этом уверена, и если раньше я посматривала на парней с любопытством, не слишком представляя, что в них может быть для меня интересного (ну, кроме совместных проказ, как с Реми), то теперь ни за что и никому не доверюсь!
Тадеуса Требени, будущего дядю, я впервые увидела два года назад, когда приехала на каникулы после первого класса старшей школы. Ещё тогда этот щеголь, младше тёти на пару лет, показался мне каким-то… скользким… — О, да! Теперь я точно знаю почему! — но тётя Амелис рядом с "её Тадди" порхала мотыльком. И я не смогла потребовать разрыва, ведь моя бедная тётя заслужила право быть счастливой.
При следующей встрече тётин "Тадди" вёл себя естественней — вжился в роль, подлец! — и даже, как и тётя Амелис, влюблённо сиял. Он нашел к ней подход. Со свадьбой не торопил, а когда та всё же состоялась год назад — не просил дать ему нашу, более древнюю чем его, фамилию. И я до последнего дня не знала, что тётушка, уже чувствуя смерть у порога — но не говоря мне ничего! — признала его главой нашего рода, поручив заботу обо мне.
Никак затмение на неё нашло. Как и на меня. Похоже, обладает это заррхово отродье скрытым даром — даром дурить головы глупым женщинам.
Ещё два месяца "убитый горем" Тадеус вёл себя идеально, а потом ожил — и решил продать меня драконисам!
И не сбежать, потому что метка… вернее, потому что дура. Ведь с детства привыкла никому не верить, а тут!.. О-хо-хо…
Одна надежда, что женишок не одобрит меня на роль… о крылатые хранители, понимать бы ещё, что за роль уготована "невесте" дракониса! Женятся эти недобитые монстры на своих, смешивая кровь лишь с династиями соседних стран. Мы, люди, для них не более чем муравьи, даже патриции — разве что офицеры их муравейника…
В моей груди снова начал закипать гнев, и я глухо зарычала, Милли испуганно дёрнулась, потянув очередной волосок, отчего мне снова захотелось чихать, а прическа слегка перекосилась. Душераздирающе вздохнув, девица принялась поправлять трудно-поправимое, а я продолжила ворчать на зеркало.
Через час в летней резиденции Дальсаррха состоится бал в честь приезда младшего наследника Североморийской династии драконисов. На этом балу я буду ему представлена… взвешена и измерена, оценена и признана… — эх! хоть бы негодной! — высоких драконовых стойл…