Делать что-то было поздно.

Несчастный детектив еще несколько секунд цеплялся за балконные перила, беспомощно болтая ногами в воздухе, но тут к нему снова подскочил Доминик и укусил за палец.

Руки разжались, и частный детектив Куликов с жутким криком полетел вниз…

На его счастье, прямо под балконом оказался козырек крыльца, на который и свалился Василий Макарович. Благодаря этому козырьку он остался жив, отделавшись несколькими переломами, а также многочисленными ушибами.

– Ох уж эти мужчины! – приговаривала я, перебирая вещи. – Ну сколько же с ними хлопот! Глядеть за ними надо как за детьми! Ребенок хоть слушается изредка, а эти… Ну зачем, скажите на милость, он полез на балкон? Зачем доверился этим гадам, которые уперли у него люльку в самый нужный момент? Сам же говорил, что в нашем деле никому нельзя доверять, только напарнику! Ну и взял бы меня в напарники, уж я бы его не подвела! Но нет, он считает, что я гожусь только для того, чтобы варить ему борщи и перебирать бумажки! Оперативник, видите ли, из меня никакой! А кто, интересно, вытаскивает его из разных передряг? Кто попадает в такие места, куда ему вход закрыт? Кто устраивается работать то горничной, то уборщицей, то официанткой, то продавщицей?

Только не подумайте, что я повредилась умом и разговариваю сама с собой. Нет, собеседник у меня есть – вот эта развалившаяся сейчас посреди комнаты туша песочного цвета с лобастой головой и пастью размером с дорожный саквояж моей бабушки.

Бордоский дог Бонифаций, уменьшительно – Бонни. Бонни – свет моих очей, моя надежда и опора, Бонни – хулиган и капризуля, Бонни – верный и преданный, Бонни – смелый и грозный. Я люблю свою собаку и могу повторять это много раз. Бонни, со своей стороны, меня обожает, но совершенно не слушается. Он считает, что я легкомысленная, доверчивая и вообще небольшого ума особа, за которой нужно присматривать. И ни в коем случае никуда не отпускать одну. Поэтому Бонни всегда очень сердится, когда я оставляю его одного в квартире, он считает, что мы всюду должны ходить вместе. А когда Бонни сердится – это, доложу я вам, зрелище не для слабонервных.

Во-первых, он воет. И вой этот напоминает нечто среднее между воем дисковой пилы и пожарной сирены. Что там собака Баскервилей, Бонни даст сто очков вперед поезду, несущемуся с курьерской скоростью, на пути которого застрял автомобиль с незадачливыми гангстерами, как часто показывают в американских фильмах.

Во-вторых, мое ненаглядное сокровище, войдя в раж, мечется по квартире и бьется головой о стены. Не нужно обладать большим воображением, чтобы представить, как выглядит наша квартира, когда я задерживаюсь надолго. Но это бывает редко. Обычно я поручаю Бонни заботам дяди Васи.

Так получилось, что последние несколько месяцев огромный дог и немолодой милиционер на пенсии – вся моя семья. Родителей своих я не помню – они развелись, когда мне не было и года. Мы жили с бабушкой, она умерла, когда я училась на третьем курсе техникума. Больше никаких родных у меня не было. Потом я вышла замуж и прожила шесть лет в браке, искренне считая его счастливым. А когда выяснилось, что это не так, – я хоть и переживала ужасно, все же сумела выдержать и долгий изматывающий развод, и всевозможные гадости, которые устраивал мне муж, теперь уже, к счастью, бывший. В это тяжелое время меня морально поддерживал Бонни, хозяева которого трагически погибли, и у нас с ним получилось, как поется в старой песне, «просто встретились два одиночества, развели на дороге костер…».

Слава тебе господи, это чудовище не умеет пользоваться спичками, а не то спалил бы квартиру в мое отсутствие.

Дядю Васю мы придружили к себе позже. Он помог мне не только морально, но и физически – спас от обвинения в убийстве, которого, как понимаете, я не совершала.

И вот теперь все было бы прекрасно, если бы неугомонный детектив Куликов не искал приключений на свою голову и хоть изредка слушался меня. Хотя что он мог сделать? Не брать новые заказы? В нашем агентстве дела и так идут ни шатко ни валко, денег едва хватает на жизнь. А вы представляете, сколько ест Бонни? Да еще любит не только мясо, но и разные дорогие деликатесы – коктейль из морепродуктов, к примеру, или французский сыр…

В общем, в данный момент дядя Вася со сломанными ребрами и рукой в гипсе лежит в больнице, а я собираюсь его навестить. Скрепя сердце он это разрешил. Я долго ныла и уговаривала его по телефону, говорила, что страшно волнуюсь за него, что не могу спать, потому что вижу во сне его – бледного, худого, с голодным блеском в глазах. Дядя Вася кричал, что все – глупости, что в больнице прекрасно кормят и что он не хочет никого обременять. В конце концов я попросила Бонни подойти к телефону. Что уж он гавкнул дяде Васе, я не знаю, но мой начальник согласился, чтобы я пришла. Но только строго предупредил, что приносить ничего не надо за исключением некоторых мелочей. И чтобы я обязательно составила список этих мелочей, а то все перепутаю, забуду, принесу не то.

Я начала собирать вещи по списку еще с вечера, а сейчас уже двенадцатый час следующего дня, и сумка укомплектована. В ней лежат:

– смена белья и две пары носков, одни – шерстяные, связанные мной лично прошлой зимой;

– два полотенца, потому что той тряпочкой, что выдали дяде Васе в больнице, вытираться невозможно;

– одна наволочка, потому что дяде Васе досталась рваная, и он просыпается оттого, что в рот лезут перья из подушки;

– домашние мягкие тапочки, потому что в тех шлепанцах сорок пятого раздвижного размера, что выдали в больнице, можно только пятиться задом, как рак;