– Нет, я признаю, что с несколькими из них это точно было, даже с большинством, но не со всеми. Я сам никогда не перехожу границу того, что некомфортно и чего не хотят девушки.

– Я не понимаю, – призналась она.

Я улыбнулся.

– Не все девушки хотят парня, который "пока смерть не разлучит нас". Кто-то хочет парня, с которым можно сходить на танцы, кто-то парня, с которым можно видеться раз в неделю. Мы друзья, можем немного больше, чем друзья, но ничего серьезного. Понимаешь?

– Наверное…

Я понял, что совсем не понимает.

– Вот тебе пример. Ты знаешь Тэмми Брэкстон, верно? Мы с Тэмми, бывало, дружили. Очень сильно дружили, но никакой романтики. Сейчас она встречается с Рэнди Бронсоном и у них всё куда серьезнее, чем было у нас. Они правда влюблены.

– Значит ты не хочешь, чтобы у нас было все серьезно?

– Да я ведь совсем не это сказал. Я говорю, что это зависит лишь от тебя, не от меня. Если ты просто захочешь дружить, то я пойму, буду расстроен, но пойму. Если же ты чувствуешь то, что чувствую я сейчас… то я готов.

– Ты о чем?

– Я ухмыльнулся и снова приобнял её. Как я и сказал раньше, в тебя очень легко влюбиться. Я почти это сделал, так что попытайся не разбить моё сердце, если тебе нужен лишь друг.

Джина обняла мою шею руками и крепко стиснула меня. Я почувствовал влагу на её щеках, когда девушка разревелась снова. Мы расцепили объятья и спустя минуту я спросил у неё в чем дело.

– Ох, Божечки… кажется… я тоже тебя люблю.

– Смотрите, как удобно. Перестань плакать. Влюбленные девушки должны быть счастливы, а не грустны, – ответил я.

– Я счастлива, дурачок!

Я пожал плечами.

– Хорошо, я дурачок. Добавим это в Опыт Карла Бакмена.

Внезапно она снова разнервничалась.

– Капл, я… не совсем готова к опыту Карла Бакмена. В смысле, я… я не…

Я закатил глаза.

– Зато вот к этому опыту Карла Бакмэна будь готова – завтра я прибью любую девушку, что так назовет это. Я не аттракцион в Диснейлэнде!

Джина хихикнула.

– Серьезно, ничего не будет, пока тебя всё не устроит. Я не собирался набрасываться на тебя, как только мы спустимся сюда этим вечером.

Она покраснела. Джина была невинна, но не то чтобы совсем. Кто-то ведь научил её целоваться.

Мои руки обернули её талию еще раз.

– Вот тебе настоящий опыт Карла Бакмена. Я забочусь, делюсь с тобой, слушаю и говорю, защищаю и дружу. Все остальное лишь прекрасное дополнение. Почему бы не начать с этого, а дополнения оставить на потом?

Она охотно кивнула.

– Да!

– А теперь тебе хочется узнать, с чего начинается опыт? Самое начало?

Большие карие глаза смотрели на меня с желанием. Я встал, не отпуская её, а затем опустил руки к попке девушки. Джина застонала, когда я это сделал.

Я наклонился и прошептал.

– Сначала, я стяну с тебя джинсы… – я потер её попу, она заскулила… – а затем как следует отшлепаю!

Обе моих руки шлепнули по её ягодицам и Джина яростно заорала. Я обнял её руками так, чтобы она не могла меня ударить.

– И так будет в следующий раз, если ты об этом со мной заговоришь!

– Ублюдок! – пожаловалась она, потирая задницу.

– Теперь иди наверх и смой слезы, чтобы отец не застрелил меня при одном только взгляде на тебя.

Я отправил её вверх и убрался в подвале. Я заносил стаканы на кухню, прямо когда она вышла из ванной. Спустя пару мгновений пришли её родители и нашли нас беседующими на кухне.

Я отказался от ужина и уехал. Я уже опаздывал на ужин к своей семье и был наказан тем, что мне не подали десерт. Когда мама спросила где я был, то лишь улыбнулся и сказал, что наказание того стоило. Родители фыркнули. А Хэмильтон начал ныть о том, как это меня за такое не четвертовали.

Следующий этап нашей с братом отчужденности произошел еще через пару недель. Понедельник, двадцать второе число, неделя благодарения, я спросил у родителей могу ли привести Джину на ужин в день благодарения. Со мной это в первый раз. Шилли Тэлбот приходила ко мне пару раз, когда мы еще встречались, но тогда мы работали над научной выставкой и к тому же никто из нас не мог водить. Так что родители вечно были рядом. Джина была единственной, кого я просил прийти.

Хэмильтон тут же сказал нет, так как это было против правил. Никто не обращал на него внимания, родители сказали, что никаких проблем. Мама поинтересовалась спросил ли я уже у Джины.

– Нет, сначала хотел прояснить всё с вами, прежде, чем спрашивать у неё, – сказал я.

Мать такой ответ удовлетворил и все мы дружно продолжили игнорировать Хэмильтона.

Оглядываясь назад, я понял, что это было ошибкой. Следующим вечером, за ужином, Мама спросила придет ли Джины на благодарение. Я покачал головой: