После того как дверь на лестницу была найдена, Сабриэль уселась на траву и начала читать магию Хартии. «Книга Мертвых» осталась упакованной в клеенку. Но Сабриэль все время ощущала ее присутствие.

Тачстоун стоял у борта корабля и упражнялся с мечом. Он разминался и делал какие-то акробатические упражнения.

Моггет наблюдал за ним с земли, сверкая своими зелеными глазами так, будто смотрел на мышь.

Обед, как и беседа за едой, были неудачными. Вкус сушеной говядины с кресс-салатом, сорванным у ручья, не могли улучшить однообразные ответы Тачстоуна. Он даже вернулся к «миледи», несмотря на запреты Сабриэль. От Моггета не приходилось ждать помощи, потому что он сам упрямо называл ее Аборсен.

После еды все обратились к своим занятиям. Сабриэль взяла книгу. Тачстоун занялся упражнениями, а Моггет — наблюдением.

Спустя некоторое время Сабриэль попыталась поговорить с Моггетом, но он, казалось, заразился от Тачстоуна неразговорчивостью, хотя и без его раболепства. К вечеру все трое разгребли угольки от сгоревшего костра и улеглись спать.

Среди ночи Сабриэль проснулась. Не поднимаясь, она увидела, что костер снова разгорелся и около костра, глядя на его пламя, сидит Тачстоун. У него было измученное лицо, лицо больного человека.

— Что с вами? Вы в порядке? — спросила Сабриэль, облокотившись на руку.

— Не совсем. Я вспомнил то, чего не должен был бы вспоминать, и не помню того, о чем должен был бы помнить.

Сабриэль не ответила. Тачстоун говорил, обращаясь к костру, а не к ней.

— Пожалуйста, засните, миледи, — Тачстоун снова вернулся к тону слуги. — Я разбужу вас.

Сабриэль открыла было рот для ехидного ответа, но промолчала и нырнула под одеяло. Думай только о том, как спасти отца, сказала она себе. Самое главное — спасение Аборсена. Перестань огорчаться из-за проблем Тачстоуна или капризов Моггета. Спасти Аборсена. Спасти Аборсена, спасти…

— Подъем! — прямо в ухо сказал ей Моггет. Она перевернулась на другой бок, но кот перепрыгнул через нее и закричал в другое ухо: — Подъем!

— Да я уже проснулась, — пробормотала Сабриэль. Она села, завернувшись в одеяло, чувствуя предрассветный холод на лице и на руках.

Было еще очень темно, светило неверное пламя костра, и сверху, над ямой, возникли слабые отблески рассвета. Тачстоун уже сварил овсянку. Он умылся и побрился кинжалом, порезав кожу на щеке.

— Доброе утро, — сказал он. — Через пять минут, миледи, все будет готово.

Сабриэль сердито глянула на него, взяла рубашку и брюки и пошла искать укромное местечко среди кустов у ручья.

Ледяная вода окончательно разбудила Сабриэль. Чистая, проснувшаяся и бодрая она вернулась к костру и съела свою порцию овсянки. Затем поел Тачстоун, а Сабриэль тем временем прилаживала доспехи, меч и колокольчики. Моггет лежал у костра и грел свой белый живот. Уже не в первый раз Сабриэль подумала, а нуждается ли кот в еде. Он явно любил поесть, но казалось, ел для удовольствия, а не по необходимости.

Тачстоун, продолжая исполнять роль слуги, вымыл миску и ложку, загасил огонь, но, когда он решил взять себе рюкзак, Сабриэль остановила его.

— Нет, Тачстоун. Это мой рюкзак, Я понесу его сама. Спасибо.

Он, поколебавшись, отдал Сабриэль рюкзак и хотел помочь ей надеть его, но она продела руки в лямки прежде, чем он успел приподнять мешок.

Через полчаса после того, как они преодолели треть подъема по лестнице, Сабриэль раскаялась в своем решении тащить рюкзак. Она все-таки недостаточно окрепла после крушения Бумажного Крыла, а лестница была слишком крутой, и Сабриэль с трудом преодолевала ее спиральные повороты.

— Может быть, возьмете мой рюкзак, — вынуждена была сказать Сабриэль, когда они остановились около какой-то ниши на повороте. Тачстоун кивнул и взял рюкзак.

— Тогда я пойду впереди, — добавила Сабриэль и, подняв свою свечу, шагнула на следующую ступеньку.

— Нет, — сказал Тачстоун. — Там есть охрана и охранники. Я знаю, с какими словами нужно проходить мимо них. Может быть, они и пропустят вас, как Аборсена, но я в этом не уверен.

— Похоже, к вам возвращается память, — сказала Сабриэль, слегка раздраженная тем, что Тачстоун ей противоречит. — Скажите, вы имели в виду эту лестницу, когда рассказывали, как Королева попала в засаду?

— Нет, — коротко ответил Тачстоун, поколебавшись, он добавил: — Та лестница была в Билайзере.

С этими словами он повернулся и двинулся вверх. Сабриэль последовала за ним, Моггет замыкал шествие. Без рюкзака Сабриэль чувствовала себя гораздо свободней. Наблюдая за Тачстоуном, она видела, что он иногда приостанавливался и произносил несколько слов. В этот момент ощущалось легкое прикосновение магии Хартии, более сильной, чем внизу, в туннеле, и, возможно, более смертоносной. Ощущалось и присутствие Смерти: эта лестница в давние времена была свидетельницей многих убийств.