— Вы слишком много видели. Я должен вас всех убить, — проговорил я в звенящую тишину. Стас нахмурился, но все равно не отступил. Так мы и стояли два эпических героя друг напротив друга, пока, наконец, я не сдался. Опустил руки.

Бард удовлетворенно кивнул.

— Давай так, я немножко ненормальный и на этом остановимся, — признался я. — Это, вообще-то, было очевидно, но может быть вы не верили, или у вас остались какие-то сомнения.

— Если вы про то, что было с вами сегодня, то я не об этом хотел поговорить, — вкрадчиво сообщил Стас.

— Ой… Какая неловкая ситуация, — замялся я. Слишком много о себе думаю. Наверное, это тоже надо бы лечить. — Вообще, я думал вы уходите. Или в ночную решили податься?

— Светлана еще не пришла в… Что значит «вы», Егор? Мы уходим. Вместе!

Я изобразил неопределенный жест ладонью, покачал головой и скорчил гримасу сомнения.

— Что, простите?

— Я остаюсь, — это решение пришло во время прогулки. Оно даже как-то воодушевило, что ли? Мне люто захотелось довести дело по уничтожению Бергхейма до конца. Стать свидетелем его падения, так сказать. Раз уж начал, хоть и косвенно, то надо ж и досмотреть! Конечно, разумнее всего было бежать спасаться. Нестись прочь и где-то потом набить три тысячи кабанчиков для поднятия уровня. Чтобы… Чтобы хрен его знает зачем.

С некоторых пор я стараюсь идти за музой. Если чего-то захотелось, пусть и не слишком разумного, это нужно сделать. Потому что — что я теряю? Все что можно было потерять, я потерял в той аварии.

Барда мой ответ ошарашил. Как, думаю, сбил бы с панталыку и любого другого разумного человека.

— Простите? — повторил он.

— Не прощу. Слишком сильна обида…

— Обида? — он моргнул, потом понял, что я шучу и продолжил. — Зачем вам это?

— Качаться буду. Неистово. А вы идите. Я и правда здесь не так долго, чтобы проникнуться отвращением к городу. И семьи у меня нет. Потом я вас нагоню и пропаравозю.

— Что сделаете?

— Даже объяснять этого не хочу, — отмахнулся я.

Стас протяжно вздохнул.

— Это… Это неправильно. Посмотрите вокруг, — он указал за стены, на поля мха, на несколько стай сидящих в кругу оборотней. — Мы с трудом победили сына Лося. Одного! У нас нет ни единого шанса! Мы не выйдем с поля, Егор!

— Поэтому я и говорю — идите. Я тут вскрыл небольшой баг с карлами, может быть, он нам поможет. Но если не поможет, зайдите сюда, как прокачаетесь, и вытащите меня отсюда.

Я безумно вытаращил глаза:

— Думаю, я уже не буду узнавать вас, после сотой-тысячной смерти, но вы же не бросите старого Егорку? Вы же привезете мне головку сыра?

Стас неожиданно улыбнулся.

— Мне нравится эта аллюзия на Остров Сокровищ Стивенсона.

— Божечки-кошечки! Я рукоплещу! Но будь осторожен. Вдруг ты начнешь меня понимать. Тогда нас поселят в соседние палаты. Как ты относишься к феназепамчику и бурному ощущению себя в роли прикроватного кактуса?

Сухопарый Стас ловко отмел все мои кривляния и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Однако, Егор, я все же считаю ваше решение излишним. Может быть, вы думаете, что вот то, чему мы все сегодня были свидетелями, заставит нас относится к вам иначе — выбросьте это из головы.

Вообще-то я именно так и думал. Дождь усилился, забарабанил по капюшону.

— Простите великодушно, Егор, но о каком баге вы говорите?

— Они умудряются брать меня в группу. И на них действуют мои бафы. А их бафы — на меня. Это открывает новые горизонты.

— Не уверен, что понимаю вас правильно. Это в их группе вы регулярно состоите, когда не можете принять мое приглашение?

— Конечно. Думаешь, тут еще кого-то можно взять в группу.

— Николая, — холодно ответил бард, но тут же смутился и улыбнулся, извиняясь, — у меня были мысли, что вы с ним общаетесь. Рад что ошибался.

С поле долетел истеричный лай. Горстка беженцев Бергхейма поднималась на холм, и клубок волчьих тел сплелся рядом с левой обочиной. Зверье рвало друг друга на части, забыв про путников.

— Не настолько они едины, — отметил это я. Равно как и отметил во время прогулки несколько любопытных приспособ, которые северяне готовили для осады. Некоторые из них входили в мой план. — Вообще, я бы предложил вам остаться, но тут больше рисков. Вы не сможете загрести столько опыта, сколько я. Если только не бегать по кругу, задевая что можете, и дохнуть, а потом надеяться, что справятся карлы. Идея интересная, но что-то меня терзают сомнения. Поэтому лучше сберечь что есть и уйти.

— Вынужден констатировать, что мы отвлеклись. Ваше решение остаться не разумное. Я бы даже назвал его детским. Вы ничем никому не поможете здесь. Нам нужно держаться вместе.

Я серьезно посмотрел ему в глаза:

— Я взрослый человек, Стас. Ты тоже. Вот скажи мне, правду говорят, что с возрастом приходит осознание, что нельзя всегда делать то, что должно? Из нас ведь люто выпалывают это в детстве и потом мы редко обретаем правильное понимание «хочу». Либо уродливое, типа наплюй на всех и возьми свое, либо наоборот — до смерти кому-то должны. Нам надо, необходимо, разумно, логично. Но ведь когда ничего не остается — душа пуста. Душа без хочу и без надо — мертва. Я знаю, что это такое. Поэтому если появляются желания — хватаюсь за них. Особенно если они никому не мешают.