– Ну, что ты узнал? Говори!
– за всех спросил Шмелю Петр Жарликов.

– Позор! Всем нам позор!
– зло выкрикнул Шмелев и, переведя дыхание, уже спокойно стал размышлять вслух: - Конечно, погода нелетная. Но лучше она вряд ли станет. И приказ есть приказ.

– О чем ты? Говори толком!

– А вы сидите тут и не знаете?
– опять распалился Шмеля и сообщил, что командир группы майор Чернобуров якобы позвонил в штаб дивизии и недвусмысленно заявил, что в такую погоду летать в тыл к немцам - только людей гробить. Словом, просил повременить с вылетом.

– Не может быть!

– А что тут возмутительного?
– пытался охладить горячие сердца Вася Муратов, штурман в экипаже Жарликова.
– Нашелся человек, который сказал то, что думал. На такое решиться тоже надо мужество иметь.

Молодые горячие души. Они думали не о своей славе, а о чести Комсомольского полка, о девизе комсомола - всегда быть впереди.

– Да какое он имел право на это?
– снова начал заводиться Шмелев.

– Как же так?
– недоумевал Николай Шабалин.

– Соседи, говорят, уже полетели...

Неизвестно, долго ли бы еще продолжалось это необычное комсомольское собрание и чем бы оно закончилось, если б дверь казармы не открылась, и в ней не показались парторг полка капитан Изотов и командир третьей эскадрильи капитан Дорошенко. Голоса в казарме тут же стихли. Федор Данилович, парторг, сразу же уловил такую перемену:

– Почему замолчали?

– Да мы так, - примиренчески сказал Сергей Мастеров, - о погоде, о полетах...

– Вот и мы о том же с вами хотим поговорить.
– Парторг не видел всего накала страстей. Он пришел просто для того, чтобы прощупать настроение. И сразу же - персональный опрос. И знал ведь кого спросить - Шмелева.
– Ну, какова погодка, Николай?

– Да нормальная, - потупясь, ответит тот.
– Прикажут полететь - полечу.

– Вот это я понимаю, слова не мальчика, но мужа, - похвалил Изотов. И сразу же к другому: - А что на этот счет скажет Дима Климанов?

– В нашем роду трусов не водилось!
– выпалил летчик.

– Саша Токарь?..

– Со всеми вместе.

– А ты, Павел Иванович?
– Изотов повернулся к Ивановскому.

– Какой может быть разговор, - с нажимом на "о" пробасил Паша.

На пороге вдруг появился начальник штаба дивизии полковник Бондаренко. Было видно, что он чем-то очень недоволен. Сопровождал его майор Чернобуров.

Капитан Дорошенко первым заметил начальство:

– Товарищи офицеры!...

Летчики дружно встали.

– Вольно, вольно, - остановил полковник капитана, когда тот начал было рапорт.
– Продолжайте беседу.

– А мы уже обо всем договорились.

– И о чем же это?

– Товарищ полковник, группа Комсомольского авиаполка в составе четырнадцати экипажей к выполнению боевой задачи готова!
– доложил капитан Изотов.

Полковник Бондаренко взглянул на Чернобурова, затем перевел взгляд на Изотова. Глаза начальника штаба дивизии сразу как-то потеплели:

– Спасибо, капитан! Другого решения от комсомольцев я и не ждал.

На выполнение боевого задания полетели только самые опытные экипажи Ивановский с Туриком, Анисимов с Костровым, Жарликов с Муратовым, Климанов с Антоновым, Токарь со Скрябиным, Шмелев с Ланцовым, Титаренко с Суворовым, Дорошенко с Закревским.

Первыми поднялись в хмурое февральское небо Алексей Дорошенко с Павлом Закревским. Очень важно было нанести сосредоточенный бомбовый удар по противнику в населенном пункте Капустино. И потому Дорошенко с Закревским перед вылетом заявили, что они первыми выйдут на цель и сбросят на танки противника ампулы с горючей жидкостью - КС. Пожары послужат ориентиром для бомбометания другим экипажам.

Свое слово Алексей и Павел сдержали. В неимоверно трудных условиях они точно вышли на Капустине. И вот уже на земле вспыхнуло до пяти движущихся костров - это горели танки противника, посланные на прорыв кольца окружения.

Дорошенко и Закревский отошли от цели - их место на боевой вахте в ночном небе тут же заняли Шмелев и Ланцов. На головы фашистов полетели фугасные и осколочные бомбы. Затем на цель вышли Павел Ивановский с Гришей Турином, Дмитрий Климанов с Иваном Антоновым...

И вот уже в штаб полка поступила телеграмма: "По населенному пункту Капустине не действовать. Бомбардировать войска и технику противника в Корсунь-Шевченковском".

* * *

Группа гитлеровцев, попавшая в окружение, вела себя в "котле" довольно уверенно, надеясь на свои силы (как-никак - девять пехотных и одна танковая дивизии) и особенно - на помощь извне.

Советское командование с помощью установленных на передовой громкоговорителей передало на немецком языке ультиматум - предложение окруженным сдаться в плен во избежание ненужного кровопролития. Затем в расположение немецких войск были направлены парламентеры. Однако генерал Штеммерман отверг условия капитуляции.