— Ладно, отдыхай тогда, я скажу горничной, пусть приготовит тебе на утро суп из водорослей. Он хорошо помогает от похмелья. — добавил Джун, но, не получив от меня согласия, всё равно ушёл.

Быть вредной и стервозной я могу со всеми, а с ним не получилось утонуть в собственной истерике. К сожалению, Ким относился к третьему типажу людей моего окружения, именно тех, кого я избегаю. А всё потому что такие люди, как он, не задерживаются в моей жизни надолго и обычно уходят без прощаний.

Район Инсадонг, дом семьи Гу, утро…

— Санни, пожалуйста, я прошу тебя, прекрати вести себя как ребёнок. Когда ты уже повзрослеешь? Твоя сестра никогда не позволяла себе того сабантуя, который ты всё время устраиваешь. У меня и папы заканчивается терпение, в один прекрасный момент ты понесёшь наказание за своё отвратительное поведение. — в очередной раз мама распиналась, и всего лишь из-за какой-то статейки в жёлтой прессе.

— Ну подумаешь, облила одну выскочку шампанским, и кто-то это заснял. Да пусть папины шестёрки всё на спиртное спишут, им ведь не в новинку? — для меня проще казаться безответственной, нежели открывать причину своих нелепых поступков.

— Вот поэтому ты и должна выйти замуж за Сону. — умеренным тоном вмешался Ынсон. Спорить с матерью я могу вечность, но только не с папой. — Конечно, их семья хотела в свои невестки Муён, но ты тоже подойдёшь и должна быть благодарной за такой шанс. Твоя сестра не противилась этому, и тебе не стоит. — как всегда, отец уменьшал мою ценность, возвышая других, словно я ему и не родная дочь.

— Сколько раз повторять? Я не Муён! У меня есть своя жизнь, и в отличие от неё, я не собираюсь следовать вашим планам. — вначале воскликнула, а затем утихла под прицелом сурового взгляда папы.

— Своя жизнь? Это ты о чём? В учёбе не преуспеваешь, в творческих занятиях полный ноль, да ты даже правильно вести себя в обществе не можешь. Друзей нет, парня нет, как и достойной цели. Людей, которые хорошо бы отзывались о тебе, просто не существует. Всё, что ты умеешь делать на отлично — так это портить жизнь другим, и меня уже достало твоё ребячество. Санни, ты словно опухоль нашей семьи, мне не нужна такая дочь. И почему бог отнимает у нас всё хорошее, оставляя только плохое? — всего лишь отцовские мысли вслух ранили меня в самое сердце. Я никогда не была любимицей Ынсона, это место всегда оставалось за Муён. И всё же он мой папа, а его отношение ко мне хуже отношения к уличной собаке. Если бы полтора года назад Ынсон сам выбирал, кого из нас двоих оставить в живых, на мраморной плите Сеульского кладбища красовалось бы моё имя, но только не Муён.

— Ну извини, что я не так идеальна, как она. Хотя постой. Почему твоя любимица покончила жизнь самоубийством? Она ведь была так счастлива под твоим крылом? С какой дури решила умереть? — я не собиралась поднимать эту тему, ведь то, что сказала Джена, и мне казалось ерундой. Но в этот момент я должна была хоть в чём-то обвинить отца и попала в самую десятку, раз он так разозлился.

Полтора года назад, когда умерла Муён, я была в Лос-Анджелесе. Мама слишком волновалась о предстоящей свадьбе своей старшей дочери, поэтому младшую бунтарку, то есть, меня, отправила куда подальше, якобы для улучшения навыков английского. Они с отцом буквально за один день всё решили, не спрашивая моего мнения. В итоге я пробыла в чужой стране почти три месяца под присмотром личного охранника, а точнее, бывшего военного.

Единственным человеком, которого мне так не хватало, была Муён. Мы часто общались с сестрой по телефону, два, иногда три раза в неделю, но в отличие от меня, она всегда оставалась сдержанной, поэтому редко делилась радостями или же своими тревогами. О её смерти я узнала от Ёнын, она позвонила мне уже после похорон, не дав шанса попрощаться.

Конечно, мне было больно из-за потери родного человека, и к этому прибавился океан злости на родителей. Они должны были позвонить мне сразу, а не дожидаться окончания похорон. И когда я вернулась в Корею, вся моя боль вышла наружу в виде урагана истерики. Ни мама, ни папа не пытались справиться с этим, они просто отвернулись от меня, после чего я оказалась в больнице для душевнобольных.

— Не смей говорить о самоубийстве, упоминая имя сестры. У тебя нет права осуждать её. Ещё раз заикнёшься, я закрою тебя в психушке, и в этот раз надолго. — мне хорошо знакомы повадки отца: если его загоняют в угол, он начинает нападать первым, что сейчас и происходило.

Посмотрев в его свирепые глаза, а затем в испуганные матери, я поняла, что Джена могла сказать правду о смерти Муён. Папа был слишком краток, и как только он ушёл, мама рванула ко мне со своими наставлениями.

— Санни, я прошу тебя, не зли отца. Не лезь в дела, которые могут его расстроить. Просто живи тихо и мирно, не слушай тех глупостей, что говорят другие. Пожалуйста. — уже не отчитывала, а скорее умоляла, чем только доказывала правдивость моих домыслов.

— Неужели это правда? Она ведь не могла. Муён не стала бы убивать себя. Но почему она так сделала? Онни так сильно любила жизнь, кто или что убило эту любовь? — уже плевать на себя и угрозы отца, я должна узнать правду.

Вместо честного ответа или же попытки оправдаться мама опустила голову и замолчала. Уже не впервые я смотрела на неё с разочарованием и просто не могла поверить в то, что с самого начала являлось правдой. Скупая слеза скатилась к сухим губам, но на этом проявление моей слабости закончилось.