– Знаешь, сначала я подумывал отодрать тебя раком, – цинично заявил Ракнид, выворачивая мою грудь, словно тряпку. – Но потом решил, что хочу видеть твое лицо в этот момент.

Я не помнила, когда он снял свои штаны, или сорвал с меня белье. Все, что осталось в моей памяти – это пелена ужаса и внезапная унизительная боль, когда принц грубо раздвинул мои ноги и насадил меня на свой орган! А еще – слезы на моих глазах, усиливающиеся с каждым его остервенелым толчком. От боли все мое лоно попросту онемело, и кроме нее, я не чувствовала практически ничего, в частности – естества моего мужа, берущего с маниакальной улыбкой. И, кажется, он это понимал. Потому что даже в таком состоянии я видела, что ему мало.

Потянувшись рукой к своим лежащим на кровати штанам, он вынул из них толстый кожаный ремень, декорированный бляхами, драгоценными камнями и металлическими заклепками. Я понимала, что будет дальше, и мечтала о потере сознания! Но ведь мечты не сбываются – сегодня ночью я отчетливо это поняла.

Прижав ремень к моим губам, Ракнид, с новым грубым толчком, прорычал:

– Открыла рот!

На миг мои губы лишь сильнее сжались… а после обессилено расслабились, и сквозь них пролезла черная кожа, граненые каменья на которой до крови разодрали язык и небо. Вырвав рывком ремень из моего рта, принц довольно посмотрел на алые капли, обагрившие каменья жуткой росой, и с ухмылкой провел языком по розовому бриллианту.

А после нанес удар этим ремнем. Тяжелый, хлесткий, по животу. И, к сожалению, никто, кроме него, не услышал, как я взвыла от боли. Но даже если бы у стен этой спальни не было совершенной звукоизоляции, даже если бы мои крики и слезы достигли еще чьих-то ушей, мне бы никто не пришел на помощь.

Он забавлялся со мной до самого рассвета. Связывал, бил, и раз за разом насиловал, изливая свое семя в мое ноющее от боли лоно. Когда же сквозь кристально чистое окно проникли первые лучи рассветного солнца, я услышала циничное:

– Добро пожаловать в семью!

В этот момент сгорел мой последний мост к спасительному возвращению на родину. Я стала женой кронпринца империи Вайндоз, а значит, мне оставалось лишь две вещи: терпеть все, что этот мужчина захочет со мной делать, и молчать об этом. Потому что попытайся я воспротивиться – станет только хуже. А мне все равно никто не поможет, даже если захочет.

Мои роскошные наряды услаждали взоры придворных, восхищали толпы горожан, и надежно скрывали синяки, которыми, несмотря на лечебные процедуры, регулярно покрывалось мое хрупкое тело. Вот только имелось нечто, что одежда не сумеет скрыть. И что хуже всего, раскрытия этого секрета не избежать, со временем он сам себя проявит. Чего я боялась больше всего на свете.

Я была беременна.

От этого человека… от этого урода! Пока что изменения были заметны лишь мне, но не нужно долго ждать. Возможно, меня раскроют даже до ближайшего планового медосмотра. Например, одна из служанок, убирающая мои покои, донесет, что слишком долго не находила в мусорных ведрах использованных средств женской гигиены.

Рожать от него. Плоть и кровь Ракнида, сейчас росшую в моем теле, копошившуюся в моем животе. Сама мысль об этом вызывала у меня тошноту похлеще токсикоза. День за днем я старалась убеждать себя, что ничего такого нет и быть не может! А если и может, то стоит мне помолчать еще немного, и ненавистный плод в моем чреве просто сам возьмет да рассосется!

Дрожа то ли от нового приступа волнения, то ли от вызванного беременностью недомогания, я сообщила фрейлинам, что устала, и хочу сегодня лечь пораньше. Услужливо присев в реверансах, девушки пожелали мне спокойной ночи (с поправкой на то, что сегодня Ракнид был в отъезде, ночь в самом деле обещала быть спокойной).

– Позвольте проводить вас, ваше высочество, – предложила Нильза, красивая платиновая блондинка с лучистыми глазами цвета горячего песка.

– Будьте добры, – кивнула я в ответ.

В действительности мне хотелось поскорее остаться одной, но отказ показался бы подозрительным. А я не желала лишних подозрений. Особенно с поправкой на то, что большинство (если не все) из этих женщин были послушными песиками моего мужа. Возможно, некоторые даже спали с ним, получая некое извращенное удовольствие от его предпочтений. И, увы, в отличие от меня наверняка отдавались ему добровольно: в таких вопросах важно полное моральное подчинение того, кто присматривает за твоей главной игрушкой. Иначе, того гляди, решит спутать тебе самому все карты в отместку за неприятную ночь.

Доведя меня до опочивальни, Нильза помогла мне раздеться и, как полагалось, должна была дождаться, когда я вернусь из ванной, чтобы надеть на мое тело мягкую ночную рубашку. Вот только в тот миг, когда платье соскользнуло с моего тела, ее пальцы неожиданно задержались на предплечье. Там, где болезненно чернела большая гематома, тянущаяся до середины лопатки.

– Ваше высочество, вы счастливы в браке? – неожиданно прозвучал ее голос. И то, как я при этом вздрогнула, ощущая ее пальцы на своей коже, было самым красноречивым ответом.