По их поведению видно, что в действительности этим объяснением они и не думали удовлетворяться: факты свидетельствуют, что не после своего апрельского «ареста», а именно после данного объяснения из-за покушения против Дубасова, Азеф прекратил попытки ведения двойной игры и стал некоторое время послушным и старательным исполнителем предписаний своего полицейского начальства. Без причин он этого не сделал бы: очевидно во время этого объяснения он принужден был убедиться, что двойная игра в дальнейшем для него будет связана с весьма серьезными опасностями.

Конечно, во время этого же объяснения ему пришлось заплатить «выкуп» за свое участие в деле Дубасова: таким выкупом явилась голова Савинкова. Роль последнего полиция преувеличивала, считая его главной организаторской силой Боевой Организации.

Азеф в своих первых беседах с Герасимовым всеми силами поддерживал эту версию. С тем большей настойчивостью Герасимов потребовал теперь его выдачи. Азеф на это пошел, — и не его вина, если Савинков все же смог спастись от приготовленной для него петли.

10-го мая при общем ликовании столицы открылась Государственная Дума, первое в истории России представительное учреждение. Оппозиционные партии имели в ней подавляющее большинство. В Центральном Комитете социалистов-революционеров была предрешена приостановка террора на время существования этой Думы. Формальное объявление об этом решении было отложено до Совета партии, — совещания членов Центрального Комитета с представителями местных крупнейших организаций. Член Центрального Комитета Азеф был в курсе этих решений Центрального Комитета. Это не помешало ему за несколько дней до открытия работ Совета партии направить Савинкова в Севастополь для организации там покушения против адмирала Чухнина, который в конце 1905 г. жестоко подавил волнения в Черноморском флоте. Начиная от самого Петербурга и Савинков и его помощники были взяты под наблюдение лучшими филерами петербургской охранки. Арест их должен был быть произведен на юге: таким путем должна была быть отведена возможность подозрения против Азефа; с другой стороны, там, на месте должны были быть найдены такие данные для обвинения, чтобы Савинков не смог ускользнуть от смертного приговора.

Случай помог осуществлению этих полицейских планов: через два дня после прибытия Савинкова в Севастополь местными социалистами-революционерами было организовано покушение на коменданта города, ген. Неплюева. Савинков и его товарищи к этому делу никакого отношения не имели, — и полиции это было превосходно известно. Тем не менее, они были арестованы и преданы по этому делу военному суду. Смертный приговор был обеспечен. Но другой «случай» спас Савинкова: примчавшимся из Петербурга товарищам-членам Боевой Организации удалось организовать смелый по замыслу и по выполнению побег. Переодетый в солдатскую форму, Савинков был выведен из тюрьмы и благополучно выбрался за границу. Без главного обвиняемого процесс потерял свою остроту, и никто из остальных подсудимых не получил смертного приговора. А Савинков, после короткой передышки заграницей к осени был на своем старом посту в рядах Боевой Организации. В жизни последней за эти месяцы произошло много перемен. Савинков поспел как раз ко времени, чтобы помочь Азефу, — тому, кто его предал, — в осуществлении плана общего упразднения Боевой Организации.

Через несколько дней после открытия Госуд. Думы в Москве собрался Совет Партии социалистов-революционеров, который единогласно высказался за приостановку террористической борьбы. Но так как настоящей веры в готовность правительства пойти на соглашение с Госуд. Думой ни у кого не было, то одновременно Совет дал Центральному Комитету право своею властью, не дожидаясь следующего собрания Совета, возобновить террор в тот момент, когда этого потребуют интересы революции.

Азеф участвовал в этих заседаниях Совета. Его отношение к вопросу о приостановке террора было двойственным: в разговорах с «боевиками» он фрондировал против этого решения, продолжая свою линию внесения трений между Центральным Комитетом и Боевой Организацией; в беседах же с руководителями Центрального Комитета он не только поддерживал предложение о временной приостановке террора, но порою шел дальше и говорил, что, по его мнению, роль революционных партий вообще закончена, что теперь политическое развитие страны пойдет под руководством либералов.

Принятому Советом решению Азеф во всяком случае подчинился и Боевую Организацию временно распустил. По существу, для него этот роспуск был лучшим выходом: приостановка террористической борьбы давала ему время для того, чтобы спокойно и на досуге разобраться в той новой обстановке, которая складывалась для его полицейской работы. А эта обстановка, действительно, стала совершенно новой, в которой совсем непригодными оказывались старые, в течении ряда лет Азефом испытанные приемы ведения двойной игры.

Перемены, происходившие в составе правительства, не могли не отразиться и на личном составе руководителей политической полиции. Во главе министерства внутренних дел, которому в конечном итоге была подчинена вся политическая полиция, встал совершенно новый для чиновного Петербурга человек, — П. А. Столыпин, который в начале чувствовал себя еще очень непрочно среди верхов столичной бюрократии и делал много усилий для того, чтобы окружить себя людьми, на преданность которых он мог положиться. В первую очередь им был обновлен руководящий состав Департамента Полиции. Рачковский был сначала отстранен от дел фактически, а вскоре затем, с начала июня 1906 года, уволен и формально.