– Но старые явки недействительны, следовательно...

Мужчина внезапно остановился, будто упал с разбегу...

– Милый, ты никогда не доводишь свои мысли до логического конца, капризно выпятила пухлую нижнюю губку Никитина.
– Из предосторожности я сказала, что я вовсе не Никитина...

– О боже правый!
– истерично вскрикнул мужчина, и щека его задергалась в нервном тике.
– Есть ли у нас время играть в Шерлоков Холмсов, когда нужно действовать, выступать, когда самая ближайшая ночь должна стать варфоломеевской и когда трупы большевиков должны быть сброшены в Волгу!

– Успокойся, милый, - Никитина нежно провела узкой ладонью по его крупной, аккуратно причесанной и напомаженной голове.
– Я всем сердцем разделяю твое нетерпение, но неужели ты забыл инструкцию Бориса Викторовича о конспирации?

– Я не забыл!
– свистящим шепотом выпалил мужчина.
– Но где он сам, где он, этот элегантнейший, галантнейший и мудрейший Борис Викторович, этот провидец?..

– Ну зачем же с такой злой иронией повторять мои слова? К тому же ты прекрасно знаешь, сколько у него забот: Ярославль, Муром, Рыбинск... Никитина обняла Иосифа за шею, но он отвел ее руку.
– И как бы ты ни торопил события, я все же настаиваю на предварительной проверке этих людей, прежде чем мы допустим их к нашему штабу. Имею я на это право, милый Иосиф, и как супруга бывшего министра и как ответственная связная организации? И в конце концов, хотя бы как женщина?..

– Хорошо, - после некоторого молчания с досадой согласился Иосиф. Только, ради всего святого, быстрее...

Никитина поцеловала его в покрытый нервной испариной лоб и вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

Она вернулась в гостиную, когда Калугин и Мишель еще завтракали.

– Вот теперь я со спокойной душой могу присоединиться к вам, - Голос Валентины Владимировны звучал почти нежно.
– И перво-наперво поднять тост за успех нашего дела.

Они чокнулись.

– Как говорят у нас на Кубани: давай выпьем, кума, тут - на том свете не дадут, - ввернул Калугин.

Валентина Владимировна расхохоталась.

– Поговорка ваша, господин Свиридов, откровенно говоря, не ласкает слуха, но в ней - истина!
– воскликнула Валентина Владимировна и осушила рюмку.

– Итак, господа, я сведу вас с нужными вам людьми.

Вам придется отправиться на правый берег Волги. Там живописнейшее дачное место...

– Пейзажами не интересуемся, - с иронией сказал Калугин.

– Но с приятными людьми куда приятнее встречаться на природе, - шутливо возразила Никитина.
– Трамваем вы доедете до перевоза. Там от шести утра до восьми вечера ходит пароход через каждый час пятнадцать минут. Переезд продолжается около получаса. Обогатитесь незабываемыми впечатлениями. Она назвала адрес и добавила: - Я тоже появлюсь там. Но, разумеется, хотя и смертельно жаль расставаться, нам придется добираться туда раздельно.

Мишель, перед тем как покинуть гостиную, попросил:

– Не будете ли вы, милейшая Валентина Владимировна, столь любезны, что позволите мне притронуться к клавишам вашего пианино? Всего две минуты...

– Вы играете?
– крылатые дуги бровей Валентины Владимировны радостно встрепенулись.
– Прошу вас.

Мишель полистал ноты. Чайковский, Григ, Шопен...

Ну конечно, он сыграет Шопена!

Мишель тихо, будто к чему-то нежному и хрупкому, прикоснулся к клавишам. Они ответили благодарно и искренне, как старому, доброму другу.

Он играл, а перед глазами всплывала апрельская ночь, Дзержинский в нетопленой комнате, его слова:

"Честное слово, с октября семнадцатого я еще никогда так чудесно не отдыхал, как этой ночью..." Всплывало сияющее лицо Юнны...

Калугин слухгал и думал о том, что он не ошибся, согласившись взять Мишеля с собой. Крепнущее чувство дружбы сейчас становилось незаменимым и нерасторжимым, каким оно бывает у людей, знающих, что от каждого шага зависит не только их собственная жизнь, но и их дело.

– Божественно...
– прошептала Валентина Владимировна, и ее глаза засверкали.
– Божественно...

Она сопоставляла сейчас Мишеля с Иосифом и думала о том, что Иосиф бледнеет и меркнет в сравнении с ним.

И еще у нее мелькнула мысль: конечно же, этим людям можно довериться. Разве может кто-либо из заводских парней, из лапотников, пришедших работать в Чека, разбираться в музыке, так вдохновенно исполнять Шопена?!

"И все же нужно проверить, проверить, проверить..." - упрямо нашептывал ей внутренний голос.