Углов кивнул.

– Для победы пролетариата, - поднял палец Ленин, - совершенно необходимо победить нам пьянство. А для начала вот тебе гранатка, сынок, иди сегодня ночью взорви склад с вином и водкой. Тогда солдаты, оставшись без выпивона, взбунтуются и скинут царя-кровопийцу. Иди, сынок... Вот еще, забыл сказать. Гранатка работает так: вот это колечко вынаешь... только усики разогни... Вынаешь колечко, кладешь гранатку. И подожди немного, сразу не уходи, убедись, что гранатка исправна. Понял?

– Понял, дядя Ленин. Спасибо за доверие. А как я узнаю, что гранатка исправна?

– Она споет тебе песенку, малыш. Тебе мама пела песенки?

– Нет, дядя Ленин, я сирота. Никогда никто не пел мне песенок.

– Очень хорошо, дружок, вот ты и дождешься своей колыбельной. Ступай.

Углов честно подложил лимонку под стену виноводочного склада и, зажав в ручке кольцо, стал ждать песенки. Через час, не дождавшись песенки, мальчик догадался, что граната неисправна. Ленин, слушавший издалека, да так и не услышавший взрыва, понял, что ему подсунули испорченный товар.

– Товарищ Сталин, - сказал он на следующее утро одному чудесному грузину.
– Мне подсунули негодный товар. Разберитесь, пожалуйста.

Сталин знал всех рыночных торговцев кокаином, проститутками и оружием. Поэтому ему не составило труда через день принести Ленину в подарок голову некоего Азефа, промышлявшего грязными делами по продаже гранат Ленину. Довольный таким исходом Ленин два часа глумился над неполным трупом, приговаривая:

– Царя не свергли, так хоть развлеклись.

В общем-то, он был прав.

...Углов набрал номер. На том конце загудело. Лебединский почувствовал это и почесал конец. А потом снял трубку, потому что зазвонил телефон.

– Лебединский слушает!

– Здравствуй, старый пердун Лебединский!
– поприветствовал Углов.

– А-а, привет, старый дуралей Углов. Все с кефиром борешься?

– Ладно тебе придуриваться-то!.. Как дела в Питере?

– Как в стране, так и в Питере. А ты чего звонишь?

– А почему бы мне не позвонить старому приятелю? Ну как у тебя дела?

– Я узнал важную государственную тайну.

– Какую?

– Лигачев-Егор-Гайдар-Гейдар-Алиев. Это все одно и тоже лицо!.. Но это не телефонный разговор.

– Интересно, но спорно. А у нас тоже новость. Пугачева поправилась на восемь килограммов. И еще она хочет стать президентом.

– Говно страна!
– разозлился Лебединский.
– Любая тварь считает, что может управлять ею!

– Ну почему же, - не согласился Углов.
– Мне давно еще Ленин говорил что-то про кухарку.

– А мне Пушкин что-то говорил о няне.

Углов рассмеялся:

– Ты шутишь. Тебе всего 95 лет, и ты не можешь помнить Пушкина.

Лебединский понял, что его раскололи, но из принципа решил не сдаваться, а продолжать упорствовать. Он вообще был вреднейший старикан. Сволочь редкая.

– Нет, я видел Пушкина! Он умер не тогда, когда все думают, - начал врать напропалую Лебединский.
– Пушкин был из рода долгожителей. Поэтому он жил себе и жил. В 1862 году Пушкин приветствовал освобождение крестьян и отмену крепостного права стихами:

"Свободный крестьянин на зорьке выходит

Пасти трудовое жнивье.

И вольно, вольготно плечами поводит

Могучее тело его."

Увидев, что надежды на освобождение народа не исполняются, Пушкин ударяется в другую крайность и примыкает к разночинцам. Он вкладывает в руку Александру Ульянову рукодельную бомбу, которую тот швыряет в царя. Слава богу неудачно. Азеф, снабжавший семейство Ульяновых динамитом, подсунул отсыревший прогорклый порох. Бомба не взорвалась. Но она ударила в голову царя. С огромной шишкой самодержец вылез из кареты и увидел на крыше соседнего дома взволнованного Пушкина. Александр Сергеевич сидел рядом со слуховым окном и держал в руках примитивный дегеротип - прообраз фотоаппарата. Он хотел запечатлеть исторический момент - как царевы куски разлетаются по улице на прохожих и ветки деревьев. Кучер, везший царя, по совместительству работал в охранном отделении у Бенкендорфа поэтому сориентировался быстрее всех, буквально через пять-семь минут. Он выхватил револьвер системы наган и несколько раз выстрелил в Пушкина. Тело поэта обмякло и соскользнуло с крыши, поехало вниз и зацепилось сюртуком за оттопыренный лист кровельного железа. Так поэт и повис. А дегеротип упал на мостовую и разбился...

– Все равно, все равно!
– закричал Углов, радуясь, что уличил Лебединского.
– Это было тогда, когда ты еще не родился! Ты не мог видеть Пушкина!

– Мог! Пушкин не погиб! Он притворился, чтобы обмануть царских сатрапов. Когда к вечеру все разошлись, Пушкин подтянулся и взобрался на крышу, проник на чердак и спустился по лестнице черного хода вниз.В парадном он встретил Чернышевского. "Ну и баран же ты, братец, - сказал ему Чернышевский.
– Разве так надо поступать?! Разве патриоту приличествует так делать?" "А что делать?" - спросил Пушкин. В ответ на это Чернышевский матерно выругался и предложил Пушкину купить у него недорого килограмм дюймовых гвоздей. Пушкин отказался. "Что я тебе, Рахметов что ли?" - буркнул он. В то время в Санкт-Петербурге как раз гастролировалиндийский йог и магараджа Саид Рахметов, татарин. По всему городу были расклеены афиши, на которых Саид в чалме засовывал себе в горло два пальца. Афиша обещала номер под названием : "Излияния из внутренних органов!!!" Кроме этого нашумевшего номера Саид демонстрировал битье стекол, кобру на палочке и забитые в доску гвозди, на которые приглашал лечь всех желающих. Желающих не находилось, и доску торжественно уносили за кулисы под гром аплодисментов восторженной публики.