Все планы накрылись тогда, когда Марина достала пирог из духовки. Аромат разнесся по квартире, и хрипы, доносившиеся из комнаты, они восприняли как знак одобрения. Но они не прекращались, и взволнованные Леша с Мариной ворвались к Фоме в спальню в тот момент, когда мальчик был в разгаре приступа удушья. Перепугавшись, они вызвали «скорую», которая приехала очень быстро. Леша к тому моменту уже собрал вещи для госпитализации. Вернувшаяся из школы Чжо с перепуганными глазами тихо сидела на кухне, ее успокаивала Марина, гладила по голове и что-то шептала в ухо.

– Какие препараты давали? – спросила фельдшер с уставшими глазами, оформляя документы на госпитализацию.

– Антигистаминные, – ответил Леша.

– Когда?

– Пару часов назад. И вызвал врача. Вроде бы отек начал спадать, а потом Фоме стало трудно дышать. Но буквально перед вашим приездом стало лучше.

– Где ваши родители?

– В командировке.

– Позвонишь маме или папе? Мне нужны данные полиса, свидетельство о рождении мальчика.

– У меня все есть, вот, держите, – Леша передал прозрачную пластиковую папку с документами.

– Хорошо. Но родителям все равно позвони. Они должны знать. Собирайтесь, едем в больницу.

– А почему отек стал больше? Я ведь дал таблетки.

– Так бывает, – ответила фельдшер. – Особенно, если причина не аллергия.

«Я все делаю правильно. Я все сделал правильно. Я ведь не знал, что это не просто аллергическая реакция, которая была у Фомы несколько раз, и алгоритм действия простой: дать антигистаминные, вызвать врача. Если бы я знал, что дело куда серьезнее, я бы сразу вызвал «скорую». Я ведь не врач, я просто парень семнадцати лет, у которого младший брат болеет и болеет часто. Неужели где-то внутри я стал считать, что знаю вообще все и поэтому недоглядел и навредил Фоме?»

– Что сказал врач? – тревожный голос Инны по телефону обострил чувство вины. Леша не мог ее видеть, но представил, как она до крови обкусывает заусенцы на большом пальце. Она всегда так делала, когда нервничала. Из командировок мама приезжала с окровавленными пальцами, сгрызенными под корень ногтями.

– Наследственный ангионевротический отек, – прочитал по бумажке Леша. – Симптомы похожи на отек Квинке, и у Фомы несколько раз это уже было, помнишь? Но тогда неплохо справлялись антигистаминные. Врач сказала, что просто повезло, и отек прошел сам, потому что это не аллергическая реакция, и никакие таблетки от аллергии не помогут.

– Ты после школы сразу пришел домой? Или куда-то заходил?

– Сразу, никуда не заходил.

– А с Чжо сейчас Марина?

– Да.

– Чтобы мы без нее делали, да?

– Верно.

Леша рассказал Инне о том, что Фому оставляют в больнице не меньше чем на неделю для контроля состояния, дополнительных тестов и составления плана лечения. Она обещала позвонить врачу и поговорить с ним сама, а после чего на заднем фоне появились мужские голоса, и Инна быстро попрощалась, не забыв поблагодарить за то, что Леша такой ответственный и хороший. Леша пожал плечами и убрал телефон в сумку.

Он зашел в палату к Фоме. Процедура переливания плазмы завершилась, и медсестра убирала внушающие ужас приспособления. Отек спал, мальчик дышал спокойно и даже немного повеселел.

– Ну что, дружок, кажется, ты остался без пирога?

Фома вздохнул.

– Я привезу тебе его завтра, прямо после школы, идет? Оставим тебе самый большой кусок, если обещаешь меня так больше не пугать.

– Обещаю.

– Я попробую договориться, чтобы привезти тебе сюда видеодвойку. Но придется смотреть фильмы с кассет. Идет?

– Да! А у тебя получится? Думаешь, разрешат?

– Ты ведь знаешь, что я могу договориться о чем угодно! А сейчас отдыхай.

От «Геологической» до «Уральской» он доехал быстро. Весь путь простоял у окна, всматриваясь в мерцающую черноту за окном. Его не отпускали мысли, что он сделал не то, что должен был. Врач сказала, что развитие и течение болезни не зависит от наличия или отсутствия препаратов от аллергии, это значит, что когда он дал Фоме таблетку и это помогло, он подверг риску жизнь брата. Ведь отек мог вернуться ночью и задушить.

«Но ведь я не врач! Я не могу быть ответственным за ребенка, у которого внезапно появляются новые болячки, и не просто грипп или насморк, а такие серьезные болячки, с которыми в больницах врачи боятся не справиться! Родители должны быть здесь, они не должны отсутствовать. Это звучит так, словно я их в чем-то обвиняю, и, возможно, так оно и есть. Слишком большая ответственность. Я не могу, я не должен!»

Леша себя остановил. Это звучало как самобичевание, а сейчас это было лишним. Он не хотел обвинять родителей в том, что их нет рядом. Они работают ради того, чтобы им было на что жить. Работают, чтобы в семье были деньги на лекарства, на еду и одежду. Они не прохлаждаются, оставив его ответственным за всех, они работают. Их не в чем винить. Просто сейчас сложный период, но он справится. Его родители справляются, и он справится.