— Мы можем просто зайти к этим детям и посмотреть на них? — Резко перебивает ее Илья.

— Да, конечно, пойдемте.

Женщина ведет нас коридорами, и когда мы заходим в группу с маленькими детьми, на нас сначала устремляются 20 пар удивленных глаз, а потом эти маленькие человечки подскакивают со своих стульчиков и несутся к нам с криками «Мама и папа!».

Мы с Ильей застываем в полном ужасе и боимся пошевелиться, пока дети хватают нас за ноги, толкая друг дргуа. Две воспитательницы и директриса спешат их от нас оттащить, но они вырываются и начинают плакать.

— Мама, мама!

— Папа, папа!

Они все кричат это в голос, и я просто чувствую, как теряю сознание. Илья это замечает, подхватывает меня за локоть и спешит увести. Он бросает директрисе через плечо «Извините, до свидания», берет меня на руки и несет к машине.

Пока я пытаюсь прийти в себя на переднем сиденье, Илья идет к ларьку неподалеку и покупает сигареты. Он бросил курить сразу после нашей свадьбы, но сейчас даже я бы покурила. Когда Илья возвращается в машину, мы еще долго сидим в полном молчании, пораженные увиденным.

— Поехали в Израиль, — говорю и не узнаю свой голос.

Илья поворачивает ко мне голову, пристально смотрит, а потом заводит автомобиль. Приехав домой, мы тут же покупаем билеты в Тель-Авив и связываемся с клиникой, про которую Ток читал в интернете.

Израильские врачи говорят мне не то, что американские, немецкие и российские. У них свои новые версии и свои новые методики лечения. А я уже даже не слушаю, что говорят эти доктора. Просто тупо пью лекарства и хожу на процедуры, даже не вникая в их смысл. Хотя поначалу я тщательно пытала врачей. Но сейчас мне уже абсолютно все равно.

Мне нужно лежать в Израиле два месяца. Илья остается в Москве, так как сейчас у него готовится открытие уже третьего ресторана. Ко мне в Тель-Авив он прилетает раз в две недели на несколько дней.

А мне тут настолько тоскливо и паршиво, что хочется выть. В итоге в один из дней я забиваю на процедуры, беру напрокат машину и рано утром уезжаю в Иерусалим погулять. По дороге пытаюсь вспомнить, когда я последний раз была в церкви, и понимаю, что никогда. Шпионам с их образом жизни не до Бога.

Я не была раньше в Иерусалиме, и в первую очередь он меня поражает обилием национальностей и религий. А чем больше я хожу по городу, тем больше я ощущаю, насколько это место святое. Кажется, что Бог здесь везде.

Я провожу очень много времени в Храме Гроба Господня, смотрю каждую святыню. Потом я направляюсь к Стене Плача и тоже провожу возле нее много времени. Я сама не знаю, как так выходит, что я начинаю просить у Бога прощения за все свои грехи. Просто это раскаяние вдруг начинает из меня литься.

Я стою у Стены Плача, прислонившись к ней лбом, и прошу только одну вещь: простить меня. Я даже не прошу ребенка. Слезы градом текут по лицу, но в этом месте невозможно не плакать. И когда у меня уже заканчиваются слезы, когда последняя слезинка вытекает из глаза, скатывается по лицу и срывается на землю, я чувствую невероятное облегчение. И искупление.

Вечером я возвращаюсь в Тель-Авив, а через три дня ко мне приезжает Илья. Я не рассказываю ему о своей поездке в Иерусалим и о том, что после нее я чувствую себя будто возрожденной из пепла. Илья не очень верующий, а если узнает, что я пропустила процедуры, будет ругаться.

Илья уезжает, а через три недели и я возвращаюсь в Москву. Израильские врачи так же, как и все предыдущие, лишь развели руками, сказав, что «шанс есть, но нужно пробовать дальше».

Проходят три месяца, и у меня не идут месячные. Сначала я не обращаю на это внимания, но когда задержка уже 10 дней, на дрожащих ногах я иду в ближайшую аптеку и покупаю там сразу три теста на беременность разных марок. И когда они все три показывают положительный результат, я сползаю по стенке в ванной. И так и сижу на полу в слезах, пока Илья не возвращается с работы.

— Милая, я дома! — Кричит мне из прихожей и захлопывает дверь.

А у меня нет сил ни встать, чтобы встретить его, ни просто чтобы крикнуть что-то в ответ.

— Ксюша, ты где? — Кричит, сворачивая в коридор. Видит свет в ванной и идет на него. — Милая, что случилось!? Почему ты плачешь!? — Тут же бросается ко мне на пол.

А я все еще не могу говорить. Я обвиваю его шею руками и крепко к ней прижимаюсь.

— Милая моя, не плачь. — Гладит меня по спине. — Я уверен, что мы найдем выход. Еще японская медицина очень сильная. Я прочитал в интернете, что в Токио есть клиника…