Я стояла, открыв рот, и не сводила взгляда с «хакера». А он, казалось, вообще в мою сторону не смотрел.

Могла ли эта песня… быть про меня?.. Или я сейчас слишком хочу обмануться?

Музыка постепенно затихает, унося с собой и голос. И я вздрагиваю, понимая: темные глаза смотрят прямо на меня. Смотрят пристально и…

— Я люблю тебя, — выдыхает Дэймон одновременно с последним аккордом.

Толпа взрывается восторженными криками, а я…

Слезы побежали по щекам сами собой, честное слово, я не собиралась плакать. Сердце билось так сильно, что, казалось, поломанными ребрами дело не закончится. Мне было так сладко, что даже больно. С головой накрыло ощущение нереальности. Словно я сплю и мне это все снится.

Кажется, рядом что-то кричала Лира, но я не соображала и не воспринимала ничего. Только в ступоре наблюдала за тем, как Дэймон и Райз кивают друг другу, и, пока последний орал что-то в микрофон… первый легко сбежал по ступенькам со сцены и, остановившись перед нами, взволнованно спросил:

— Лин, я могу тебя украсть сейчас?

Каюсь, я по-прежнему тупила, потому суть того, о чем говорят, дошла до меня не сразу. Но ничего ответить я не успела.

— Да кради ты ее уже полностью! — проворчала Лира, толкая меня к «хакеру». — Что за драма, честное слово…

Я, не удержав равновесия, чуть не уткнулась носом в его грудь, но Дэймон придержал меня за плечи.

— Сейчас просто умру от смущения, — простонала я, закрыв лицо руками, а затем посмотрела на него, растопырив пальцы. — Пока этого не произошло… воруй.

Дима блеснул такой ослепительной улыбкой, что, пожалуй, могла бы заменить концертные софиты. А затем, обняв меня за плечи, настойчиво повел за сцену, на которой уже готовилась выступать следующая группа.

Тащили меня явно целенаправленно. Причем Дэймон умудрялся, не останавливаясь, вежливо отвечать на все поздравления. Я же на окружающих практически не реагировала. Первый ступор прошел, и включились мозги.

Процесс пошел.

Итак… Две недели назад, когда Лира спрашивала у Димы, едет ли он на рокфест, тот явно никуда не собирался. Какие-то несчастные две недели — и он не только здесь, но и с песней собственного сочинения…

Я, конечно, могу ошибаться, но… Та неделя, когда он был, цитирую: «Очень занят. Даже половину пар прогулял»… Получается, за это время Дэймон умудрился написать песню, договориться с «Келлир» и отрепетировать с ними всю программу.

Выходит, все это было ради того, чтобы сегодня выступить передо мной… Я ощутила, как счастливая улыбка сама собой расплывается на моем лице.

— Хотел бы я знать, чему ты так радостно улыбаешься, — вывел меня из мыслей тихий голос.

Я встрепенулась и, оглядевшись, обнаружила, что мы находимся у буса, в котором приехали «Келлир». Причем дверь оказалась открыта, а Дэймон — ну очень недовольным.

— Что случилось? — вопросительно на него уставилась.

— Какая-то тварь сперла цветы, — мрачно выдал он.

И я… не сдержавшись, расхохоталась в голос.

— Не смешно, — фыркнул «хакер». — Терпеть не могу, когда что-то срывается!

— Не-е-ет, — простонала я, вытирая выступившие слезы, — это очень смешно!

На меня посмотрели неодобрительно, а затем, хмыкнув, неохотно признали:

— Хорошо, это смешно. Но сути не отменяет. Я…

— Ты когда песню успел написать? — я лукаво улыбнулась, ощущая себя до неприличия счастливой.

— В ту ночь, когда мы были в клубе, — со вздохом сказал Дима.

— Что, серьезно? — вытаращилась я.

— Угу. Вернулся домой и понял, что встрял по полной, — он опустил глаза и принялся рассматривать свои гриндера. — И… вот.

Значит, все это правда. Две странные недели, на протяжении которых я не знала, что и думать, Дэймон старательно готовился к сегодняшнему дню. Чтобы признаться мне со сцены перед огромной толпой.

— Ладно, я хотел…

— Я люблю тебя.

Слова сорвались с губ так легко и естественно, что я сама поразилась. И на сердце сразу стало легче, словно невысказанными они лежали на нем пудовым весом.

«Хакер» замер на миг, а затем, шагнув вперед, сжал мои плечи и, наклонившись, заглянул в лицо:

— Ты правда…

— Да, — улыбнулась светло и шутливо сказала: — Честно говоря, за эти две недели мои желания варьировались от «трясти, пока не выясню, какого черта он себя так ведет» до «послать в далекие дали и больше никогда не здороваться». Но, окей, я признаю — это того стоило. Я ощущаю себя принцессой из сказки. Мне никто и никогда не делал таких подарков.

Дима шумно выдохнул и, обхватив мое лицо ладонями, нежно поцеловал. Я сама прижалась теснее и ответила, больше не думая и не сопротивляясь.