Прям страсти-мордасти, какая любовь! То ни одного парня, а тут на тебе — два сразу.
Первый парень вынес меня на руках из трамвая, когда я потеряла сознание. А потом — поцеловал. И я влюбилась в него, не зная даже его имени. Что еще надо для счастья девушки? Оказывается — еще один парень. Второго я увидела танцующим полуголым на сцене стриптиз клуба. Он так зажигал, что я потеряла сразу от него голову. Ну, и как тут не влюбиться?!
И вот теперь у меня дилемма — кого выбрать из двоих?
А еще надо распутать убийство своего бывшего однокурсника, с которым мы учились вместе в военной академии!
1
Да! Неудачно я начала самостоятельную жизнь! Надо было все хорошенько обдумать, а уж потом бежать из дома. Моя мамочка все-таки была права. Женщины, они, на то и созданы женщинами, чтобы сидеть дома: гладить, варить, глядеть за детьми и время от времени смотреть в окно — может, уже милый муженек прикатил домой на своем запорожце. Мне, наверно, все-таки нужно было остаться дома, сыграть роль послушной дочурки и с улыбкой на раскрашенной мордочке встретить своего будущего муженька. Сейчас я сидела бы в прохладном доме на одном диване со своим женихом, и мы пили бы прохладный бренди. Но я, дура-дурой, захотела независимой жизни и вот я теперь стою в трамвае, битком забитым людьми. Ноги у меня опухли и гудели от ласковых ног пассажиров. А еще говорят, что нигде не бывает так жарко, как в пустыне Сахаре! Я бы посмотрела на этих грамотеев, которые это твердят, очутись они в полдень, в самый разгар лета в трамвае, который уже пять минут, как застрял в пробке. И в котором нет, чем дышать, потому что этая железная банка с-под консервы была туго набитая пассажирами. И в придачу ко всему этому на горизонте появилась здоровенная баба, которая орала во все горло:
— Показываем билетики, дорогие пассажиры! Билетики!
Когда бабище протиснулась ко мне и потребовала билетик, только, тогда ко мне дошло, что я сбежала от родителей без единой копейки.
— Эй, гражданочка, — затрубила баба, — ты, что оглохла? Билетик показывай!
Я смотрела на нее своими большими глазищами, даже слова не вымолвив.
— Что я говорю на иностранном языке, что ли?
Я продолжала усердно молчать и смотреть на нее, как невинный ягненок на серого волка.
— Эй, гражданка, вы — нормальная? — спросила она меня.
— Угу, — пробубнила я сквозь зубы, качая головой.
В ту же секунду голова закружилась, помутнело в глазах, ноги подкосились и если бы не пассажиры, подпирающие меня со всех сторон, то я шлепнулась бы прямо здесь.
— Да нет! Ты — ненормальная все-таки! — повысила голос бабище. Ей надоело со мной нянчиться и вот она начала мне грубить. — Что ты на меня уставилась? Что я на португальском языке разговариваю, что ли? Или ты приехала с такой глуши, где на русском ни ти-ти?
Голова у меня так разболелась, что не было силы ей хорошенько ответить, да и в ушах начало что-то постреливать.
— Женщина, что вы прицепились к бедной девушки? — послышался позади моей спины чей-то мужской голос. — Не видите, что ей плохо. Жара-то какая! Так и в больницу от перегрева можно попасть.
— А ты что ее защищаешь? Любовник, что ли? — прогудела нахалка моему защитнику.
— Да как вы с людьми разговариваете, гражданочка? — вмешалась другая женщина. — Не видите, что девушке плохо? Ей нужен свежий воздух. Откройте двери и пусть она выйдет.
— Э, нет! — прошипела злющая баба. — Сперва, пусть уплатит, а тогда может и катится себе ко всем чертям!
— Женщина, да как вам не стыдно? Девушке плохо, а она еще на нее орет, — вмешалась в разговор старушка. — А ну-ка, открывай двери! Пусть девушка выйдет.
— Водитель, откройте, пожалуйста, двери! — послышалось со всех сторон.
— Федя, не открывай! — пыталась перекричать всех пассажиров бабище.
Но не тут то было! Весь трамвай зашелся защищать бедную девушку, которой стало дурно от невероятной жарищи. И кто бы мог подумать, что этой девушкой была я! За меня еще никто так не заступался. От такой оглушительной славы моя голова поехала окончательно! Наконец-то двери открылись и какой-то парень, взяв меня на руки, вынес меня из трамвая. У меня перед глазами все плыло, потому я и не видела отчетливо его лица, а потом и вовсе все исчезло и в глазах потемнело.
Очнулась я, полулежа на лавке в компании очаровательного парня, если не сказать обворожительного, прелестного, красивого донельзя, ну просто-просто душки! Я даже и в мыслях подсознательности не могла себе представить, что когда-нибудь такой… такой милашка взглянет на меня, а тут он меня защищал и еще вынес на руках из трамвая, да еще с моими тяжелеными чемоданами! Ах! Это, наверное, мне сниться! Вот, закрою сейчас глаза, а через минуту открою, и его не будет рядом. Но открывши глаза, он все еще сидел рядом со мной.
— Девушка, что с вами? — спросил он, нервничая. — Вам плохо от жары или у вас что-то серьезно? Тогда я вас в больницу отвезу.
— Нет-нет, — быстро отчеканила я, протирая глаза. — Это все от жары.
— Так вам уже лучше?
— Да, — ответила я. — Еще никогда не ездила в трамвае, да еще в такую жару. Вот вам и результат!
— А вы откуда приехали? — спросил вежливо парень. — Вижу, чемоданы у вас тяжелые.
— Что? — притворилась я, что не расслышала, а сама уже изо всех сил крутила, что ему соврать.
— Из какой, говорю, глубинки вы приехали? — повторил он.
— Вы хотели сказать: из какой деревни я приехала, что не видела еще до сих пор трамвая? — ошеломила я его своим вопросом.
2
— Нет, я этого не говорил, — сконфуженно ответил он.
— Но хотели, — настаивала я на своем.
— Девушка, я к вам со всей душой, а вы такое говорите! — обиделся парень. — Да если бы не я, то вы бы все еще жарились в том трамвае, выслушивая хамские оскорбления той женщины! Если ее можно так назвать. Она только с виду женщина, а характер у нее мужской, хамский.