Шрифт:
Более того: по Келли и Ди на берегах Талассы кончается старая жизнь (в привычном значении слова) и начинается новая, следующая за «смертью» или, точнее говоря, за периодом глубокого обморока. Эдгар По несколько иначе трактует эту проблему. В «Сообщении Артура Гордона Пима» граница старой и новой жизни проходит недалеко от Антарктиды – судно А.Г. Пима вступает в инобытие после встречи с кораблём мертвецов:
Никого не видно было на палубе, пока мы не приблизились на расстояние в четверть мили. Тогда показались трое моряков – голландцев, судя по платью. Двое лежали на кватердеке на старом парусе, а третий стоял у бушприта, наклонясь вперёд, и глядел на нас с любопытством. Крепкий, высокий, кожа очень тёмная. Он, казалось, призывал нас не терять бодрости, монотонно кивал и постоянно улыбался, обнажая ослепительные зубы. Его красный фланелевый берет неожиданно упал в воду, но моряк, не обратив внимания, продолжал кивать и улыбаться.
Пока А.Г. Пим и его спутники возносили хвалу за близкое спасение, с корабля пошёл ток чудовищной трупной вони. Чёрный бриг остался позади, только большая белая чайка взлетела с плеча моряка у бушприта – он кивал головой под ударами острого клюва птицы, пожиравшей мёртвую плоть.
После разных мытарств в пустынном океане, А.Г. Пима и его оставшегося в живых спутника Питера подбирает шхуна «Джен» под командой капитана Гая. Странный меланхоличный капитан и его молчаливые матросы словно бы нехотя, словно бы во сне совершают смутный южный рейс. Похоже, они утратили главные качества земной жизни – целесообразность собственного бытия, перспективу новых открытий, ожидание какого-либо будущего.
Похоже, им чужды элементарные человеческие желания. На вопросы А.Г. Пима касательно его происхождения и цели экспедиции, капитан Гай отвечает раздражённо и невпопад. Однако, несмотря на стремление избежать объяснений, он неуклонно направляет шхуну к югу. Миновав обозначенные на картах острова принца Эдуарда, Крозе, Кергелена, шхуна пересекает антарктический круг, исчезая в медлительной неведомости, где иногда среди ледяных полей возникала причудливая фауна: белый медведь пятнадцати футов ростом с кроваво-красными глазами, грызун фута три длиной, покрытый совершенно белыми шелковистыми волосами, с когтями и зубами коралловой субстанции, пингвины, тающие в воде до костей и т. п.
Проблематичное инобытие проступает альбиносами, недвижной тревожной тишиной, айсбергами, которые распадаются живыми, агрессивными кусками льда и набрасываются на тяжёлые низкие тучи, снегом цвета лепры и неестественными колоритами в туманном почти прозрачном веществе «земле-воды». В отличие от обычного относительного покоя, космические элементы здесь живут интенсивной жизнью. Капитан Гай в необозримой чуждости этих пространств перестаёт отмечать дни и координаты, ибо сомнамбулическая атмосфера всякий помысел и всякую инициативу растворяет в безразличие. Сие обнаруживается при встрече с дикарями – низкорослыми безобразными людьми с чёрными зубами. Капитан Гай не обращает на них внимания, потом неожиданно пропадает со шхуной и экипажем – будто все они перешли в другой сон. Артур Гордон Пим и его спутник Питер остаются одни в ужасной ситуации. Им удаётся убежать от дикарей, но не от голода и жажды. Неожиданно они находят ручей весьма странного вида:
Жидкость струилась лениво и тягуче, словно в простую воду вылили гуммиарабик. Эта вода прозрачная, но не бесцветная, переливалась всеми оттенками пурпурного шелка. И вот почему: вода слоилась, словно распадаясь минеральными венами, и каждая фасета светилась своим колоритом. Лезвие ножа наискось рассекало эти вены, но они тотчас стекались. Если же лезвие аккуратно скользило меж двух вен, они смыкались не сразу.
Это весьма точное описание редкостной алхимической субстанции, известной адептам как «белый меркурий», хотя имён у неё предостаточно: «вода, которая не смачивает рук», «гумми мудрых мастеров», «наша Диана», «девственное серебро», «молоко девы» и т. д. Это materiaprima, женская субстанция в чистом виде, не затронутая действием формы. Она устраняет любые дефекты любой композиции и обладает многими удивительными свойствами.
Но странности чуждого пейзажа на этом не кончаются. А.Г. Пим и его спутник продвигаются в самое сердце Антарктиды:
Беспредельный водопад бесшумно ниспадал в море с какого-то далёкого горного хребта, тёмная завеса затянула весь южный горизонт. Беззвучие, угрюмая тишина. Яркое сияние вздымалось из молочной глубины океана, сверху падал густой синий пепел, растворяясь в воде… Только ослепительность водопада проступала во тьме всё более плотной. Гигантские мертвенно-белые птицы врывались в густую тёмную завесу с криками “текели-ли”.
Нас неотвратимо несло в бездну водопада. И тут на нашем пути восстала закутанная в саван человеческая фигура – её размеры намного превышали обычные, её кожа была белей всякой белизны.
Итак, согласно Эдгару По, Антарктида – страна смерти или инобытия: после встречи с кораблём мертвецов вояж А.Г. Пима свершается по направлению к закутанной в саван фигуре. Удивляет пассивность нарратора и других персонажей – они безвольно плывут неизвестно куда, бесстрастно отмечая любопытные, даже ошеломительные частности новой страны. Похоже, люди вовсе не являются героями в драме белизны. Диапазон белизны расширяется от жизни к смерти, от белого, таящего любые цвета, до абсолютной стерильности ледяных торосов, от блистающего снега до проблематичной синевы пепла и лепроидных ядовитых грибов, от бледных, ломких от холода змей до мертвенно-белых птиц…
Но для магической географии, строго рассуждая, не существует жизни и смерти как полярно противоположных понятий. Убывание биологической активности за сороковым градусом южной широты свидетельствует только о возрастании инобытия. Концепция единого Бога лишена всякого смысла в бесконечности Океаноса, вернее, подобная концепция ведёт к тотальному пессимизму и негативному первоединому:
Я искал Божье Око и увиделОрбиту чёрную и бездонную,Там излучалась ночь,постоянно концентрируясь.Странная радуга окружала этот провалВ Древний Хаос, эту спираль,Пожирающую Миры и Дни.