Ну и прихватил он любимый тесак, и отправился в воскресенье к линии Второй авеню около трех часов ночи… или около трех утра, кому как нравится называть это время. На пистолет Джонни не накопил, но решил, что и ножом обойдется. Раньше же обходился. Тесаком он орудовал уверенно, даже искусно. Особенно этим, к которому уже очень привык. Этот нож – и только его – Джонни прихватил из дома, когда давным-давно сбежал от отца.

И все же, дожидаясь поезда, который должен был вот-вот подкатить к платформе и забрать редких пассажиров, Джонни заметно нервничал.

Фляжку со спиртным он забыл на столе в неряшливой, замызганной квартирке, которую снимал в не лучшем из районов. Виски оставалось на донышке, но ему хватило бы и глотка для уверенности и успокоения. Не нравилась ему эта работенка. Он даже не знал, кто его нанял и что предстояло сделать. Ему просто нужны были деньги. Очень. Он давно не платил за квартиру… очень давно… и несколько дней как следует не обедал.

А так, может, все и наладится.

Треклятый поезд наконец-то со скрипом остановился у платформы, за грязным стеклом черной тенью мелькнул машинист. Пассажиры вошли. Казалось, миновала вечность, прежде чем звякнул знакомой трелью сигнал и двери закрылись.

Поезд стоял, будто прилипнув к рельсам.

– Ну давай, двигай, – произнес Джонни.

Будто послушавшись, вагоны дернулись – поезд покатил в тоннель, в густую тьму, и пропал, оставив лишь эхо среди стен.

Вскоре на станции воцарилась тишина.

Джонни огляделся. Прожив в Нью-Йорке целых пять лет, он ни разу не оставался в полном одиночестве на станции метро. Под потолком мерцали тусклые лампочки, по рельсам то и дело с писком пробегали крысы, вышедшие на охоту за объедками.

Джонни глубоко вдохнул и перешагнул цепь перед металлической лесенкой – можно подумать, она-то и закрывала пассажирам путь на рельсы. Спустившись, он шагнул в тоннель. В темноте его встретил порыв теплого ветра, а от вони – мусора и мочи – Джонни едва не вывернуло наизнанку. Он тряхнул головой, приходя в себя, и двинулся вперед.

Спустя несколько минут он остановился и оглянулся. Ушел он недалеко, однако огни над платформой казались совсем тусклыми, будто он смотрел на них сквозь туман. Это глаза у него заслезились от смрада и страха, понял Джонни и выругался. Повернулся к станции спиной и решительно зашагал дальше.

Он миновал одну разрисованную граффити железную дверь, а через минуту-другую-вторую. И опять оглянулся. Теперь станция почти совсем пропала из виду. Джонни подавил вдруг вспыхнувшее желание сбежать, рвануть со всех ног обратно, укрыться дома и заработать денег как-то иначе.

И тут он кое-что заметил.

Фары.

Фары поезда. Тот шел к станции, на платформе которой совсем недавно стоял Джонни с другими пассажирами. Прищурившись, он получше рассмотрел состав – это оказался один из «технических» поездов, которые гоняют по тоннелям без остановок. И он грозил догнать Джонни с минуты на минуту. Теперь ему ни за что не успеть вернуться, даже если очень захотеть.

И Джонни помчался в тоннель, во тьму. Он понятия не имел, сколько осталось до третьей двери, но очень надеялся, что она недалеко. А за спиной уже гудел поезд, колеса стучали, мотор ревел куда громче, чем обычно. Вообще-то Джонни был далек от религии, но на этот раз завопил, во весь голос умоляя Господа о спасении и не забывая перебирать ногами по неровной бетонной дорожке, тянувшейся вдоль рельсов у самой стены.

Поезд приближался, истошно гудя сиреной, скрипели тормоза. Яркий свет залил тоннель, на стенах дрожали черные тени. Машинист наверняка заметил чокнутого, вздумавшего прогуляться по рельсам, и жал на тормоза изо всех сил. И все же остановить поезд вовремя было невозможно. В мгновение, когда Джонни опалило спину жарким порывом ветра, он заметил третью дверь и поднажал. Честное слово, он и не думал, что умеет бегать так быстро. Еще рывок – и Джонни бросился на дверь всем телом.

Если заперто – тут ему и конец.

Джонни Блеск закрыл глаза.

Плечо больно ударилось о металл.

Дверь распахнулась, и Джонни рухнул на пол так, что потерял кроссовок с правой ноги. Поезд пронесся мимо, все еще скрежеща тормозами, хоть в этом больше не было нужды; дверь с гулким стуком захлопнулась.

Джонни перевернулся на спину и полежал так несколько минут, тяжело дыша и не открывая глаз, – в груди будто бушевал огонь. Потом перекатился на живот и скорчился – его-таки вывернуло наизнанку прямо на металлический пол.

Он подождал еще несколько долгих минут, прислушиваясь, как замирает вдали стук колес и рев двигателя. Отдышавшись, Джонни сглотнул, пытаясь не обращать внимания на отвратительный привкус во рту. Было очень тихо. Открыв глаза, он встал и огляделся. По крайней мере, попробовал хоть что-то разглядеть.

Вокруг было темно… совсем.

Джонни поморгал, и глаза постепенно привыкли к сумраку. Оказывается, он стоял на небольшой металлической платформе с ограждением – узкой металлической балкой на уровне пояса, единственной хлипкой преградой, за которой темнела пропасть. Качнись он чуть дальше вперед, когда ему было плохо, и…