Затем с минуту молча смотрит на него, сжимая его обеими руками.

— Что это было?

— О чем ты? — уточняю я.

Она смотрит мне в лицо.

— Что за таблетки ты подбросил ей в вино?

У меня дергается челюсть. Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

— Снотворное. Я не… Я никогда этого не делал. Просто мне очень хотелось, чтобы она поскорее заснула.

— Зачем? Чтобы ты мог поговорить со мной?

Я киваю.

— Это опасно, Лидс. Она была пьяна. А если бы она приняла еще одну таблетку?

Я наклоняюсь вперед, проведя рукой по волосам. Сжимаю шею и шумно выдыхаю.

— Я понимаю. Я даже не подумал. Действовал, поддавшись порыву.

— Если желание поговорить со мной подталкивает тебя к подобным импульсивным поступкам, то я сомневаюсь, что нам стоит продолжать.

Все в груди сжимается от мысли, что она хочет все прекратить. У меня осталось так много вопросов.

— Я бы никогда намеренно не причинил Лейле вреда. Это больше не повторится.

Уиллоу взглядом ищет в моих глазах подтверждение моих слов. Должно быть, увиденное ее устраивает, потому что она кивает в ответ.

— Хорошо. — Уиллоу наклоняется, прижав ладонь к урчащему животу. — Она вообще ест? Господи. Она постоянно изнывает от голода.

Я встаю из-за стола, вспомнив про тако.

— Я привез тебе тако. — Достаю из холодильника контейнер. Я попросил сотрудников положить мясо и соус отдельно от тортильи, чтобы блюдо можно было легко погреть и собрать. — Лейла съела только один в ресторане, возможно, потому что выпила четыре маргариты. — Я разогреваю еду, а Уиллоу ждет за столом. — Что будешь пить?

— Воды достаточно. Сомневаюсь, что ее тело сейчас способно вынести что-то крепче.

Я наполняю ее стакан водой и собираю тако. Когда я ставлю перед ней тарелку, у нее едва ли не блестят глаза. Она берет один и откусывает.

— Черт побери, — говорит она с набитым ртом. — До чего же вкусный. — Просто поразительно, насколько заметны небольшие различия между ними, например, в том, как они едят, пусть даже совершает эти действия одно и то же тело. — Лейла спрашивала, зачем ты купил тако с собой?

— Я сказал ей, что она мало поела. — Я задумываюсь над вопросом Уиллоу, склонив голову на бок. — Тебе же доступны ее воспоминания, когда ты в ее теле, верно? Разве ты не можешь вспомнить наш ужин, хоть и не присутствовала на нем?

Уиллоу вытирает рот салфеткой и делает глоток воды.

— Наверняка смогла бы, но это требует слишком много усилий. Ее мысли очень… беспорядочны. И я стараюсь не влезать в ее голову, когда вхожу в тело.

— Как ты это делаешь?

Уиллоу слегка наклоняется вперед и понижает голос, будто нас могут услышать.

— Это все равно что читать книгу. Прочесть целую страницу и осознать, что не понял ничего из прочитанного, потому что витал где-то мыслями. Вот каково быть в ее голове. При желании я могу сосредоточиться и целенаправленно усвоить всю информацию. Но я предпочитаю отвлекаться. — Она допивает всю воду до дна. — Порой находиться в ее голове совсем не весело.

— Что ты имеешь в виду?

Она пожимает плечами.

— Ничего дурного. У всех нас есть мысли, которые мы не озвучиваем. И порой странно видеть эти мысли, поэтому я предпочитаю не смотреть. Вторгаясь в ее тело, я думаю о чем-то другом.

Мне хочется спросить у нее, какие мысли Лейла не озвучивает, но не делаю этого. Сегодня я и так слишком далеко зашел со снотворным. И захожу еще дальше, позволяя Уиллоу использовать тело Лейлы, чтобы поесть тако. Тако можно оправдать множество дурных решений, но я сомневаюсь, что они стоят того, чтобы завладевать чужим телом ради возможности их поесть.

— Мы можем пойти поплавать? — спрашивает Уиллоу.

Ее вопрос застает меня врасплох.

— Хочешь выйти на улицу? Я думал, ты не покидаешь этот дом.

— Я этого не говорила, — поясняет она. — Я сказала, что не покидаю территорию, меня пугает сама мысль об этом. Но, сколько себя помню, я всегда мечтала пойти поплавать.

Не знаю, чего я ожидал от сегодняшнего вечера, но точно не того, что Уиллоу захочет пойти плавать. Но почему бы и нет, раз вода в бассейне подогревается.

— Конечно, — отвечаю я, удивляясь неожиданному повороту событий. — Пойдем плавать.

Она съела два тако, оставшийся третий оставляет на тарелке и отодвигает от себя, будто наелась до отвала. Я забираю тарелку и выбрасываю остатки еды.