А еще получившаяся поделка не идентифицировалась системой. При попытке применить проницательность к этой хреновине интерфейс просто выдавал набор непонятных символов вместо названия, которые в добавок еще и мигали, сменяясь на другие. Никаких выпадающих списков со свойствами и способностями, хотя структура меню была, как у артефакта, а не как у обычного предмета. В общем, создали дварфы какую-то неидентифицируемую херню и теперь сами чесали бороды и разводили руками, пытаясь разобраться, что же это у них вышло. Одно они могли сказать точно — если эту штуку постараться и разбить, то пиздец всем окружающим. Такого количества дыма, высвобожденного одномоментно, хватит, чтобы простого человека на пару сотен лет отправить в глюколовную кому. Ну, значит в качестве карающего оружия вполне себе подойдет! Надо будет только придумать, чтобы оно после моей смерти не только из астрала выпадало, но и взрывалось! Ну, думаю, в храме найдется пара технологий. Если что, архимага с императором напрягу. Они люди умные, думать привыкли! Не то, что я.

— Ну что, дружище, что я тебе должен за эту ерунду? — обратился я к Горнбраду после того, как запихнул эту игрушку в астральный карман.

— Да брось ты, какие долги! — принялся отмахиваться алхимик. — Это я твой должник за столь бесценный опыт! Да и многие мастера готовы бороду отдать за то, чтобы побывать в Гар-Шяане, а я тут за просто так очутился.

— А зачем кому-то бороду отдавать? — смутила меня фраза. — Вернее, кому она нужна?

— Ну так это… — посмотрел алхимик на мастера растерянно-смущенным взглядом.

— Да думаю, им можно сказать. — задумчиво потер нос Скалолом. — Только вы это, пообещайте, что не расскажете никому. Это важный секрет нашего народа.

— Да можем даже поклясться. — пожал я плечами и произнес. — Клянусь Мардукором, что все, что мне расскажут про донорство дварфийской бороды, останется только со мной! Мелкая, повторяй.

Система подтвердила клятву и, дождавшись, пока процедуру повторит Миюффт, я приготовился к хранению гостайны.

— В общем, это… — Не зная, с какой стороны подступить к вопросу, начал Горнбрад. — В нашем обществе считается крайне некультурным для бабы без бороды на общественных местах появляться. Это все-равно, что без одежды выйти. А с бородой не каждый дварф добровольно расстанется, вот и дорогой атрибут получается — парик для лица. Я вот своей супруге свою бороду пожертвовал, чтоб она в магазин выйти могла. Благо, что алхимик я, и эликсир для роста волос сварить сумел. Так месяц все-равно в подвале сидел, зелья варил, пока не отрастет.

— А ниче, что мы дома у вас были и без бороды ее видели? — на всякий случай уточнил я.

— Дома — это дома. — поднял руку мастер Скалолом. — Дома ты гостей можешь хоть голышом принимать. Это твое логово, и правила гостеприимства тоже твои. Кому не нравится — пусть катятся к себе и у себя дома ходят, как хотят!

— Потому и ходят разные слухи про наш народец. — хохотнул Горнбрад. — С одних, вроде того, что у баб наших бороды растут, мы и сами посмеяться можем. А за другие, про мужеложество, значит, и подобные, мы и головы проламываем!

— Или отрубаем. — поддержал его Скалолом, и коротышки хором рассмеялись.

— Очень странная традиция. — задумчиво произнесла Миюффт. — Я понимаю, если у мужика своя борода не растет, это еще может быть стыдным. А женщинам-то это зачем?

— А кто ж его знает. — пожали дварфы плечами. — Испокон веков так принято.

— А мне кажется, я даже знаю, откуда такое могло пойти. — усмехнулся я. — Вот в моем родном мире, несколько веков назад среди знати было модно парики носить. Такие густые, белые, кудрявые. Вроде как какой-то лысый король был, комплексовал и парик носить начал. А чтоб никто в него пальцем не тыкал, приказал всем фрейлинам своим и вельможам так же ходить. А поскольку в маленькой Европе все короли друг другу были близкой родней, попереженившись и переебавшись семьями за несколько веков, то и традиции быстро из одной страны в другую кочевали. Вот и с бородами вашими у баб. Не было ли у какого горного короля супруги со своей, настоящей бородой, или дочки? Если была, то тогда и приказать могли, чтоб дварфийка без бороды из дома выходить не смела. У нас вот, говорят, иногда бородатые бабы встречаются. Болезнь какая-то. А у вас?

В общем, коротышки в историю оказались еще хуже, чем я и лишь пожали плечами в ответ. Ну да и ладно, главное в мастерах-ремесленниках — знание своего дела. Осталось Леху отыскать. Гар куда-то смылся, и позвать дварфа-проводника теперь было некому, так что пришлось топать ножками и спрашивать ротиками, не видали ли они кузнеца-паладина. Херню такую попробуй не заметить, так что особых проблем с поисками не было. Практически за ручку довели.

Возле кузни-мастерской, где коротал время паладин, толпились местные обитатели и что-то весьма шумно обсуждали. Увидев Скалолома, дварфы расступились и показали ему объекты всеобщего внимания. В середине толпы лежали несколько напильников и кувалд разного калибра.

— Смотри, какая штука получилась! — воскликнул один из кузнецов и, подхватив один из молотов, стукнул им по полу.

Кувалда в его руке вздрогнула от удара и превратилась в шипастую булаву. От следующего удара булава обратилась в секиру. Затем в моргенштерн, потом просто в гладкий шар на палке. Потом снова булава, и так по кругу. После чего дварф отбросил этот молот-оборотень и подхватил напильник. Стукнув им по земле, он добился его превращения в широкий кинжал с двухсторонней заточкой. Затем в узкий трехгранный стилет. Широкий охотничий нож, кривой ритуальник, длинный кухонник и еще штук пять прочего колюще-режущего оружия.

Откуда у них такое взялось? Да это все перенакуренный Леха, оказывается, постарался. Вспомнив лучшие заветы кузнецов-жрецов, он нахуячил своей маны в местные инструменты. И чего-то у него в его глюкнутых мозгах наклинило, и он в лучших моих традициях придал предметам свойства своей ульты. И если моя мана придавала вещам творяще-дезинтегрирующие свойства… То Лехина мана повторила свойства его собственной ульты, и сотворила оборотней. Но поскольку у кузнечных поделок нет крови, то инструментам оказалось достаточно просто тех поделок, что ими когда-то изготавливали. А поскольку и мозгов у инструмента, хвала богам, тоже не было, то и переключали они режимы по порядку. Напильник вот, немало в своей жизни повидал. А молот, кажется, был еще новичком в своем деле.