— Цель важна, Егор, — терпеливо и нарочито спокойно заговорил шаман. — Я понимаю, что вас со Стасом это задевает. Допускаю, что в душе есть сомнения. Поэтому так и решил. Позвольте побыть мерзавцем за вас. Примите это решение и давайте уже двигаться. Как только…

— Я тоже против, — сказала Света. — Это низко…

— Ещё один моралист! — констатировал Головастик. — Ты–то куда?

— Дядь Юр… Я поддержу ребят, — а вот это меня удивило. Женя с человеческим лицом?

— Вы хотите жить? — процедил Юра, оглядывая нас. — Вот сами себе скажите — хотите ли вы жить? Стоит ли ваша жизнь подобного вот… человеколюбия? Потому что цена ему — победа. Вы готовы её заплатить?

— Юрец, я об этом думал, — сказал я. — Но знаешь до чего додумался? Лучше сдохнуть, чем по головам ползать. Реально, один раз сделаешь что–то не по совести — и жить с этим потом до конца.

— Вы обезумели… Если не мы, то нас! — опешил Головастик. — Что вы такое говорите? Это же не игра, друзья. Это серьёзно. Ну нельзя сейчас упираться в дешёвую мораль. Такие правила, понимаете?! Если на вас с ножом полезут убивать, вы что, гордо умрёте?

— Это другое. Куда они пошли? — обратился я к Стасу.

— Туда, — ткнул пальцем тот.

— Игнат, поможешь? Я тот ещё следопыт. Заплутаю, заблужусь, а там избушка вдруг из карамели встретится и хрен вернусь, пока не доем её.

Охотник задумчиво хмыкнул. Посмотрел на меня, затем на Головастика.

— Игнат, ты же разумный человек. Ты же понимаешь меня, — схватился за соломинку шаман.

Из пустоты возник Кренделёк:

— Юра сказал, что по нашу душу пачка чешет. Вы, может, как–нить потом побалакаете о нравственных законах?

— Скажи им, — обратился к нему Головастик. — Скажи, что они глупость замыслили. Что на войне, как на войне!

— Воздержусь, — отмахнулся Кренделёк, — Чё делать–то, Лолушко? Чё с планом?

— В силе… Игнат?

Охотник сплюнул веточку:

— Сложно, — сухо обронил он.

— Идите в Бастион. Я дорогу сам найду, — развернулся я и поспешил туда, куда показал Стас. — Юра — по плану.

Игнат нагнал меня шагов через сто. Я ломился сквозь лес, изображая Чингачгука и разыскивая следы, где двое могли протащить третьего. Получалось, прямо–таки скажу — неважно. Несмотря на то, что опыт походный у меня имеется, и в лесах блуждать мне не приходилось — одно дело настоящая чаща, другое — компьютерная симуляция.

— Выбрал? — спросил я охотника.

— С трудом, — кисло сообщил тот. — Глупо. Или подло. Лучше глупо.

— Сам сомневался.

— Правда? — искренне удивился Игнат.

Перед нами начался склон, усеянный валунами. Чуть выше я разглядел содранный мох. Кто–то оступился. Вот ведь детализация.

— Почему это вызывает такое недоумение?

— Ты с ботами дружишь.

Звучало двусмысленно.

— И что? — напрягся я.

— И то.

Пустота хихикнула голосом Юры. Я даже вздрогнул. Совсем забыл, что невидимый разбойник всё это время блюдёт план.

— Тут всё не так просто. Женя рассказывал про матрицы же, — почему–то решил оправдаться я. — Они реально ничем не отличаются от живых людей. Вон, на Стаса посмотрите.

— А что Стас?

Я прикусил язык. О том, что бард в реальности умер — говорить пока не надо. Это всё осложнит. Тем более, что тогда и читающая логи сучность заподозрит, что контроля у неё стало чуть меньше. Да, целая страна стала религиозными зомбями и ушла в одну точку, но это вряд ли даст ему ответов больше, чем разумная система.

— Он тоже с ними как с людьми, — буркнул в ответ. — Давайте шустрее.

Мишу и Олега мы нагнали минут через пятнадцать. Как раз в тот момент, когда Таксист снова получил в жбан от танка, когда попытался вырваться.

— Дормаму, я пришёл договориться! — крикнул я.

— Лолушко? — обернулся Олег. Встряхнул обмякшего пленника.

— Отбой воздушной тревоги, друзья мои. Путем демократического голосования было решено, что мы избрали деструктивные методы. Было получено несколько петиций из комиссии по правам человека, шесть нот из ООН, и двадцать четыре представителя лечебных заведений оказались под санкциями, потому что выпускают слишком вкусные эликсиры от кашля.

— Чё? — он так умильно реагирует на мои реплики…

— Отпускаем его, чё.

— С хера ли?

Говорил Олег. Миша смотрел волком. Маленьким, тщедушным волчонком.

— Блядь, что за мутки, Лолушко? — Снежок заломил руку Таксисту. — Чё опять началось?

Мы подошли чуть ближе.

— Голоса разделились. За притопление — Головастик, ты и Миша, я так понимаю. Остальные либо против, либо воздержались. Мы ж тут не президентов выбираем, тут мнение каждого важно!

— Омг… — протянул Миша, закатив глаза. — Это же слив стопроц тогда!