– Ты же сам велел им кляпы вставить.

– Да? И в самом деле. Я уж думал, у нас недопонимание образовалось и все трое дружно решили умереть мучительно и медленно. Даже слегка позавидовал: такая стойкость! Верность своим друганам-бандитам, вожакам и воровским принципам! Личная честь, несгибаемая воля! Пойти на смерть, причём долгую и злую, но не выдать ни полслова секретов. Вон, Рикс, смотри, как яро блестят глаза этого уважаемого дедули. Какой гнев на злую судьбу переполняет его взор – почти как в классической трагедии у какого-нибудь обречённого принца…

– А по-моему, он плачет от боли, – заметил Рикс скучным голосом человека, который не против чужих фантазий, но считает своим долгом иногда напоминать о грубой реальности.

– Думаешь? Ну, это не интересно. Это ж выходит, что он простой зажившийся бандюган, который даже небольшую боль перетерпеть не может. А она пока ещё небольшая, ведь и получаса не прошло с момента отравления. Я искренне надеялся, что у решившихся напасть на меня слабаков окажется больше положительных качеств. Должна же им жизнь выдать что-то этакое в порядке компенсации за ярко выраженное слабоумие? Ну, что-то ещё, помимо самоубийственной отваги. Её они проявили в полной мере и все разом.

– Да, да, – тем же голосом добавил Рикс. – Особенно когда разбегались, как испуганные курицы от пикирующего ястреба.

– Всякой отваге положен предел, друг мой. Мы же Охотники! Кому, как не нам, понимать, что если в диколесье на команду внезапно – подчёркиваю: внезапно! – напал зверодемон, то самая яркая доблесть заключается в том, чтобы немедля разбежаться в разные стороны. Тем самым достигается выживание хотя бы части команды. А выживание само по себе хоть и не является добродетелью, но без него любая добродетель не имеет смысла…

Мийол продолжал по инерции нести ещё какую-то чушь. Основной поток его внимания оставался нацелен на троицу отравленных, а разум выискивал в них признаки капитуляции. Долго ждать не пришлось: первым окончательно сдался лысый. С помощью Рикса маг отволок его шагов на сорок в сторону (поскольку допрашивать пленников, как однажды обмолвился отец, следовало по отдельности, чтобы они не имели возможности сговориться). Там лысый избавился от кляпа… и почти тотчас же – минуты не прошло – получил его обратно.

«Вот же!.. теперь я знаю, каково запытать человека до сумасшествия. И знаю признаки такого исхода для магического восприятия. Кажется, именно это называется – заигрался… а самое противное, что прекращать нельзя, иначе всё зря… снова…»

– Давай-ка теперь попробуем поговорить с уважаемым дедулей. Он уже старенький и слабенький, да и отравлен раньше прочих. Вдруг да захлебнётся, не успев облегчить муки?

– Не должен. Он вроде крепкий.

– Это да. Второй ранг всё-таки. Но возраст, возраст! Давай, потащили.

Старый бандит с ума не сошёл. Вроде бы. Что хрипел через слово «жарко!» и умолял не палить так сильно – это же не из-за повреждения рассудка, а из-за действия яда. Ведь так? Жаль только, знал он не так уж много. И (в отличие от спятившего лысого) самого важного не знал. Так как попросту не присутствовал при ключевом разговоре.

А вот бородатый присутствовал. Только ломаться не спешил. То ли особо тёртый попался, то ли болевой порог у него оказался высок, то ли ненависть в нём кипела со столь неистовой яростью, что перебивала и страх смерти, и даже муки… а может, решила какая-то циничная часть Мийола, ему просто досталось маловато яда. Как бы то ни было – даже спустя час, жутко булькая и хрипя забитыми бронхами, едва сохраняя силы кашлять и задыхаясь, бородатый бандит продолжал лить в уши пленителей однообразную грязную брань вместо признаний.

– Не проще ли взять за жабры этого, как бишь… – Рикс покрутил в воздухе ладонью.

– Семипалого? Вожака?

– Его самого.

– Да он уж небось закопался в землю локтей на двадцать. Замучаемся выковыривать.

– Замучаемся или нет, а достать его надо в любом случае, – нахмурился Воин. – Не дело, когда всякая шваль принимает такие заказы, забыв своё место.

– Справедливости ради, – сказал Мийол, – вряд ли Семипалому дали обширный выбор. Уж если предположительный посланец от предположительно местного клана приходит к бандиту и приказывает «опробовать на зуб» явившихся в город чужаков, бандиту только и остаётся, что со всей возможной почтительностью поблагодарить за возможность оказать помощь господам и тут же побежать раздавать приказы подельникам. Причём заметь: вожак выделил для облавы сугубо тех, кого не жалко.

– Вот за это и поблагодаришь, когда мы его откопаем.

– Сомневаюсь. Если начнём откапывать, Семипалого просто тихо и быстро прибьют. Чтобы оборвать ведущую к ним ниточку. Я бы на их месте точно прибил.

– Тогда зачем нам вообще нужна вся эта возня?

Мийол вздохнул.

– Не нужна она. Я бы с радостью улетел дальше по нашему маршруту, если бы не взятые обязательства. И да: нам уже пора лететь к алхимику.

– А с этими что? Добить?

– Нет. Никто из них не сказал ничего, стоящего быстрой смерти. Так что летим.