Феникс по имени Рита

Аннотация

Жила себе жила. Думала, что счастливей меня и нет никого. Была хозяйкой в большом, собственном доме. Вставала рано, чтобы накормить завтраком доченьку и мужа любимого. Когда дочь Юленька упорхнет на занятия в школу, а красавец-муж Сереженька, уедет на работу, принималась за уборку да приготовление очередного кулинарного шедевра к ужину. Вот так и хлопотала подобно глупой, самодовольной гусыне, пока случайно не прозрела. Иногда достаточно оказаться не в том месте и не в то время. И тогда твоя жизнь рухнет в одно мгновение подобно тщательно выстроенной цепочке из косточек домино. И погребет тебя под этими обломками счастливой жизни буквально, а не в переносном смысле. Останешься глупая гусыня на пепелище. Но жизнь шутить любит. И гусыня может превратиться в феникса.

 

Первая глава. Летающие вареники Осень в этом году выдалась теплой, даже можно сказать жаркой. На календаре конец октября, а на градуснике плюс двадцать семь в тени. На кухне жарко. Вода на вареники уже закипела когда послышалась знакомая мелодия на телефоне. Муж очень любит тяжелый рок, вот и поставил себе любимую мелодию. Растяпа, телефон дома забыл, а сам поехал на речку машину помыть. На ходу вытирая мокрые руки фартуком поспешила в гостиную, телефон мужа исходил протяжным завыванием бас гитары. На экране высветилось имя крупного заказчика. Этого звонка Сергей ждал вот уже неделю. Заказчик был серьезный, денежный, вот созрел наконец-то, а муж телефон дома как назло оставил! Заметалась по дому не зная, что предпринять. Конечно самой ответить нельзя. Хорошо, что речка близко, огородами через луг минут пятнадцать бежать. Выключила кипящую воду, сняла фартук, одела удобные мокасины. Во дворе меня радостно встретила Линда. Огромная овчарка прыгала и носилась кругами в предвкушении, что возьму ее с собой на речку. — Фу, Линда, не сейчас, вечером пойдем лягушек пугать! — смеясь сказала я ей, открывая заднюю калиточку. Наша усадьба предпоследняя на улице. Рядом участок с недостроенным, огромным домом. У меня от него даже ключи имеются. Хозяин, Антон Николаевич, уехал за границу уже давно. Ключи мне доверил, вдруг покупатели объявятся. Но покупать дом не спешили, слишком он большой был, да задуман с претензией на замок, с башнями и другими излишествами. Через его заросший двор мы ходили на речку. В заборе имелся тайный лаз, через который на луг можно было быстро попасть. Вот и сейчас я доску отклонила и напрямую к речке побежала. Хорошо то как! Мягкая, зеленая трава пружинит под ногами, пахнет душистой, луговой мятой, свежестью близкой воды. Вот тут через канавку перепрыгнуть, вот там через мосточек пробежаться. А за теми старыми ивами уже и речка наша виднеется. Громкая музыка отсюда слышна. Сереженька не любит тишины, за все совместные семнадцать лет брака усиленно местных лягушек и рыбу к тяжелому року приобщет. Прибавила шаг, решила мужа напугать, подкрасться из-за прибрежных кустов и внезапно глаза ему своими ладошками закрыть. Улыбнулась предвкушая как он обрадуется, закружит меня, упадем на зеленую траву и будем целоваться, а затем смотреть в синее небо с ленивыми облаками. Но вначале конечно телефон ему отдам, пусть перезвонит заказчику. Все еще улыбаясь я выглянула на прибрежную полянку. Наш новенький джип сиял на солнце чистыми, мокрыми боками. Резиновые коврики дружно сушились на траве. Сергей тоже лежал на траве, только не сушился, а по всему видно получал удовольствие. Глаза полуприкрыты, мускулистая грудь под оранжевой футболкой дышит рвано, неровно, джинсы спущенны. Сверху усердно подружка дочери, Ирка прыгает. Гибкая точно лозинка, небольшие грудки дерзко как у козы в стороны смотрят. Выбеленные волосы длинными прядями упали на вспотевшее лицо. Трудится значит… Звуки бешенной гитары сливаются с хриплыми стонами. Улыбка медленно сползла с моего лица, стою пригнувшись в кустах и пошевелиться не могу. Смотрю на них, глаз оторвать не могу, запоминая каждую мелочь. Хрупкий, девичий стан, обхватили сильные, такие знакомые мне руки мужа, поглаживают нежнно, а губы шепчут что-то неразборчиво, жарко. Эти родные, шепчучие нежности губы мужа и вывели меня из оцепенения. Ползком, ползком выбралась я на дорожку и пригибаясь поспешила назад, очень боялась, что телефон зазвонит некстати. Вихрем промчалась через мосток, промахнулась и намочила ногу перепрыгивая канавку. А в глазах дерзкие, белые грудки Ирки стоят и руки моего мужа нежно сжимающие загорелое, золотистое тело. Как же так, я ее с детства у себя в доме привечаю. Она на три года старше моей дочери, но они подружки не разлей вода. У Ирки семья не очень благополучная, всегда ее подкармливала когда ее мать в запои уходила. Да она почти, что жила у нас наверное с класса десятого. Она, девочка ласковая, тихая… Ох, что делать то дальше, что делать? Мои мысли метались растревоженным роем пчел. Во дворе меня встретила радостная Линда, но обеспокоенно заскулила заглядывая мне в глаза. — Сейчас, Линда, сейчас водички тебе налью, — я открыла дворовый кран и налила в собачью миску холодной воды. Ватными, слабами ногами прошла в дом, положила телефон мужа на прежнее место. Села в кухне за стол рассматривая красиво вылепленные, с затейливо загнутыми краями вареники. Сидела смотрела на них и не понимала, что дальше делать. Из раздумий меня вырвал телефонный звонок. Подпрыгнула испугавшись, но затем вспомнила, что муж позвонить не может, его телефон то дома лежит. Да и не до звонков ему, он наверное и имя свое не помнит сейчас… На экране высветилось " Доченька". — Да, Юленька? — ответила я. — Мам, ты вареники сварила? Мы с Ирой придем скоро, — капризным голоском проговорила дочь. Меня словно током дернуло при этом имени" Ира", странно все это. — А вы где сейчас с ней? — вопрос задала и дыхание затаила, сердце булькнуло и замерло от волнения. — Мы с ней сейчас в парке гуляем, скоро уже дома будем. Ты сметанку охлади пожалуйста, Ирка холодную любит! — скороговоркой, виновато пробубнила дочь и отключила вызов. А мне вдруг смешно стало, значит моя Юлька, моя доченька покрывает свою подружку и своего папочку? Стало быть ей известно об отношениях Сергея с этой тихоней? А ты глупая домашняя гусыня сиди дома, лепи вареники да еще и сметанку остужай как Ирка любит? Веселая злость захватила меня. Одним махом резко смела со стола злосчастные вареники на пол. Один из них отлетел очень далеко и застрял в букете бордовых хризантем. Почему то это показалось мне очень смешным, засмеялась закрывая рот руками, чувствуя, что не могу остановиться. Заметалась по огромной кухне, понимая, что меня накрыла самая настоящая истерика. Смех выворачивал душу, я беспомощно взмахивала руками и продолжала смеяться. Наконец-то догадалась открыть кран и плеснуть холодной водой себе в лицо. Дыхание перехватило, я еле отдышалась и жадно, залпом выпила стакан холодной воды из под крана. Прислушалась к себе, смех отступил. Обессиленно присела на стул, но тут же вскочила. Я знаю, что делать дальше! У меня в соседней области есть квартира, от тетки Зои осталась. Сейчас ключ от нее найду, вещи соберу, паспорт возьму и на вокзал отправлюсь. В поезд сяду и через сутки в родной городок приеду. Пересижу там, успокоюсь, на кладбище к тетке схожу. Не смогу я сейчас со своими родными предателями сталкиваться, так смотри и в психушку угодить можно. Приняв решение я побежала наверх собирать вещи. Когда с сумкой в маленькую калиточку на соседний участок шмыгнула, возле ворот с улицы послышался шум подъежающей машины. Линда услышав знакомый звук, радостно виляя хвостом кинулась встречать хозяина. Дрожащими руками я открыла дверь соседского дома, хорошо, что замок не заржавел и поддался легко. Зашла в пыльный, просторный холл и замерла прислушиваясь к звукам с моего двора. Чихая от пыли пробралась по шаткой лестнице на третий этаж в башенку. Из ее окна наше подворье как на ладони видно. Осторожно приоткрыла окно. Из дома выскочил испуганный Сергей. — Рита, Рита! — звал он меня и его голос испуганно дрожал. Собака металась рядом с ним повизгивая. Но муж отмахнулся от нее. — Не сейчас, Линда! Он бросился на улицу, послышался звук заработавшего мотора и машина отъехала от двора. Я закрыла окно и спустилась в просторный холл. Вот и славно все получилось, вот и славно. Теперь и на вокзал можно отправляться. Вторая глава. На вокзале ворон не ловят Я заметила ее сразу же как только вошла в полупустое здание вокзала. Она сидела бочком на самом краешке неудобного, вокзального кресла словно в любой момент была готова вспорхнуть и улететь подобно большой птице. Глаза незнакомки с интересом уставились на меня пристально рассматривая. Зацепившись за ее взгляд я тоже успела разглядеть эту женщину и пораженно охнуть про себя. Мы были очень похожи. Одного роста и одной комплекции. Светло-русые волосы гладко зачесаны назад. Толстая коса сытой змеей покоилась на высокой, пышной груди. Заметив ответный интерес, незнакомка быстро склонилась к раскрытому, пестрому журналу на своих коленях. Очередь в кассу была небольшой и двигалась довольно быстро. Когда я получив свой билет развернулась, то почти нос к носу столкнулась с незнакомкой. Она почему то смущенно отпрянула от меня. Неразборчиво пробормотав извинения, женщина опустив глаза быстро отошла от меня. Пожав плечами я отправилась на перрон, времени было мало, скоро прибывал мой поезд. Кругленькая словно колобок, словоохотливая проводница проверила мой билет и паспорт. Мило улыбаясь ярко накрашенными губами, объявила, что поезд будет стоять еще десять минут и отвернулась к следующему пассажиру. Вагон был плацкартный и полупустой. Мое место нашлось быстро. Я сидела словно на иголках, идея уехать уже не казалась мне удачной. Пока не поздно, пока стоит поезд можно еще вернуться домой и поговорить с дочерью и мужем. Я положила паспорт и телефон в глубокий карман бирюзовой курточки. Она уже давно не застегивалась на мне но я ее любила за цвет и удобные карманы. В вагоне было душно и курточку я не стала одевать, а повесила на правую руку. Левой подхватила сумку и кинулась к выходу. — Недолго прохлаждайтесь, поезд скоро отправляется! — крикнула мне в след кругленькая проводница. Спустившись с подножки на асфальт перрона я лихорадочно решала ехать мне или не ехать. Вдруг сильный толчок в спину заставил меня споткнуться, я крепко вцепилась в ручки своей сумки. Наверное этот мгновенный рефлекс выработался благодаря не одному поколению моих прародительниц и передался на генном уровне. Но как оказалось, надо было беречь не сумку. Бирюзовая курточка резко скользнула по руке. Обернувшись я увидела как женщина прижав к себе мою курточку, удаляется по перрону в безлюдную сторону от вокзала. Русая коса скользит и подпрыгивает за ее спиной от быстрого бега. Первой мне пришла в голову мысль, что нужно догнать мерзавку. Я уже было ринулась за нею вслед, но тут вагон моего поезда дернулся, на подножку выкатилась колобком проводница. — Руку давай! Останешся! — требовательно крикнула она. Я машинально, повинуясь ее напору, протянула свою руку. Сильный, резкий рывок и вот я стою в тамбуре набирающего ход поезда. Сердце отчаянно колотится, во рту сухо как в пустыне. — Ну, что застыла? В вагон проходи! — весело улыбнулась мне девушка. Она уже убрала подножку и закрыла дверь. Поезд сильно покачивало. Пошатываясь, цепляясь за поручни я дошла к своему месту. Села и бесцельно уставилась в окно. Мимо проплывали последние строения станции. Не знала радоваться или нет, что все решилось само собой. Ну подумаешь, через пару дней вернусь. Деньги у меня есть, паспорт тоже… Паспорт! Я сорвалась с места, ну тут же рухнула обратно. Медленно осознавая случившуюся катастрофу. Только сейчас вспомнив о том, что паспорт и телефон остались в глубоком, удобном кармане бирюзовой курточки. Продолжение второй главы. Разбудите меня пожалуйста!!! В родной город я попала на следующий день ближе к обеду. Старый вокзал из потемневшего от времени, красного кирпича держался молодцом. Он словно говорил проходящим поездам и людям глазеющим на него из окон вагонов — " Я еще крепкий, старик! Стою уже больше трех столетий и простою еще столько же, а вы всего лишь мгновения, пыль пролетающая мимо!" Я улыбнулась ему и почтительно кивнула, как доброму, дорогому другу. Дребезжащий, задыхающийся словно асматик со стажем автобус, довез меня до знакомого проспекта. Вышла из его теплого нутра и зябко вздрогнула. Погода стремительно портилась. Еще вчера по летнему жаркое солнце, вдруг решило одуматься и вспомнить о том, что собственно и зима не за горами. Без куртки в одном легком свитерке мне было действительно очень холодно. Рассматривать произошедшие за время моего отсутсвия перемены было некогда, начинающийся дождик подгонял меня не хуже палки. Пытаясь согреться я почти бегом добежала к знакомому с детства дому. Остановилась под большим навесом, столкнувшись с непредвиденным препятствием. Добротная, железная дверь подъезда моей попытки открыть ее не поддалась и явно требовала от меня пароля. Я принялась нажимать на кнопки замка, наивно надеясь угадать код. — Ты, что тут творишь дамочка? Кто такая и к кому пришла? — за спиной раздался смутно знакомый голос. Подскочив на месте от неожиданности, резко обернулась назад и увидела знакомое лицо ничуть не постаревшей соседки тети Любы, а ведь она была подругой и ровесницей моей тетушки. Белесые брови тщательно нарисованные черным карандашом, хмурятся грозно. Бледно-голубые глаза смотрят с прищуром, недоверчиво. Я с облегчением ринулась к ней распахнув руки. — Тетя Люба, как же я тебе рада! Женщина резво отскочила от меня, а затем приглядевшись сама кинулась меня обнимать. — Ритка, девонька моя! Что так долго носа не показывала? Под причитания и строгие наказы тети Любы, обрадованной моим внезапным приездом, мы поднялись на второй этаж. Обитая коричневым дермантином дверь нашей квартиры, бедной сироткой выглядела на фоне новеньких, железных дверей соседних квартир. Пока я ее открывала немного дрожащей рукой, соседка поднимаясь на свой третий этаж, строго приказывала мне: — Ритка, ты немного осмотрись и подымайся ко мне. Небось, голодная с дороги, сейчас чайник поставлю и обед разогрею. Жду тебя через двадцать минут! — голос как всегда повелительно-командирский. Сколько себя помню всегда такой был. Тете Любе, надо шашку в руки и полком командовать, вот там то она на своем месте была! Квартира встретила меня затхлым, пыльным воздухом. Не разуваясь прошла по всем комнатам, все было на своих местах и если бы не слой пыли, то можно было представить, что я только вернулась из школы. Тетя Зоя строго смотрела на меня с черно-белого портрета. Точно так же она смотрела на меня всякий раз, когда я совершала малюсенький проступок. — Рита, ты должна быть примерной девочкой! — ее холодный тон и скрипучий голос до сих пор мне слышится. Старая дева, она была придирчивой и строгой моей воспитательницей. Но я на нее не в обиде, все же тетка Зоя вырастила меня после смерти родителей, дала образование, выдала замуж, оставила мне эту квартиру. Мои воспоминания прервал громкий стук, затем дверь распахнулась и тетя Люба шагнула в прихожую. — Ну и пылищи то за десять лет накопилось! Рита бери свои вещи и пойдем ко мне, все равно здесь не умыться не сварить ничего нельзя. Вода и газ ведь опломбированны! Я послушно взяла свою сумку, закрыла дверь на ключ и поднялась вслед за соседкой на третий этаж. В ее квартире вкусно пахло борщем и котлетами. — Вот держи, сначала в ванную иди, обмойся с дороги, я тебе и воду уже нагрела, — тетя Люба вручила мне чистое, банное полотенце. Мне ничего не оставалось как достав из своей сумки сменное белье и халат скрыться за белой дверью ванной комнаты. Борщ у тети Любы был очень вкусный, но у меня совсем не было аппетита, словно огромная заслонка перекрыла мне горло и даже маленький кусочек хлеба не хотел туда проходить. Соседка посмотрела на меня понимающе, поднялась и через минуту поставила с громким стуком на стол бутылку водки. — Вот, давай по рюмке выпьем, за встречу так сказать. А потом расскажешь, что там у тебя произошло. Вина не предлагаю. Вино разум затуманивает и на лирический лад настраивает, его лучше в другой ситуации пить, а водка она язык развязывает и веселит на первых двух рюмках. Но нам с тобой больше и не надо, очень коварная эта штука! Ты Ритка, смотри помни это всегда! Действительно после первой рюмки у меня проснулся аппетит, а после второй я рассказала тете Любе и про речку и про Ирку с Сергеем на зеленой травке. Упоминула про доченьку Юльку. Промолчала только про кражу на вокзале. Соседка внимательно меня слушала. Нарисованные брови хмурились, голубые глаза смотрели на меня неодобрительно. Узловатые пальцы с аккуратным маникюром и многочисленными золотыми перстнями времен советского союза, нетерпеливо постукивали по белоснежной столешнице. Тетя Люба всю жизнь проработала завмагом самого крупного в городе гастронома и до сих пор нежно любила свои украшения. — Ох и глупая ты Рита, ох и глупая! На вокзал она помчалась, разобраться на месте сил и совести у нее не хватило! Надо было сразу же в волосенки белые вцепиться и повыдергать их к чертовой матери! И дочку к ответу призвать, а то ишь ты, покрывает она подружку и папашку кобеля! Хотя конечно дочь твоя и не виновата может быть… Мало ли, что ей подруженька наплела… Вот ведь в тихом омуте, сама знаешь, что водится… Твоя тетка Зоя из той же породы была. По молодости таких дров наломала, стольким людям жизнь испортила, что и подумать страшно. А тебя в строгости решила держать. Воспитывала тебя, да перековывала на свой лад. Вот и выросла ты безответной и покладистой. Тебе же умереть легче, чем скандал на людях закатить! — тетя Люба сердито хлопнула по столу нарядной словно новогодняя елка рукой. — Я вот, что тебе еще скажу, ты долго тут не засиживайся. Завтра на могилку к Зое съездим и ты домой возвращайся, нечего молодой шлюшке фору давать. На следующее утро я стояла перед раскрытым платяным шкафом и мучительно выбирала, что мне надеть из теткиных вещей. Очень трудно было выбрать между серым пальто с легка побитым молью плечом и коричневой курткой которая была мне безнадежно мала. Когда то я считала тетю Зою толстухой, а теперь сама не могла втиснуться в ее куртку… Обреченно вздохнув я выбрала серое пальто, его свободный покрой позволял не только застегнуться но и надеть свитер. Сегодня на улице было очень зябко, теплая осень резко повернула в холодную зиму. Мы съездили с соседкой на кладбище, постояли молча перед могилой моей тетки Зои. Вернувшись я почувствовала такую усталость, что решила прилечь перед обедом и заснула. Проснулась внезапно словно из проруби вынырнула, воздуха не хватало, а на душе такая тоска была, стискивающая клещами сердце, что я потерла левую сторону груди. В комнате было темно, значит тетя Люба меня не стала будить. Прислушалась, из ее спальни раздавалось бодрое похрапывание. Я тихонечко пробралась на кухню и включив свет посмотрела на круглые часы, они показывали пять часов утра. Мне вдруг очень захотелось домой, просто срочно надо было попасть туда. Я принялась лихорадочно собирать свою сумку. Нашла черный карандаш которым тетя Люба, рисовала себе брови и быстро написала ей записку. Одела серое пальто и тихо защелкнула за собой дверь гостеприимной соседки. Через час ходьбы пешком я уже была на автовокзале и взяла билет на пригородный автобус. Когда то будучи студенткой я таким путем добиралась до места учебы в целях экономии денег. Пересаживаясь на несколько автобусов и три электрички можно было беспроблемно доехать до моего города. Конечно этот путь требовал нервов и выдержки, но мне сейчас выбирать не приходилось. На следующий день часов в двенадцать, я уже подходила к своему дому. Еще издалека меня насторожила толпа людей собравшаяся возле него. Почему то пересохло в горле, а ноги стали слабыми. Я старалась идти быстро, но как будто брела в плотной воде. Наконец то я добралась до толпы соседей и остановилась пораженная услышанным разговором. — Как жалко, Риту! Совсем же молодая была, еще жить и жить… И как это она на вокзале оказалась? — Ох, молчи Семеновна, говорят она сама под поезд бросилась, Если бы не паспорт и телефон опознать трудно было бы… Сергей по косе русой только и признал! Уж как он убивается горемычный, как убивается! — торопливый шепоток соседки сочувствующе запинался. Толпа заволновалась и придвинулась ближе к центру событий. Я бегала позади людей пытаясь их растолкать, но они твердо стояли на занятых позициях. Наконец то я догадалась стать на лавочку, что бы поверх голов увидеть как из калитки вышел Сергей, поддерживая заплаканную Юльку в траурном платке. Муж почернел лицом, небритый, с запавшими глазами он сейчас совсем не походил на щеголеватого красавчика. Я хотела закричать, что все это не правда, вот она я — живая! Но тут следом за ними выскочила Ирка, тоже в черном платке, она деловито раздавала указания и по хозяйски закрыла на ключ нашу калитку. Слова застряли у меня в горле. А затем момент был упущен и все события завертелись с бешенной скоростью. Я опомнилась когда траурный кортеж скрылся за поворотом. Люди медленно стали расходиться. Никто не обратил внимания на женщину, что сгорбившись сидела на лавочке в старом, сером пальто. Медленно передвигая ноги я зашла в свой двор через тайную калиточку. Линда радостно подвывая кинулась мне навстречу. Ведь собаке не важно во что одета ее хозяйка, собака видит сердцем. Устало погладила ее по жесткой, густой шерсти. — Тебя опять забыли покормить и воды не налили? — спросила повизгующую радостно, Линду. Открыла дом и с опаской зашла. Первое, что бросилось в глаза было большое зеркало в прихожей закрытое черным. Устало сдернула тяжелую ткань, отшвырнула ее от себя словно ядовитую змею. Прошла на кухню и достала из шкафа большой пакет с собачьим кормом. Щедро насыпала его в миску жадно чавкающей Линде. Налила ей свежей воды. И застыла не зная, что делать дальше. Дождаться когда вернутся Юля и Сергей? Так с ними в довесок вернется и Ирка… Конечно дело не в ней, я Юльку напугаю сильно. Ожившая мать дожидается свою семью на кухне… Очень смешно если бы не было так безумно и ужасно… Приняв решение я засуетилась, ведь мне нужно было успеть, а времени не так уж и много осталось. Достала две сумки и принялась складывать в них свою зимнюю одежду. Теплые сапоги и ботинки на меху, пуховый свитер и шапки с шарфами. Все заталкивалось в спешке. Подумала и добавила к пуховику норковую шубу. Зачем и сама не знала. Деньги хранились у нас в шкатулке, открыв ее поразилась как мало их осталось. Вздохнула и взяла половину, ровно сорок тысяч рублей. Когда довольно объемные сумки были дотащены мной в пыльный холл соседского дома, я застыла возле окна в башенке на третьем этаже, дожидаясь возвращения Сергея и Юли. От того, что я увижу зависело все мое дальнейшее поведение. Окончание второй главы В гулком, пыльном помещении было холодно. Кирпичные стены, строительный мусор и пустота. Даже сесть было не на что. Стояла прислонившись к шершавой стене и с напряжением разглядывала свой двор. Еще несколько дней назад была в нем полновластной хозяйкой, а теперь стою словно приведение подглядывающее из окна. Усмехнулась горько, а ведь совершенно точно, приведение и есть… Мысли мелькают в моей голове, от бесконечных вопросов она болит. Зачем мой паспорт понадобился странной женщине? Возможно не паспорт ей был нужен, а телефон? Или она надеялась, что кошелек с деньгами лежит у меня в кармане куртки? Ведь возле кассы когда за билет расплачивалась, в кошельке у меня солидная сумма денег была и тогда я его положила именно в карман куртки. Незнакомка вполне могла все это видеть. Она ведь за мной наблюдала, недаром мы с ней столкнулись… А может быть она надеялась на удачу и полагала, что вместе с курткой она украдет и паспорт и телефон и кошелек? Теперь уже не узнаешь точно, что там на уме было у этой женщины… Я зябко повела плечами. Не хочу думать про нее, не хочу! Достаточно того, что это вроде бы меня сейчас хоронят. Конечно такое я не стала бы терпеть, если бы была уверена в своем муже и в своей дочери. Но вдруг им, без меня лучше будет? Вдруг они освободились? Сергей от постаревшей, толстой жены, а дочь от надоедливой, слишком заботливой матери? Я ее в последнее время очень раздражала. Да, что там радражала! Она же меня стеснялась… Я больно закусила губу вспоминая, как Юлька, не так давно заявила, что на собрания в школу пусть папа ходит… Только сейчас до меня глупой дошло, в чем дело было… Это надо же такой слепой клушей быть! Дочь меня даже с новыми друзьями не знакомила. Кроме Ирки, я ведь совсем не знала с кем она еще дружит. А однажды она застав меня, когда я примеряла новую блузку, насмешливо сказала, что мини слоникам все равно, что носить. А я ведь за добрую шутку это приняла! Даже посмеялась с ней вместе… От грустных мыслей меня оторвал шум открываемых ворот. Сердце разогналось и понеслось вскачь. Приоткрыла окно, что бы не пропустить ни единого слова, ни одного движения. В просторный двор заехала машина. Почти одновременно открылись двери с двух сторон, из нее медленно вышли измученные, подавленные муж и дочка. Захотелось подбежать к ним, утешить. Я уже было ринулась к лестнице, но услышав еще один хлопок дверью остановилась и замерла. Из машины вышла Ирка. Сергей оглянулся на нее и молча прошел к беседке, устало опустился на лавочку и замер тяжело опираясь о столик. Юля прямиком направилась в дом, на ходу слабо махнув рукой. — Я спать! — голос звучал простуженно и сипло. Ирка подошла и села возле Сергея. — Может тебе водки налить? — предложила она несмело. — Может…, - усмехнулся криво муж. Когда девушка молнией метнулась в дом, он подошел к вольеру Линды. Собака отвернувшись от него молча залезла в будку. — А, кто корм и воду чистую, Линде дал? — спросил удивленно Сергей, у суетливо накрывавшей стол в беседке, Иры. Она помолчала, а затем решительно сказала: — Это я! Сергей развернулся к девушке, постоял, а затем произнес растерянно: — Спасибо за заботу, Ир! Что бы мы без тебя делали… Кирпичные стены поплыли перед моими глазами. Ну вот и все! Приговор мне вынесен! Незаменимых людей не бывает, так кажется гласит народная мудрость? Когда в доме напротив погасли огни, я осторожно вышла из своего убежища. Чуткая Линда, заходилась тревожным лаем, она скулила и визжала словно хотела меня остановить. Я шла по темному, спящему городу, останавливаясь передохнуть. Тяжелые сумки не давали разогнаться. Мне было абсолютно не страшно. А чего бояться человеку который сегодня умер? Глава третья. Нельзя оглядываться назад Дорога обратно в родной город заняла у меня почти два дня. Путешествовать на перекладных, лучше налегке. Две тяжелые сумки постоянно меня тормозили, там не успела, тут не смогла… В результате измученная, грязная и сонная я ввалилась в теткину квартиру поздним вечером. Меня уже не беспокоили пыль и затхлый воздух, бросив надоевшие сумки в прихожей, открыла форточку и как была в старом, сером пальто и разношенных ботинках, так и рухнула на диван в гостиной. Почти мгновенно забываясь в спасительном сне. Проснулась от возмущенного голоса тети Любы. — Ритка, что же ты творишь? Ты почему дверь в квартиру не закрыла? Возвращаться в реальность было очень тяжело, еще мгновения назад я маленькой девочкой бегала по желтому от одуванчиков лугу, а теперь заспанной теткой пыталась понять где нахожусь. Вместе с понятием пришли воспоминания. Вот возвращаются Юля с Сергеем, вот выходит несмело из машины настороженная Ирка. "Незаменимых людей нет, незаменимых людей нет," — стучит и пульсирует в моей голове. Усилием воли заставляю себя улыбнуться тете Любе. — А зачем ее закрывать? Кто меня украдет? — бодро говорю я соседке и вскакиваю с дивана. Тетю Любу не проведешь, моя показная бодрость ее не обманет. Голубые глаза смотрят подозрительно и пытливо, четко нарисованные брови хмурятся. — Что, в благородство решила играть? Отдала мужа без боя молодой шлюшке? — в ее голос проникают обвинительные, прокурорские нотки. В комнате очень прохладно, серая от пыли гардина парусом трепещет на ветру. Я встаю на цыпочки и захлопываю форточку. Жду пока смогу справиться с подступившими, предательскими слезами. Затем поворачиваюсь к укоризненно поджавшей губы соседке. — Да, кто его отдавал? Он сам с удовольствием отдался! — мой голос звучит на удивление весело. — А, дочь как же? — не отступает тетя Люба-прокурор. Я на мгновение замираю, кусаю губы, но слезы все же находят выход и горячей влагой катятся по щекам. Без сил опускаюсь на пыльный диван и уже рыдания сотрясают меня. — Ей, ей… лучше без меня бу-ууудет! — голос мой подвывает и хрипит. Старый диван скрипит натужно пружинами, это тетя Люба садится рядом. Она торпливо гладит меня по спине и плечам. — Ну, милая, ну Ритка, не плачь, слезы никогда никому не помогали! — голос женщины становится ласковым, она уговаривает меня словно маленькую девочку. — Решила ты так, значит нельзя по другому поступить было… Все перемелется, еще знаешь какая мука получится? Я ведь говорила, что тебе умереть легче, чем скандал устроить. Последняя фраза заставляет меня фыркнуть и улыбнуться сквозь слезы. Если бы соседка знала, насколько точно ее выражение! Да она просто в яблочко попала! Уловив перемену в моем настроении, тетя Люба решительно встает с дивана. — Хватит, прохлаждаться! Я сейчас в к своей подруге наведаюсь, она в месном ЖЕКе начальницей работает. Пусть пришлет людей, воду и газ подключить. Уборку сделаешь и жить можно! А сейчас вот, возьми ключ, поднимайся ко мне на третий этаж. Каша еще теплая на плите стоит. Полотенце свежее в ванной. Да сними ты уже это пальто! Его и одеждой нельзя назвать! Это же вчерашние остатки от обеда моли! Надеюсь ты хоть барахлишко свое взять додумалась? — она кивнула вопросительно на сумки стоящие в прихожей. Я вытирая слезы сморкалась в заботливо протянутый, новый носовой платок тети Любы. Она бодро побежала к выходу, на пороге обернулась, — Двери открытыми не бросать! — назидательно подняла вверх палец с крупным перстнем, а затем исчезла, словно ускакала в бой на командирском коне с шашкой наперевес. Продолжение третей главы Тетя Люба явно домой не торопилась. Я уже успела искупаться, переодеться и высушить свою косу. Осилила ложку манной каши и запила ее горячим чаем без сахара. Почему-то совсем не хотелось есть. Опять появилось чувство огромной заслонки, что перекрыла мне горло. Попыталась вспомнить, что я ела в дороге и к своему ужасу ничего не припомнила. Помыла посуду и чинно сложив руки на коленях села дожидаться свою соседку. Хозяйничать на кухне, что-нибудь приготовить в ее отсутствие мне было неловко, неизвестно как к моему самоуправству отнесется эмоциональная тетя Люба. Вдруг ей не понравится и она выгонит меня к чертовой матери… Соседка появилась к обеду, она шуршала многочисленными пакетаим в прихожей, а затем позвала меня. — Рита! Ау! Ты чего притихла? Принимай провизию! Будь добра, распорядись продуктами! Я сорвалась с насиженного места и подхватила пакеты, которые сгрузила мне в руки довольная тетя Люба. Пока я доставала покупки, соседка разделась и помыла руки. Ворвалась в просторную кухню вихрем. Щеки раскраснелись от холода, бледно-голубые глаза сияют победным блеском. Открыла крышку синей в белый горошек кастрюльки и недоуменно поглядела на меня. — Рита, ты, что не ела ничего? Я пожала плечами продолжая выгружать свертки и сверточки на стол. — Ела, я ела, тетя Люба, только что-то в горло ничего не лезет… Соседка хмыкнула. — Конечно если ты будешь есть как Дюймовочка, половину зернышка в день, то я как та хозяйственная мышь могу тебя оставить у себя жить! — тетя Люба засмеялась и ее задорные, седые кудряшки запрыгали веселыми спиральками вокруг головы. — Вообще то, Рита, не в обиду будет сказанно, когда ты так сильно располнела? — она обвинительно махнула рукой в мою сторону. Я задумалась и присела на стул возле стола. А и правда когда? Все незаметно как-то случилось, то новый тортик надо попробовать, то мясо по супер рецепту очень уж вкусным получилось… Несколько раз садилась на диету, худела я всегда быстро. Но мужу не нравилось, что в результате у меня первой начинала уменьшаться грудь. Он всегда говорил, что питает отдельную страсть к моему четвертому размеру. Тут же перед глазами всплыли Иркины дерзкие грудки, небольшие и смотрящие в разные стороны. Ага, такую страсть он ко мне питал, что не радумывая обменял на новые ощущения… Вот интересно давно они надо мной насмехались? Ладно Сергей, он мужчина еще молодой, видный, на него всегда женщины засматривались, а мне глупой льстило, что он мой и только мой… И с Ирки взять нечего, чужая девчонка польстилась на достаточно богатого и красивого мужика. Но моя, Юлька, моя доченька, она то как могла предать?! — Рита! Да Рита же!!!! — трясла меня за плечо тетя Люба. Я с трудом вынырнула из своих тоскливых мыслей. — Ты чего меня пугаешь? В одну точку уставилась и побледнела, даже губы вон синие! — укоризненно выговаривала мне женщина, — Я уже третий раз тебе рассказываю каким результатом мой визит к Марине Марковне закончился! — К какой, Марине Марковне? — встрепенулась я и вопросительно посмотрела на соседку. — Как к какой? К начальнице ЖЕКа, нашего. Она женщина душевная, мне многим обязана. Посидели мы с ней, коньячку выпили, старое вспомнили… Завтра с утра подключат тебе и воду и газ и электричество. Платить можно пока на фамилию Зои. Вот переоформишь квартиру на себя… — Тетя Люба, я пока не смогу ее на себя оформить, у меня паспорта нет, — развела руками и опустила глаза. Женщина поперхнулась. Откашлявшись она хрипло спросила: — Твой муженек, что паспорт у тебя отнял? Он, что тебя еще и бил? — возмущение и злость явно сквозили в ее голосе. Мне было очень стыдно обманывать тетю Любу, но сказать ей правду просто не поворачивался язык. Я еще не могла поверить в произошедшее, все казалось неправдой, сном приснившимся злой, темной ночью. Произнести все это вслух было еще сверх моих сил. Впрочем я ничуть не соврала, когда кивнула головой соглашаясь с ее предположениями. Паспотр то у меня действительно отобрали, а Сергей уж лучше бы бил… Тетя Люба помолчала, задумчиво покрутила широкое, золотое кольцо на пальце. Затем оживилась. — Значит, второе предложение для твоего положения просто идеально! Работать дворником пойдешь? А еще нужно пару, тройку подъездов мыть. Паспорт не нужен, работать будешь ты, получать половину зарплаты тоже будешь ты, а стаж будет идти другому человеку. — Да, хоть ассенизатором! Я конечно согласна! — мне не верилось, что моя проблема была решена. — Ассенизатором нельзя, для такой профессии тебе надо хотя бы курсы закончить! — засмеялась тетя Люба. Ее дребезжащий мелкими, хриплыми колокольчиками смех был очень заразительным. Через секунду я тоже смеялась, вытирая выступившие слезы с глаз. Окончание третей главы. Лучшая пилюля для забытья — труд до седьмого пота Зима наступила так же внезапно как и осень. Деревья еще не успели сбросить всю листву, а мягкий, пушистый снег уже надел на них белые шапки. Желтые, зеленые, красные листья вначале смотрелись красиво и сочно на белом фоне. Но снег падал, кружил и вьюжил без остановки, пока все вокруг не стало белым-бело. Природа словно решила играть в игру, " Завалю все снегом". Возможно его накопилось слишком много в небесных кладовых. Почему-то особенно ей нравилось играть по ночам. Мне приходилось вставать рано утром, что бы расчистить дорожки и стоянки для машин возле двух пятиэтажных домов. Вернее время когда я зевая и сонно шаркая ногами выходила на работу, трудно было назвать утром. Скорее всего это была поздняя, поздняя ночь. Я оглядывала фронт работ, сутулилась и дрожала от холода. Но медлить было нельзя, часики неутомимо тикали приближая то время, когда первые люди потянутся из подъездов спеша по своим делам. Особенно мне было жалко детей. Бедных, сонных воробушков родители распихивали по машинам или же закутанных усаживали в санки, что бы везти по уже расчищенным мной дорожкам в садики и школы. Под конец махания лопатой, мне становилось очень жарко. Я ругала себя за то, что опять надела теплый свитер под куртку и теперь пот пропитал насквозь и его и тонкую футболку. Последние дорожки я чистила со скоростью спринтера, а потом бежала домой боясь, что меня продует ветром и я заболею. Дома принимала душ, переодевалась и падала в кровать без сил и желания позавтракать. Ведь меня еще ждали два подъезда, а махать шваброй с мокрой тряпкой ничуть не легче чем лопатой для чистки снега. Спала я без сновидений, мгновенно проваливаясь в спасительное забытье. Где-то там в параллельной реальности осталась моя прежняя жизнь примерной домохозяйки. Где-то там далеко, далеко словно на другой планете жили муж и дочка. Иногда, когда я не успевала поставить мысленно крепкий, бронированный забор между прошлым и настоящим, воспоминания щемящей, мучительной сетью охватывали меня. Я гнала их от себя, представляя, что откидываю их огромной лопатой словно надоедливый, белый снег. Если бы не тетя Люба, то я наверное совсем забыла бы о том, что человеку нужно есть. Так уж устроено, что пища может стать проклятием, когда поклоняешься ей словно желанному, но весьма коварному божеству. А может стать необходимостью, всего лишь топливом для поддержания твоей жизни. От переживаний и постоянной усталости я напрочь забыла о самом ее существовании. Нет, конечно же я ела что-то, в магазин изредка ходила, варила себе иногда что-то… Но чаще всего не помнила, что ела вчера, а чем питалась сегодня. Забывала до того момента, пока не упала в голодный обморок. Хорошо, что это произошло не ранним, безлюдным утром когда я выходила на тропу войны с бесконечным и неубиваемым снегом. Случись это на улице и обморожений мне наверное было бы не миновать… Однажды днем я с трудом вырвалась из ватного кокона который удушающе-нежно охватил меня, резко распахнула глаза от невыносимого запаха нашатырного спирта. Надо мной склонилось жалостливое, участливое лицо тети Любы. Она облегченно выдохнула и украдкой смахнула слезинку с щеки. — Рита, вот любишь ты меня пугать! — соседка уже полностью взяла себя в руки, ее голос звучал как всегда твердо и уверенно, — Я тут холодильник твой проверила, в нем же нет ничего! В нем мышь повесилась наверное еще при тете Зое! Хватит тебе уже худеть, скоро в тень превратишься. — Худеть? — переспросила я женщину, — У меня и в мыслях такого не было… — Как это не было? Я давно за тобой наблюдаю, ты таешь словно снег по весне, будь он неладен! Надоел уже, не зима, а сплошной снегопад! О чем, это я? — встрепенулась тетя Люба, — Ах, да, я то думала, что ты специально себя в форму приводишь, вот и не вмешивалась. Но как вижу ты совсем забыла, что человек есть должен хотя бы изредка. Это надо же! Работать дворником, еще и подъезды убирать и не есть по человечески! Так, хватит над собой издеваться! Твое питание с этого дня я под свой контроль беру! Сейчас принесу супчик куриный, кашка овсяночка, чаек сладенький. Сейчас, сейчас! Причитая и бормоча мне угрозы она скрылась за дверью квартиры. Слова тети Любы все еще звучали у меня в ушах. Худеть? Испытывая легкую слабость встала с кровати и подошла к большому зеркалу в рост. Рывком сняла ночную рубашку. Пристальным, изучающим взлядом прошлась по своей несомненно изрядно похудевшей фигуре. Длинные, красивые ноги с тонкими щиколотками. Изящные колени. Высокая, пышная грудь действительно стала меньше в размере, но была все так же упруга. Сильные бедра, плоский живот. Кожа бледная, но бархатистая на ощупь. Тонкие запястья рук и длинные пальцы. Тетя Зоя всегда говорила, что во мне чувствуется порода. Я про себя смеялась над ее словами. Порода! Придумает же тетка, я лошадь что ли? Теперь пристально рассматривая себя я наконец-то поняла значение того загадочного слова "Порода". В нетерпении открыла шкаф и лихорадочно перебирая вещи принялась искать платье которое одевала на выпускной бал много лет назад. Оно нашлось возле самой стенки, висело тщательно упакованное в полиэтилен. Торопясь освободила его и когда ткань прохладно скользнув по телу окутала его голубым, шелковым облаком, пораженно выдохнула. Я теперь была значительно стройнее, чем в мои семнадцать лет. Из прихожей послышался шум открываемой двери, бодрые шаги соседки протопали на кухню. Я рывком стянула голубой шелк и небрежно скомкав сунула его в шкаф. Надела ночную рубашку, накинула теплый халат и поспешила к тете Любе. Она уже сноровисто гремела посудой, не забывая ругать нерадивую Ритку. Глава четвертая. Зимние будни загробного мира К концу февраля у зимы видимо кончились запасы снега. Ее небесные кладовые опустели и люди вздохнули свободней. Особенно таким переменам радовалась я, а вместе со мной наверное радовались тысячи дворников и владельцев собственных домов. Моя личная страдная пора закончилась, эра большого снега подошла к концу. Теперь у меня появилось свободное время, а вместе с ним вернулись мои переживания и страхи. Спасительный сон помахал мне ручкой и наверное улетел на помощь другим несчастным и страждущим. Теперь приходилось долго вертеться в кровати, думать и размышлять. Прошлое сгорело, вспыхнуло и закончилось страшным образом. Меня не так сейчас заботила измена Сергея, как осознание того факта, что реально, по документам я не существую. Горячка прошла, а мрачные перспективы не радовали. Тысячу раз я уже пожалела о том, что вовремя не призналась в чудовищной ошибке, в дьявольской путанице скорбного водевиля. Время играло увы не на моей стороне. Чем дальше я сомневалась, тем сложнее мне было заявить о себе. К тому же сознание убаюкивалось тем, что в данный момент была крыша над головой, кусок хлеба и призрачная свобода. Знать бы еще от чего была эта свобода… Я успокаивала себя, что вот придет весна, а там будет видно… А еще меня мучила тоска по Юльке. Как она там без меня? Не голодает ли? Не болеет ли? У нее ведь такое слабое горло, чуть простыла и сразу ангина… Как там Линда? Кормят ли ее вовремя? Мыслей о муже старалась избегать. Ни к чему мне лишняя боль. Но они занимали мою голову все чаще. Наверное живет и неплохо живет. Наслаждается без помех молодым, Иркиным телом… А может оплакивает меня? Ведь семнадцать лет прожито счастливо и радостно. Мы с ним и не ругались ведь никогда. Да, что там! Мы наверное лет десять жили в бесконечном, медовом месяце! Я познакомилась с Сергеем, когда на втором курсе института училась. Повстречались три месяца и поженились, так не терпелось быть вместе. Ведь я воспитанная строгой теткой, наотрез отказывалась спать с ним до свадьбы… Сергей на семь лет старше меня, к тому времени был самостоятельным молодым человеком. Родителей потерял в одночасье. Автокатастрофа. От отца ему достался маленький бизнес, который он развивал упорно и целеустремленно. Мой муж всегда был человеком трудолюбивым, надежным, правильным. Эти качества наверное позволили ему быстро обогнать конкурентов. Уже через пять лет после свадьбы мы дом новый на месте старого, родительского построили. Сергей работал, я домохозяйкой стала, дочьку родила, а в институт не вернулась из академического отпуска. Не жалела об этом ни капельки. Какой там институт! Юлька без конца болеет, Сергею нужно обеспечить надежный тыл. Мы смеялись, когда утром собираясь на работу он так и говорил: " Я пошел, воевать, а вы девчонки остаетесь в тылу! Примчусь к своим любимкам как только освобожусь!" Мы обнимались с ним долго, целовались сладко и смеялись… Он действительно старался при первой возможности оказаться дома. Куда все это подевалось? Когда, я ослепленная женским счастьем перестала замечать, что муж отдаляется? Уходит воевать, покоряет все больше вершин и все реже его притягивает надежный, домашний тыл? Что толку задавать себе бесконечные вопросы. Припоминать, вытаскивая из памяти счастливые эпизоды своей замужней жизни. Все рухнуло и погребенно под тяжелыми руинами. К концу февраля моя тоска стала подобна злой болезни. Хотелось до дрожи, до слабости в коленях услышать голос дочери и мужа. Но телефона у меня не было, а купить себе другой я не могла по понятной причине. Память на цифры у меня всегда была очень хорошей и теперь когда появилось свободное время, я словно одержимая перебирала варианты, пытаясь мысленно восстановить телефонные номера Юльки и Сергея. В номере дочери я помнила четко лишь три последние цифры, а в номере мужа наоборот три первые. Тетрадка в клеточку стала моей самой любимой игрушкой. Строчки цифр в различных комбинациях заполняли ее страницы. Тетя Люба однажды пришла ко мне в гости, посмотрела на мое занятие и спросила садясь в свое любимое кресло. — Рита, ты случаем не банк решила ограбить? — голубые глаза пытливо и заинтересованно уставились на меня. Я поперхнулась сухариком и закашлялась от такого предположения. — Тетя Люба, наверное банки грабят не так… Мне кажется для этого нужен пистолет там…, повязка на половину лица… Черная вот! — радостно вспоминала я все фильмы про ограбления банков, когда либо виденные мною. — Ха, повязка на лицо! Отсталая ты Ритка! Молодая, а отсталая, кто же теперь так делает? — соседка постучала нарядными пальцами по своей голове в белых кудряшках, — Теперь достаточно знать код от какой нибудь платиновой карточки! Я рассмеялась искренне и весело, смеялась пока не начала икать. — Тетя Люба, где я и где платиновые карточки! Да я их и в руках никогда не держала, в глаза не видела! Продолжала веселиться я. Женщина посмотрела на меня свысока, подбоченилась. — А я, представь себе и в руках держала и в глаза видела! — выдала иронично подняв брови соседка, — Мой сынок Володька, в Москве оче-е-е-е-нь большим человеком стал, — на слове " очень" тетя Люба, забавно округлила глаза и понизила голос до шепота. — Ты же его помнить должна, правда он уехал давно, да в те времена приезжал редко… Женщина задумалась, нахмурилась видимо вспоминая что-то не совсем приятное. Затем передернула плечами словно сгружая с плечь невидимый мешок. Я смутно вспомнила ее сына, Владимира. Он действительно был намного старше меня, наверное лет пятнадцать разделяло нас. Помню огромного, бритоголового громилу. Моя тетя Зоя почему-то всегда говорила о сыне своей ближайшей подруги тихим, испуганным шепотом. — Так, что ты там за циферки все крутишь, Ритка? — соседка вернула себе веселое настроение и теперь требовательно смотрела на меня. Я пожала плечами, потому что голос вдруг перехватило, а глупые слезы просились наружу. Вздыхала, долго рассматривала коротко обрезанные ногти. Тетя Люба все это время терпеливо ждала моего ответа. Затихла, притаилась в старом кресле. Наконец-то, я взяла себя в руки и смогла внятно произнести: — Теть Люб, я по дочке очень скучаю, вот номер телефона стараюсь вспомнить. Все комбиниции перебрала, не знаю какая из них верная… Соседка поднялась со своего места, подошла и утешающе погладила меня по плечу. — Ох, горе ты мое луковое, Ритка! В кого такая уродилась? Зоя, то огонь была! Правда не грела особо ни кого… Но сейчас речь не об этом! — она досадливо махнула рукой, — Речь о том, что номер ты можешь подбирать еще сто лет, не позвонив как узнаешь, что угадала? — Да, знаю я, все верно вы говорите тетя Люба, только телефон мой дома остался, — на этих словах я пригнулась и спрятала глаза. — А, меня попросить, у тебя язык отнялся? — женщина обиженно поджала накрашенные ярко-розовой помадой губы. — Нет, язык у меня на месте, только совесть не позволяет, вы и так для меня столько делаете, — лепетала я сконфуженно. — Ладно, тебе оправдываться, вот тебе телефон, смотри вот так включаешь, а вот эта кнопочка…, а разберешься сама! — махнула рукой тетя Люба протягивая мне айфон последней модели. — Я пойду к себе поднимусь, кажется мне, что воду забыла выключить, вот интересно будет если тебя затоплю! — она шаловливо хихикнула и ушла. Серце грохотало и выскакивало из груди когда я набирала вероятный номер. Удивительно он был угадан с первого раза. — Алло? — спросил меня родной голос дочери. Усилием воли заставила себя не закричать в ответ: " Доченька, это я! Юленька, как вы там?" Прикусила палец почти до крови, слушая как голос на том конце звенит тревогой и надеждой. " Алло, кто это Алло?! " Нажала отбой, и застыла ледяной статуей. Долго приходила в себя. Но когда смогла дышать и думать, то решила позвонить еще и мужу. На его номер я попала лишь с пятой или шестой попытки. Вызов шел бесконечно долго, а трубку никто брать не спешил. Наконец-то знакомый до боли голос, привычный во всех своих интонациях, любимый за свою завораживающую хрипотцу, признес неторопливо, протяжно: "Алло, я слушаю?". Я замерла пытаясь определить где он, с кем он? Мое волнение, неистовое любопытство было вознагражденно. На заднем плане женский голосок, но не Иркин, произнес тягуче, кокетливо: — Се-е-ергей Леонидович, вы скоро? Нажала отбой, словно обожглась. Опять долго восстанавливала дыхание. Раскрывала рот словно рыба попавшая на берег и жалела, что решившись на подобный шаг не приготовила себе капли валерьянки. Глава пятая. Что такое соблазн? Март заявил о себе наглым, теплым солнцем. Мой белый враг плакал, таял, но не сдавался. Снег под ласковыми, горячими лучами стремительно превращался в воду, которая за ночь замерзала, а к утру ледяной коркой портила мне жизнь. Я освоила новый инструмент — ломик. Руки за зиму настолько окрепли от лопаты и швабры, что упражнения с тяжелой, железной палкой не сильно меня утомляли. К тому же под бдительным контролем тети Любы, я теперь не падала в голодные обмороки, пила витамины и питалась строго по часам. На календаре восьмое марта, я управилась с работой рано, к тому же в честь праздника мне позволили не мыть подъезды вечером. Подарок тете Любе был приготовлен мной заранее. Очень хотелось отблагодарить свою соседку. Конечно сразу подумала о золотом колечке. Она ведь страстная фанатка таких украшений. Подходящий перстень купила в соседнем, ювелирном магазине. Тоненький ободок, маленькая жемчужинка, зеленая эмаль двух листиков. Наверное по задумке это был ландыш. Очень изящно и мило, а главное абсолютно в тему, цветок символизирует весну. Купила букет душистых, желтых пушистиков похожих на веселых цыплят и бутылку хорошего вина. Вспомнила, что с утра почему то не видела тетю Любу и вознамерилась вечером сама сходить к ней в гости. Настроение было хорошим, решила празднично одеться, все же в гости иду. Нашла в шкафу голубое, шелковое платье, отгладила мятые складки. Оно было просторным, но туго затянутый поясок решил эту проблему. Новые колготки, белые туфли купленные давным-давно на выпускной бал. Вымытые и распущенные по спине и плечам густые, русые волосы. Косметики у меня не нашлось, но придирчиво рассмотрев себя в зеркале, пришла к выводу, что и так хорошо. Впервые за много лет я чувствовала себя красивой и молодой. Захватила подарки и поднялась на третий этаж. Пришлось долго звонить в бронированную дверь соседки. Уже начала беспокоиться, когда железная крепость резко, стремительно распахнулась явив мне очень высокого и очень плечистого мужчину. Лысая голова блестела в свете электричества. Внушительный нос картошкой презрительно морщился, узкие губы улыбались, а черные глаза цепко и внимательно рассматривали меня. Он напоминал кого-то очень знакомого… — Шрек! — внезапно и помимо моей воли вырвалось у меня. Охнув я прикрыла рот ладошкой. Незнакомец хмыкнул и прошелся взглядом по моим ногам, бедрам, задержался на груди. От него веяло силой и властью. Только сейчас я отметила, что одет он в явно дорогой, спортивный костюм, весь его лощеный, ухоженный облик хранил на себе отсвет больших денег. Я попятилась, решаясь уйти, но из глубины квартиры послышался голос тети Любы. — Сыночка, это наверное Рита пришла! Не держи девочку у дверей, пусть проходит! Мужчина посторонился пропуская меня в прихожую. — Ну, проходи девочка Рита! — его голос был под стать ему самому, такой же мощный и басовито рокочущий. От его вибраций закачалась люстра, а мне захотелось еще раз посмотреть в черные, пронзительные глаза. Я топталась на пороге, чувствуя, что краснею словно действительно была еще школьницей. Из комнаты уже спешила на помощь тетя Люба. — Рита, проходи к столу! У меня сегодня двойной праздник. Володенька приехал! — голос женщины счастливо звенел. В гостиной был накрыт стол. Белоснежная скатерть, сияющий хрусталь, изысканные блюда. Я неловко протянула тете Любе букет мимозы, а затем плюнув на приличия поцеловала ее в душистую, мягкую щеку и вручила маленькую коробочку. — Вот, поздравляю, желаю… Надеюсь, что угодила! Женщина открыла коробочку и благодарно глянула на меня. — Угодила Рита, угодила! Громадная фигура стояла за спиной и мне казалось, что от мужчины исходит жар как от огромного солнца. Тетя Люба всплеснула руками и принялась усаживать всех за стол. Я решила больше не смущаться, но всякий раз сталкиваясь с черными глазами мужчины, ловила себя на том, что розовею щеками. — Мой, Володенька, решил жениться, вот уже в третий раз! Он ведь завтра меня к себе, в Москву забирает. Поеду, посмотрю на новую невестку. Тебя Рита, уже бросать не страшно, справишься и сама тут! — соседка раскраснелась от выпитого вина. Голубые глаза сияли молодо и счастливо. Мужчина молчал, подливал в бокал мне вино, подавал закуски. Я ела, пила до дна вино и согласно кивала тете Любе. Наконец-то почувствовала, что голова кружится, а ноги налились приятной тяжестью, решила откланяться. Действительно, пора уже и честь знать. Отпустили меня из гостей легко. Тетя Люба все сокрушалась, что завтра придется рано выезжать. Спустилась в свою квартиру, не успела переодеться, как в дверь позвонили. — Кто? — настороженно спросила я, пытась затуманенным винными парами мозгом понять, кого могло принести в гости так поздно. У тети Любы был ключ от моей квартиры, а больше никто меня не посещал. — Девочка Рита, открой пожалуйста, тут моя мама тебе передачку прислала! — раскатисто загрохотало за дверью. Щелкнули вечно заедающие, старые замки, я отворила свою легенькую, допотопную дверь. Огромный мужчина ввалился в мою прихожую одним молненосным, быстрым движением. Вот еще секунду назад стоял за порогом, а сейчас заполнил собой все пространство маленькой комнаты. Я отшатнулась, почему-то стало страшно. От незваного гостя ощутимо веяло опасностью. Все это я хорошо осознавала, но с удовольствием вдыхала терпкий запах мужского парфюма. Хищно ощерясь мужчина протянул мне пакет. — Вот, подарок твой девочка Рита. Моя мама забыла отдать. Там еще ключ внутри от твоих хоромов. Завтра мы с ней выезжаем рано, она боится, что в суматохе забудет о нем. Я машинально взяла шуршащий, объемный пакет, ощущая в нем что-то мягкое. Гость шагнул вперед, но я из последних сил держала оборону. Усмехнувшись мужчина протянул руку и нежно коснулся моей щеки. — Ты очень красивая, девочка Рита, — его голос урчал словно у большого кота. — Может поедем завтра утром с нами в Москву? — Ты, тоже ничего, мальчик Вова. За предложение и заботу спасибо конечно, только, что я в твоей Москве делать буду? Неужели у тебя в хозяйстве не хватает дворников? А может быть дворник требуется твоей невесте? — злость помогла мне побороть непонятное очарование. Словно туман рассеялся и вместо притягательного мужчины я сейчас видела перед собой обычного, похотливого кота, да еще и лысого… Б-р-р! Лысый кот — это очень смешно! Смену моего настроения он уловил мгновенно. Досадливо хмыкнул, но жестом фокусника извлек от куда-то маленький прямоугольник белого картона и протянул мне. — Вот, возьми девочка, даже не сопротивляйся! Дядя Шрек, не каждому свою личную визитку дает. Когда дверь за внезапным визитером с силой захлопнулась, я поднесла к глазам простой, белый кусочек картона. "Шреков Владимир Олегович," гласили незатейливые, черные буквы, а ниже черными цифрами змеился номер телефона. Задумчиво провела гладким прямоугольником по губам. Он хранил еще жар огромных рук своего хозяина. Почему-то стало душно. А может быть нужно было оставить этого лысого кота на ночь? Ведь кажется между нами пробежала та самая, пресловутая искорка. Конечно возможно это была и не она, а самая банальная похоть? Я улыбнулась своим несуразным мыслям. Пьяно засмеялась, закрывая рот рукой и вдруг пораженно застыла. Перед глазами возникла зеленая трава, закрытые глаза мужа, его прикушенная губа, рваное дыхание. Тонкая словно статуэтка, девичья фигурка сверху… Соблазн — пришло мне на ум одно единственное слово. Так вот как он может проявляться этот соблазн! Я сама только, что едва не стала его жертвой. С силой потерла лицо руками прогоняя внезапное видение. Но ведь оказывается можно просто подчиниться искушению, а можно ему сопротивляться? От чего зависит выбор? И мы ли делаем этот выбор или судьба играет нами? Глава шестая. Куда ни кинь, всюду… соблазн Дни мелькали чередой похожих будней." День и ночь — сутки прочь", ворчала я устало взбивая подушку. " Очередное, безрадостное, тупое утро" — вздыхала распахивая шторы на окне и впуская тусклый рассвет. Моя жизнь после отъезда тети Любы напоминала бесконечный день сурка. Радовало лишь одно обстоятельство — мой белый враг окончательно издох к концу марта. Мне уже не надо было просыпаться в три, четыре часа ночи, что бы расчистить дорожки. Я уже практически не читала прогнозы погоды, страшась увидеть там ненавистную фразу," Завтра ожидается сильный снегопад." Свободного времени значительно прибавилось и я перешивала свою одежду на стареньком "Зингере", радуясь тому, что из большого можно вполне сделать маленькое. И хорошо, что у меня теперь не стояла обратная задача. Ведь превратить маленькую вещь в большую гораздо трудней, а по правде говоря почти невозможно. Работая дворником я открыла для себя неверояное обстоятельство. Оказывается если ты кидаешь снег или шуршишь метлой, то словно по мановению волшебной палочки становишься человеком-невидимкой. На тебя не обращают внимания, тебя не видят в упор. Могут выяснять отношения, целоваться и даже справлять малую нужду за домом, словно ты невидимый, прозрачный мираж. Я не сильно расстраивалась такому положению дел. Действительно день за днем погружаясь в невидимую паутину повседневности, превращаясь в самый настоящий фантом. Его я увидела утром возле мусорных баков. Он стоял среди мешков со строительным мусором, такой нелепо-маленький в своей непомерно огромной, деревянной кадке для цветов. Зеленые, лакированные листья печально повисли, довольно толстый ствол и ветки были искорежены и перекручены словно страдающие артритом пальцы. От этого фикуса исходила такая же безнадежность и тоска, как наверное и от меня. Скорее всего новые хозяева делали в купленной ими квартире ремонт, а нелепое растение в огромной, самодельной кадке было безжалостно выброшенно на помойку и приговоренно к смерти. Я подошла поближе пытаясь сообразить, как мне допереть это доисторическое чудо к себе в квартиру. Пришлось сбегать за небольшой тачкой, на которой еще тетя Зоя возила картошку с рынка. С огромным трудом удалось погрузить тяжеленную кадушку на дребезжащую, старую железяку. Я упрямо пыхтела и останавливалась передохнуть на каждой ступеньке, когда тащила фикус к себе в квартиру, благодарила небеса за то, что жила на втором этаже. Наконец-то мой новый, зеленый друг был размещен возле теплой батареии. Я полила теплой водой твердую словно асфальт землю и пообещав ему скоро вернуться, побежала в ближайший магазин за новым, леким горшком для цветов и за специальной смесью земли для фикусов. Во мне проснулась привычка заботиться о ком-то, пусть даже это был скрюченный фикус-недоросток. Вернулась быстро. Меня уже полностью захватила идея пересадки фикуса в новый, белый горшок. Постелила старые газеты, осторожно перевернула кадку и придерживая ствол выдернула растение из уже размокшей земли. — Вот, так потерпи немного, сейчас у тебя будет новоселье, — приговаривала я, стряхивая землю с корней и удивляясь тому, что у взрослого и по всей видимости старого фикуса такие маленькие корни. Повернулась и с недоумением рассмотрела его прежний дом. Окрашенные в грязно-серый цвет дощечки были плотно подогнаны друг к другу. Кадушка была наверное сантиметров восемьдесят в высоту и весьма объемна в диаметре. Смутные еще не совсем оформившиеся подозрения мелькали в моей голове, а руки уже уверенно ощупывали нутро грязно-серого монстра. Азарт неизведанного охватил меня, когда я наткнулась на что-то очень большое, закутанное целлофаном. Пришлось немного повозиться и с большим трудом извлечь плотно сидящий предмет. Это был массивный, пластмассовый контейнер. Немного повозилась с замками и опрокинула его на пол в нетерпении постукивая по гладким бокам. Нехотя, словно сонные из него посыпались пачки денег, приятного, зеленого цвета. Я стала их выгребать руками, а они все сыпались и сыпались, устилая собой и старые газеты и потертый ковер плотным слоем. Когда мне показалось, что уже в контейнере ничего нет, я решила проверить, подняла ставший легким ящик, немного потрясла. Завершающим аккордом на эту фантастическую кучу денег, выпало еще несколько предметов. Три прозрачные упаковки с красными застежками мерцали и переливались своим содержимым. В них словно были положенны осколки льда. В первом пакетике их было очень много, он доверху был набит, его бока сыто топорщились, но сияющие льдинки были мелкими. Второй пакетик был заполнен наполовину, льдышки там были значительно крупнее. В третем периливались, дробились на солнце и отбрасывали сотни искр десяток крупных, прозрачных камней. Я взяла пакетик мелких "льдышек" и посмотрела их на солнце. — Да-а-а, похоже это совсем не стразы Сваровски, — задумчиво протянула я. Осторожно с опаской положила пакетик на место. Подняла прозрачный файл с такими знакомыми мне книжечками. Их было три. Три паспорта граждан России. Два из них были выписаны на мужские имена. А вот третий… Почти моя ровестница, и полнейшая тезка по имени Маргарита, смотрела на меня с фото. Черная копна кудрявых волос, высокие скулы, немного восточный разрез глаз. Подошла к зеркалу и окинула себя задумчивым взглядом. Волосы можно покрасить и завить. Сразу вспомнила задорные кудряшки тети Любы, которые она периодически освежала в парикмахерской. Разрез глаз пока можно подправить при помощи макияжа. Я почему то совсем не волновалась, никакого серцебиения и мокрых ладоней. Словно каждый день находила клады в старых кадках. Еще раз внимательно вгляделась в фото Лебедевой Маргариты Павловны. С сомнением покачала головой и отбросила плоскую книжицу от себя словно ядовитую гадюку. Нет, нет! Так не бывает! Вот сейчас мне стало не по себе. Нервно принялась ходить по комнате сюда и обратно. От окна в гостиной до дверей в прихожей. Ходьба привела мои мысли в порядок. А почему бы и нет? У меня появилась возможность начать абсолютно новую жизнь… С новым именем и с новыми возможностями… Даже внешность теперь изменить для меня совсем не проблема! Присела на скрипнувший диван и уставилась на неверояную картину напротив. Я теперь ясно могла представить, что чувствовал Эдмон Дантес, когда нашел свои сокровища. Конечно из меня граф Монте Кристо наверное не выйдет, да и мстить мне особо некому. Я не завела себе такого количества врагов как он. Но все же парочка и у меня имеется. Соблазн поглядеть на них со стороны поднимался у меня в душе. Наверное я все же поддамся ему и будь, что будет! Глава седьмая. Надоело! Темно-красная книжица притягивала меня к себе словно магнит. Просыпаясь утром, я первым делом здоровалась с фикусом Васей. Он прекрасно себя чувствовал в новом, белом горшке, повеселел и поднял листья. Затем с Маргаритой Павловной Лебедевой. Рассматривала ее фотографию изучив наверное все тона и полутона на ее лице, все трещинки и заломы на книжечке. Я даже брала паспорт с собой на работу, что бы достав из внутреннего кармана куртки продолжать пристально рассматривать ставшую уже почти родной внешность молодой женщины. Деньги аккуратно сложила в старую, большую сумку и поставила в кладовку. Пакетики с блестящими камешками положила в хрустальную вазу в серванте. Только теперь озадачилась тем, что двери в квартире были старые и хлипкие. Вот ведь, раньше на это внимания не обращала, а стоило обзавестись ценностями, сразу беспокоиться начала. Но менять дверь не стала, рассудив, что так больше привлеку внимание. Весна уверенно шагала, преображая город. Я словно проснулась от зимней спячки и мне хотелось перемен. Тем более, что эти перемены не спрашивая, сами ворвались в мою жизнь, а вернее вкатились на старенькой, дребезжащей тачке. Надоело быть невидимкой-фантомом. Это я поняла когда в третий раз за день подметала шелуху от семечек возле лавочки. Эту лавочку очень любила местная молодежь. Все эти парни и девушки наверное были ровесниками моей Юльки, возможно чуть постарше. Я любила наблюдать за этой компанией. Они меня удивляли и поражали одновременно. Вот например, симпатичная девочка с короткой стрижкой и косой челкой, еще вчера хихикая сидела на коленях у долговязого, чернявого паренька, а сегодня нежно целуется с блондинистым крепышом. А ее златовласая подружка смеется над шутками чернявого и преданно заглядывает ему в глаза. Неужели и моя дочь, ведет себя подобным образом? Что я о ней знала, кроме того, что она сыта и одета? Что я знала о своем муже? Не о том молодом, влюбленном в меня Сережке, а о взрослом, состоявшемся мужчине — Морозове Сергее Леонидовиче? Ничего… Мне было почему-то очень важно что бы в доме чистота была, в холодильнике пять переменных блюд к обеду. Рубашки белоснежные в последнее время муж полюбил, а я знай их отбеливала, наглаживала и вешала в шкаф длинным рядом. Только сейчас оглядываясь на последние годы своей семейной жизни начала понимать, что постепенно, незаметно превратилась в удобную служанку-повара для дочери и для мужа… Задумавшись стояла оперевшись на свою метлу. Улыбнулась нежиданной мысли о том, что жалко я не ведьма и моя метла не летает, сейчас бы взмыть в небо и рвануть посмотреть как там без меня мое семейство поживает. На землю меня вернул ломающийся, молодой басок. — Эй, тетка, ты давай работай, что стоишь! Подметать надо, а не мечтать о мужиках. Тут столько мусора, а она стоит лыбу тянет! — блондинистый крепыш под дружное хихиканье своей компании указал мне на шелуху от семечек густо усеявшую асфальт возле лавочки. Все таки ведьмой я немного была. Иногда поднималась во мне эта веселая, шальная злость. Долго могла быть спокойной и покладистой, но могла разозлиться внезапно и тогда по кухне летали вареники, в молодости даже однажды с подругой подралась…. Вот и сейчас я насмешливо посмотрела на молодого хама. Подбросила свою метлу, а затем швырнула ему в наглую, белобрысую морду. Черенок метлы метко попал ему в лоб. — Сам намусорил, поросенок, сам и убирай! Развернулась и пошла бодрым шагом в соседний дом, где находилась контора ЖЕКа и где сейчас должна быть еще на месте моя начальница. — Марина Марковна! Я с завтрашнего дня работать не буду! — с порога заявила я, холеной женщине. Она поднялась из-за стола и подошла ко мне. — Вита… или Рита? Как это ты работать не будешь, мы так с тобой милочка не договаривались! — голос такой медовый у нее, такой ласковый. — У тебя дорогуша даже паспорта не имеется. А если я… — Милочка моя, Марина Марковна! — почти пропела я ей в ответ, — Паспорт у меня имеется! — я показала ей книжицу не разворачивая и отдернула, когда руки с ярко-красным маникюром протянулись что бы ее взять. Спасибо вам за такой чудесный спортзал, похудела как и хотела. Видите ли, одни люди для этой цели фитнесом занимаются, а мне вот такой подход посоветовали, ведь раньше ничего мне не помогало! Можете сами воспользоваться этим методом милочка, вам тоже не помешает! Громко хлопнула дверью, оставляя за спиной изумленную и потерявшую дар речи, уже бывшую начальницу. Пусть конечно меня простит тетя Люба, но сегодня меня понесло… Продолжение седьмой главы. Обратно дороги нет? Полнолуние… Круглая, желтолицая луна заглядывает в мое окно. Любопытно ей наверное какие мысли бродят в голове у измученной бессонницей женщины. Я уже извелась, издергалась, то сбрасывая с себя одеяло, то опять укрываясь. Мне надо принять решение. Не ошибиться на этот раз. Полгода назад когда вздумала убежать от проблем, я все же была под влиянием стресса. Обстоятельства словно взбесившийся табун лошадей промчались, протопали по моей жизни. Сейчас я успокоилась и пришла в себя. Значит ли это, что мне нужно возвращать прежнее имя? Нужно ли оно мне? Я представила нелегкую процедуру судов. Что я могу сказать в свое оправдание? А самое главное, как на такое отреагируют моя дочь и муж? Возможно за эти погода они уже забыли и думать обо мне, живут себе счастливо и свободно? Сплошные вопросы с одной стороны и уникальный шанс с другой. Невероятная возможность начать жизнь с чистого листа, даже не так — одновременно несчастливый и счастливый случай прожить другую жизнь. Я с надеждой посмотрела на круглый диск. — Ну, чего молчишь, может подскажешь мне, как дальше жить? Показалось, что древнее, ночное светило загадочно улыбнулось. Ну, вот надо постараться заснуть, мне уже луна усмехается. Поворочалась еще немного и действительно задремала. Что снилось, к утру не помнила. Но знала точно, что буду делать дальше. Плотный, белый кусочек картона лежал в прихожей на тумбочке под зеркалом. Взяла его и задумчиво повертела в руках, а затем решительно стала собираться в областной город. Уже через два часа я стояла на пороге модного магазина женской одежды. Деньги перед этим поменяла в банке и толстенькая пачка наличности радовала меня. Вежливые продавцы предупредительно предложили свои услуги. Я растерялась от обилия красивой одежды, а главное от того, что могу себе позволить совершенно все в этом магазине. Теперь не надо стесняться своего тела, стыдливо опускать глаза. Я поглядывала на себя в многочисленные зеркала и видела в них длинноногую, стройную девушку с русыми волосами. От черной, короткой куртки с косой застежкой не могла оторвать глаз. Погладила рукой тонкую, гладкую кожу, прошлась пальцем по блестящим "молниям". Продавец заметила мой интерес и предложила ее примерять, правда предупредив о том, что вещь очень дорогая. Слова девушки меня подстегнули и куртка сидящая на мне идеально была куплена. К ней так же были приобретены черные джинсы, тяжелые, грубоватые ботинки и белый свитер с замысловатым узором. Подумала немного и решила, что еще достаточно холодно и купила красную, вязанную шапку. Почему-то захотелось яркости. Мне любезно предложили упаковать покупки, но я отказалась. Из магазина вышла в обновках, а старые вещи в большом фирменном пакете оставила возле ближайших контейнеров с мусором. Следующим этапом моего плана было раздобыть телефон и я пошла на него охотиться. Было немного смешно от мысли, что раньше охотились на мамонта или на лису например, я же вышла ловить совсем другую добычу. Неторопливо шла, скользя взглядом по прохожим, прикидывая как отнесется к моей просьбе вон тот седой мужчина или же вон та грозного вида женщина. Но отметала все варианты. Наконец-то я увидела в чахлом скверике молодого паренька. Он сидел на скамейке, наушники от плеера ядовито-зеленого цвета, мерно жующая жвачку квадратная челюсть, притопывающая в такт слышной только ему музыке нога. Подошла ближе и постучала по плечу в ярко-красной куртке. Молодой человек посмотрел на меня с изумлением и вынул один наушник из уха, вопросительно изогнул бровь и не переставая энергично двигать челюстями кивнул головой, мол чего тебе? Улыбнулась ему как можно приветливее. — Прошу прощения, но мне нужно срочно позвонить, а я телефон в машине оставила! Парень еще выше выгнул бровь и сдвинул плечами. Весь его вид словно говорил: " Ну и, что дальше?" — Вы не могли бы одолжить свой телефон для звонка, я заплачу! — заторопилась я, мысленно ругая себя за то, что кажется выбрала не тот объект для охоты. Молодой человек так же молча извлек из кармана куртки телефон и протянул мне, затем поставил ядовито-зеленый наушник на место и затопал в такт ногой неслышной музыке, потеряв ко мне всякий интерес. Я присела рядом на лавочку и выдохнула с облегчением, затем достала из сумочки заветный кусочек белого картона. Длинные гудки заставили меня волноваться, но когда я уже потеряла надежду, раздался густой рычащий бас. — Да, слушаю! Замерла, слова застряли в горле, почему-то мгновенно осип голос. Наверное от сильного волнения спросила первое, что пришло в голову. — Здравстуйте, Владимир Олегович! Как там тетя Люба? В телефоне гортанно рассмеялись, а затем голосом похожим на мурлыканье огромного кота признесли: — С мамой все в порядке, учит мою…мг… избранницу пыль с мебели вытирать. Но ведь ты не для того мне позвонила, девочка Рита? — низкий рокот богатого интонациями голоса подействовал на меня успокаивающе. Я сумела взять себя в руки и даже ощутила некий кураж. — Конечно не совсем для этого… Хорошо перейду сразу к моей проблеме. Вы не могли бы… Может быть это в ваших силах, — силилась подобрать подходящее выражение. — Еще короче! — звучно прикрикнул на меня собеседник. — Мне нужно знать насколько " чист" паспорт выданный на имя Лебедевой Маргариты Павловны, уроженки города Воркута, 1990 года рождения! — четко, почти по военному отрапортовала я. Мужчина помолчал, а затем хмыкнул. — За краткость хвалю, девочка Рита, а вот за все остальное… Впрочем это не мое дело. Свой интерес ты не обязана мне объяснять. Через три часа перезвони! — голос стал сух, никаких тебе перекатов и игривого рокота. Я несколько секунд разглядывала погасший экран, а затем опомнившись постучала по плечу в красной куртке. Парень не снимая наушников протянул руку и забрал свой телефон вместе с тремя сотнями рублей. Ну, вот первый шаг был сделан. Конечно еще можно остановиться, но в глубине души я понимала, что уже не остановлюсь если получу положительный ответ через три часа. Время тянулось лениво и тягуче. Я уже съела куриную отбивную, неспешно выпила зеленый чай с куском медовика. Не торопясь вышла из кафе, бесцельно пошла по широкому проспекту. Новенькие ботинки чуть-чуть поскрипывали, солнце пригревало заставляя щуриться глаза. Решила, что наверное надо бы купить черные очки и завернула в первый попавшийся магазин. Но сразу же забыла зачем зашла, так как заинтересовалась новейшими моделями телефонов выставленных на витрине. Вежливо и терпеливо выслушала продавца. Он уже наверное уповал на солидного покупателя в моем лице. Но пришлось его разочаровать, пообещав зайти позже. Я уже хотела торопливо выйти и искать способ позвонить Владимиру, но притормозила озаренная внезапной идеей. Вернувшись к поникшему молодому человеку, я бодро произнесла: — Знаете, мне нужно позвонить. Я потеряла свой телефон, хотела приобрести у вас новый, если мой муж даст добро на такую дорогую покупку. Можно воспользоваться для этой цели вашим телефоном? — Да, конечно! — в глазах продавца ясно просматривалось предвкушение. Номер с визитки я уже выучила наизусть. Набрала заветные цифры и только успела сказать: — Это, я! Меня почти перебил звучный бас. — А, ты пунктуальна, девочка Рита. Ценю! Значит так радуйся, а может быть и огорчайся… Лебедева Маргарита Павловна — не привлекалась, не состояла, не розыскивается. Чиста словно стеклышко. Потребуется еще помощь дяди Шрека, звони не стесняйся, девочка Рита. Я не успела и слова сказать, как он отключился. Повернулась к продавцу и улыбнулась ему как можно очаровательней. — Муж, разрешил и модель одобрил! Давайте оформлять покупку! — внутри все дрожало, ведь сейчас я первый раз воспользуюсь паспортом. Уходила из магазина быстро, оглядывалась словно опасалась погони. Внутри вели спор примерная домохозяйка Рита и плохая девочка Марго. Рита пыталась взывать к благоразумию, а Марго коварно усмехаясь доказывала, что обратно дороги нет. Только, что я совершила первый шаг в сторону неизведанности и сомнительных приключений. Глава восьмая. Сказавши "А", надо говорить " Б" Домой вернулась к вечеру уставшая, но в очень благодушном настроении. Правда где-то там глубоко в душе скребли кошки, довольно таки внушительных размеров. Но я старалась их не замечать. Может поскребут, поскребут и устанут. С порога кинулась проверить на месте ли сумка с деньгами и пакетики со сверкающими льдинками. Сумка спокойно стояла в кладовке, а в серванте, в вазе накрытые кружевной салфеточкой спали мои камешки. Почувствовала себя как-то смешно и не очень уютно, вот как быстро " злато" берет верх над человеком! Совсем недавно у меня были совсем другие горести и печали, а сегодня словно сказочный Кащей трясусь над своим богатством. Как все быстро меняется в моей жизни! Семнадцать лет замужество примерной домохозяйки Риты, плавной рекой текло себе не сворачивая. Потом наверное судьбе стало очень скучно и она запаслась попкорном, села в удобное кресло и решила посмотреть итересное кино под наванием: " Как ты пройдешь очередной уровень, Маргарита." Что касается следующего шага, так тут уже и думать нечего. Мне надо меняться. Пока эти перемены коснутся только внешности. Изменюсь ли я при таком раскладе внутри? Вот этого я и сама не знаю. Трудно остаться собой проживая другую жизнь… Но разве миллионы других людей не меняются в плохую или хорошую сторону под гнетом жизненных обстоятельств? Наверное каждый человек проходит через неминуемый выбор. Только этот выбор часто незаметен для них самих. Я устало потерла лицо. Совсем запуталась! Хватит размышлений, пора спуститься на землю и заняться чем нибудь более существенным, например пойти в ванную и расслабиться под струями горячей воды. На следующий день я уже сидела в мягком кресле самой лучшей парикмахерской в городе и разглядывала тугие спиральки химической завивки у себя на голове. Волос стало неожиданно очень много, длинные локоны водопадом ложились на лицо и плечи, струясь перебирались на спину и терялись там. Но при малейшем шевелении головой я чувствовала их тяжесть. Молодая женщина, мило улыбаясь пыталась прочесать все это богатство расческой с крупными, редкими зубьями. — Удалась ваша " химия" на славу! Откровенно говоря, я очень переживала! Такая длинна! Но у нас очень хорошие препараты, а у вас очень крепкие и здоровые волосы. Смотрите они сияют и блестят, словно локоны ваши родные! Я повернулась и тряхнула головой, действительно крупные спиральки весело запрыгали сверкая на солнце. Вздохнула и повернулась к мастеру. — Это ведь еще не все. Хочу изменить цвет волос. Знаю, что сразу красить нельзя. Когда будет лучше прийти? Женщина с тревогой посмотрела на меня. — А, в какой цвет вы хотели бы покраситься? — Не волнуйтесь, осветляться я не буду. Темно-коричневый цвет, ведь хорошо будет смотреться на этих локонах? Моя собеседница немного успокоилась. — Конечно темный цвет подчеркнет ваши локоны. Но покраску можно будет делать не раньше чем через неделю! — голос мастера звучал так, словно она выносила приговор не подлежащий сомнению. — Ну, что же неделя так неделя, — вздохнула я. Вечером долго не решалась позвонить Владимиру. Вертела телефон в руках и откладывала его в сторону, затем спохватившись, что пройдет совсем немного времени и звонить будет уже не совсем прилично, я решительно набрала номер и тревожно вслушивалась в гудки вызова. Когда мне ответил знакомый, рычащий бас выдохнула с облегчением. — Да, слушаю! Дай угадаю, кто звонит мне так поздно? Девочка Рита, соскучилась по дяде Шреку? Или же это девочка Марго, решила о себе напомнить? — голос насмешливо перекатывал буквы, обволакивал низким рокотом. Я похолодела от неожиданности. От куда и каким образом этот лысый громила, проник в мои мысли? На секунду мне стало страшно. Но повисшее молчание требовало ответа и я прокашлявшись спросила: — Я, вас не сильно отвлекаю? — Нет, не сильно… Если не считать того, что в соседней комнате злится моя невеста и потребует завтра с меня очередное украшение или модную тряпку, за мое внезапное отклонение от приятной темы, — голос собеседника дрожал от сдерживаемого смеха. Я расслабилась, ну если ему смешно, то значит и впрямь не сильно помешала этой " приятной теме". — Владимир Олегович, вы наверное можете мне порекомендовать пластического хирурга? Такого, что бы деньги брал и молчал? Ну, еще конечно был бы мастером своего дела! А то деньги возьмет и сделает из меня Квазимодо! — спохватилась я. — Даже так? Ты так далеко зашла, девочка Рита? — голос мужчины посуровел. — Я подумаю, перезвоню тебе завтра, это ведь уже твой номер? Отмечу его у себя как Рита-Марго. Он давно отключился, а я все пыталась понять почему иногда внешность человека бывает столь обманчивой? У дяди Шрека кажется очень сильная интуиция и недюжинный ум. Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей решила позвонить еще одному мужчине у которого в такое время тоже вполне могла быть" приятная тема". Сергей долго не брал трубку. Затем сонный голос произнес: — Алло, слушаю вас! На мгновение мелькнула мысль спросить его как там дела, как Юлька, но вовремя прикусила язык. Молчала, вслушивалась в его недовольное сопение. — Ну, если вам нечего сказать… — Простите, я ошиблась номером! — произнесла я и положила трубку. Взбила подушку, выпила капли валерианы и уже хотела потушить свет, как пронзительно запел мой телефон. Я подскочила на месте от неожиданности. Осторожно взяла его словно это был ядовитый паук и нажала зеленую трубку. — Простите, что перезвонил, но если вы еще не спите, может мы моли поговорить хотя бы о погоде? — голос моего мужа неуверенно срывался. Наверное это валериана начала уже действовать на меня, поэтому я так спокойно смогла ему ответить. — Мужчина, еще раз прошу меня извинить, но о погоде вам лучше поговорить с более молодой особой. Спокойной ночи! Телефон положила, а руки дрожали. Что бы мог значить этот разговор? Сергей узнал мой голос? Разве рядом с ним на кровати не должна была находиться Ирка? Он, что один? Ах, как много вопросов! Махнула головой словно отгоняя их от себя." А, ну кыш-кыш, отсюда!" Все равно сейчас у меня нет на вас ответа. Придется еще немного потерпеть и я доберусь до истины." Глава девятая. Как много всего повидала луна… Полнолуние… Еще день и луна пойдет на убыль. Но сейчас она заглядывает в окно моей спальни желтым, огромным диском и кажется, что ухмыляется довольно. После неожиданного звонка который почему-то разбередил душу, мне не заснуть. Встаю с кровати и нащупав на прикроватной тумбочке сигареты с зажигалкой, подхожу к окну. Рита бы меня сейчас ругала. Мало того, что после горя которое постигло нашу семью начал снова курить, так еще позволяю себе делать это в спальне… Усмехнулся и открыл окно, что бы дым не задерживаясь мог струиться сизой змейкой в синюю, ночную мглу. Наверное мне сейчас не сигарету надо брать, а спуститься на кухню и найти бутылку с коньяком… Удивительно, но случайный звонок чудовищным образом потряс меня. Нет, не звонок конечно, а женский голос, что ответил мне. Простая вроде бы фраза" Простите, я ошиблась номером!", а от голоса который ее произнес у меня, взрослого мужика, почему-то волосы на голове зашевелились. Сон мгновенно прошел, лежал и двигаться вначале не мог. Подумал, что наверное спросонья показалось, решил перезвонить, второпях придумывая предлог для разговора. Незнакомка меня оборвала, но того, что я услышал было достаточно. Поклястся могу, что это был голос моей жены. Наверное голоса могут быть похожи? Ну, бывают же люди-двойники, возможно и голоса-двойники бывают. Нет, спущусь я наверное на кухню и налью себе немного коньяка. Одел спортивные штаны и стараясь не скрипеть деревянными ступеньками лестницы, ощупью перебирая гладкие, дубовые перила спустился на кухню. Ступеньки пару раз предательски скрипнули, но надеюсь, что дочку не разбудил. На кухне синий полумрак. Вездесущая луна теперь с любопытством заглядывает сюда. Свет не включал, где стоит початая бутылка " Хеннеси", знал наизусть. Юля, поначалу прятала от меня спиртное, когда я стал им увлекаться после смерти Риты. Я же, каждый раз старался не попасться и тайники множились словно грибы после дождя, тем более, что ее разлюбезная подружка Ирка, мне всячески помогала. Ирка… При воспоминании об этой девчонке, невольно скрипнул зубами. Теперь, то злюсь и челюсти вон сводит от одного ее имени. А еще полтора года назад, серце грохотало как бешеное при одном только звуке ее голоса. Того самого голоса, что хрипловато пропел мне однажды, опаляя горячим дыханием ухо. " Ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже!" Дернулся тогда, отскочил в сторону, а она невинно улыбнулась и обратилась к жене, своим немного хрипловатым, порочным голоском: — Тетя Рита, спасибо вам большое! Родители опять в запой ушли, а вы вот и стол накрыли и деньги на подарок дали! — она медленно, лениво огладила на себе коротенькое, красное платье. Оно словно вторая кожа облепило стройную, гибкую фигурку. Острые груди дерзко торчали и я понял, что белья под этим платьицем нет. Говорила девушка вроде бы Рите, а смотрела пристально на меня. Жена и внимания на такое несответствие не обратила, она как раз жаркое из духовки доставала. Только Юлька, вином поперхнулась и закашлялась так сильно, что мы все всполошились. Только тогда я смог отвести свой взгляд от красного платья. Тряхнул головой, отгоняя наваждение. Ночевать в тот вечер у нас, подруга дочери категорически отказалась. Наплела о том, что родители ждать ее обещали. Мне все странным показалось, но я не вмешивался. Сейчас вспоминаю тот вечер и думаю, что все я предчувствовал, все знал наперед… Но все же молча взял ключи от машины и поехал отвозить Ирку домой, на соседнюю улицу. Рите, видите ли было тревожно отпускать в ночь девочку одну. Юля пробовала вмешаться, даже что-то зло шепела своей подруге на ухо отведя ее в сторону. Но Ирка ей так насмешливо и победно улыбнулась, так скривилась и покачала головой, что дочка сникла и ушла в свою комнату. Тем вечером в машине все и случилось… В салон так же заглядывала любопытная, бледная луна, наблюдая как взрослый, порядочный мужик не смог устоять перед похотливой и решительно настроеной подругой дочери. Это потом я понял, что все было заранне спланировано. Это потом до меня дошло, что по части манипулирования людьми, Ирине, просто нет равных. Но тогда возвращаясь домой, больше всего боялся встретиться взглядом с серыми, родными глазами жены. Прошел к уже наполовину прибранному столу и налил себе полную рюмку водки. — Голова сильно болит! — объяснил я жене свое странное поведение, — Пойду наверное спать сегодня пораньше лягу. Рита засуетилась, захлопотала, вытерла мокрые от мытья посуды руки и приложила свою мягкую лодошку к моему лбу. — Может у тебя температура, Сереженька? — в голосе столько тревоги, столько любви, что захотелось закричать на нее, топнуть ногой. " Да, что же ты такая слепая, Ритка? Молодая шлюха, тебя вокруг пальца обводит, а ты все посуду моешь, да заботой своей душишь! " В тот раз я впервые почувствовал раздражение. Моя жена стала вызывать у меня недовольство. И чем сильнее старалась мне угодить, тем сильнее я злился. Тем чаще искал встречи с Иркой. Да, их и искать не надо было. Хитрый, изощренный ум молодой девчонки придумывал такие сценарии, что я просто диву давался. Эта игра на грани, встречи почти не таясь, заводили и будоражили кровь. Чем дальше, тем больше меня затягивал этот омут. Вначале было нестерпимо стыдно перед Ритой. Хотелось, что бы жена наконец-то прозрела, увидела все. Прервала бы это сумасшествие, которому я уже сам не в силах был положить предел. Но она упорно не замечала ничего. Но когда очевидно заметила, то остановила все страшным и диким образом… Я подмигнул луне и залпом, словно простую водку вылил в себя половину стакана " Хеннеси", посидел пока не почувствовал, что хмель начал бродить в крови и побрел в спальню, старательно опираясь на гладкие перила лестницы. Глава десятая. Вот моя деревня, вот мой дом родной… Через три дня я ехала в областной центр в клинику пластической хирургии. Владимир сказал, что договорился и проблем у меня не будет. Оставила сумки в камере хранения на вокзале. Фикус Вася, очень хорошо себя чувствовал в цветочном магазине, с хозяйкой которого я сговорилась, что за ним будут ухаживать за весьма щедрое вознаграждение. Владелец клиники Анатолий Григорьевич, напоминал мне доктора Айболита. Седая, аккуратная бородка, круглые золотые очки за стеклами которых поблескивают светло-голубые, хитрые глазки, тихий, слегка картавый голос. Он встретил меня радушно, словно дорогую родственницу приехавшую погостить. А когда получил солидную оплату наличными, то я стала для него очень и очень желанной гостьей. Уже через неделю он довольно оглядывал мое лицо и голубые глазки добродушно щурились за круглыми стеклами очков. — Ну, Маргарита Павловна, голубушка вы моя, теперь от вас просто глаз не отвести! Этот удлиненный разрез глаз, этот изящный носик! И заживление идет на удивление прекрасно! Он горделиво тряс седой бородкой, словно моя отличная регенерация была его заслугой. Я улыбалась ему, согласно кивала головой. Но пристально рассматривая себя в зеркале, внутри скулила. Красивое но чужое лицо, темно-коричневые, непривычные кудри. Даже выражение глаз пугающе отрешенное. "Ничего, привыкну! Ведь внутри это же я?" — вздохнув я отложила зеркало в сторону. Еще через одну неделю, из вагона поезда я сошла на перрон знакомого вокзала. Было утро, солнце слепило глаза, спешащие люди толкали меня. А я стояла вдыхая пахнущий асфальтом воздух и блаженно щурилась. Потом вспомнила, что вокзал не место для релаксации и одев рюкзак, подхватила тяжелую сумку одной рукой, в другую взяла белый пакет из которого торчала зеленая макушка фикуса Васи. Большие часы на здании вокзала показывали восемь часов утра. Через час у меня была встреча с хозяином дома который я хотела купить. Моя способность запоминать цифры пригодилась еще раз. Выцветший на солнце номер телефона, который на протяжении лет четырех я наблюдала на красном кирпиче соседского здания, запомнился мне удивительно точно. Особо не надеясь позвонила и чуть было не завизжала от радости, когда узнала, что хозяин соседского дома Антон Николаевич, до конца месяца будет находиться в нашем городе. Это была поистине большая удача для меня. Мужчина тоже обрадовался моему звонку. Этот недостроенный дом, который никто не покупал, по его выражению был для него " словно бельмо на глазу". Мы договорились о встрече у натариуса. Теперь моей задачей было не опаздать на эту важную встречу. Сдавать сумку в камеру хранения у меня не было времени, решила ехать с ней и Васей. Соседа я узнала сразу, он уже нетерпеливо прохаживался возле натариальной конторы и часто посматривал на часы. Таксист лихо остановился напротив. — Здравствуйте, Антон Николаевич! — громко поприветствовала я мужчину и смущенно замерла под его удивленным взглядом. Кажется, что только мной была совершенна ошибка. Нужно быть внимательней. — Здравствуйте… Маргарита? — его взгляд был еще насторожен. Ситуацию нужно было срочно спасать и я зачастила словами. — Я таким вас и представляла! Простите, что немного задержалась! А вы, так часто глядели на часы! Не трудно догадаться, что вы и есть хозяин дома, который я хочу купить. Еще раз прошу прощения за опоздание, я только, что с поезда, вы поможите мне с сумкой? — мой искренний тон, торопливая речь, сгладили ситуацию. Мужчина с готовностью подхватил мою сумку, или все же большой кошелек? Через несколько часов я стала счастливой владелицей дома с башней. Хорошо помня о том, что внутри моего приобретения кроме строительного мусора ничего нет, я заехала в супермаркет и купила раскладушку, одеяла, подушки. Запаслась водой в больших банках и продуктами. Предусмотрительно купила фонарик и батарейки к нему. Огромное, красное от дневной усталости солнце готовилось опуститься за горизонт, когда я выгрузив с помощью таксиста свои покупки застыла перед знакомой калиткой некогда соседского дома. Замок на на ней заржавел и ключ не желал поворачиваться. Кусая губы я готова была разреветься, пнула изо всех сил давно не крашенное железо и испуганно ойкнула от звука такого знакомого голоса, что неожиданно раздался за моей спиной. — Девушка, что вы тут делаете? В пылу отчаянной борьбы с упрямым замком и ржавой калиткой я оказывается пропустила момент, когда мой муж подъехал к воротам нашего дома. Оборачивалась очень медленно. Ключ выскользнул из ослабевших пальцев и упал мне под ноги. Эта минута когда я согнувшись подбирала упрямый кусочек железа, помогла мне собраться с силами и мыслями. Когда я наконец-то взглянула на Сергея, то почти уже не волновалась, лишь с жадным любопытством смотрела на мужа. Он похудел, черты лица заострились, седые виски подчеркивали смуглую кожу лица. Под черными как уголь глазами появились небольшие морщинки и припухлость. " Он, что болеет или пьет?!" — мелькнула у меня мысль, заставляя щемить сердце. Пауза наверное сильно затянулась. Муж тоже пристально рассматривал меня и гору вещей за моей спиной. Понимающая улыбка мелькнула на его лице. — Вы наверное родственица Антона Николаевича? Звук родного голоса заставил отвлечся от разглядывания. — Нет! Я теперь ваша соседка! — выпалила я, тут же прикусила язык. Потому, что опять кажется допустила ошибку. Пришлось изворачиваться. — Очевидно ваша соседка. Вы ведь живете в этом доме, что рядом? — я указала на двухэтажное, знакомое до каждого кирпичика здание за его спиной. Лицо Сергея озарила улыбка, на левой щеке проступила четкая ямочка, которую я так любила. — Да, я ваш сосед! Меня зовут Сергей! — он протянул мне широкую, крепкую ладонь. Над большим пальцем был крестовидный, знакомый до боли шрамик. Все было намного хуже чем я себе представляла. Знакомиться заново с ничего не подозревающим мужем было почему-то мучительно стыдно. Именно слово" стыдно" пришедшее так вовремя мне на ум, помогло встряхнуться. Ему значит обманывать меня стыдно не было, а я сейчас готова провалиться сквозь землю. Хмыкнула, гордо расправила плечи, тяхнула темной копной волос и решительно протянула свою ладонь. — Марго! — кратко представилась я. Продолжение десятой главы Сергей осторожно пожал мою руку. Я замерла, приготовилась прислушиваться к себе, к своим ощущениям. Что я хотела почувствовать? Смущение и радость? Может быть порхание пресловутых бабочек? Или может быть шквал каких либо эмоций или хотя бы тепло в груди? На все эти вопросы у меня не было ответа. Зато с удовольствием отметила совсем непредвиденные чувства. Уверенное спокойствие, злость и легкое недовольство на грани брезгливости. Видение Иркиных грудок, вновь замаячило перед глазами. Тряхнула головой прогоняя его и даже слегка покачнулась от усердия. Вот же прицепилось! — Вам, что плохо? — голос Сергея звучал участливо, обволакивал заботливым, бархатным коконом. Вначале обрадовалась таким знакомым, таким родным интонациям. Затем конечно разозлилась вспомнив, что вся эта забота относится вовсе не ко мне — Рите, а к новой, красивой соседке — Марго. Злость! Вот мое спасение, только она способна прочистить мне мозги. Постаралась улыбнуться мужу, но судя по его реакции мне это удалось плохо. Сергей посмотрел на меня с растерянным испугом. Решила больше не экспериментировать. Глаза опустила и попросила слабым, измученным голосом. — Сергей, вы по соседски поможите мне открыть калитку и занести вещи? Удивительно но упрямый замок даже не сопротивлялся, щелкнул покладисто под сильными мужскими руками. Калитка скрипя и охая распахнулась и я увидела знакомую картину. Заросший бурьяном двор и широкую дорожку из красной плитки которая вела прямо к дому. Через несколько минут вещи были занесены в дом, замок на входных дверях хлопот не доставил и открылся мягко. Оглядев запыленный, просторный холл, Сергей озадаченно поднял брови. — Марго, вы точно намеренны здесь ночевать? Я пожала плечами. — В гостиницу уже не поеду, слишком сегодня устала. Так, что выбора у меня нет! — пристально, изучающе посмотрела ему в глаза. Сергей замялся, нежданно-негаданно смутился под моим взглядом. — Ну, конечно я бы мог предложить вам переночевать в моем доме, — голос у него звучал медленно, заботливый, ласковый бархат из него не исчез. — Серьезно? — злость опять пришла мне на помощь. Муж явно заигрывал со мной. Смущался словно мальчишка, смотрел исподлобья одурманивая черными, горящим глазами. — А ваша семья против не будет? Сергей взирал на меня пристально, в руке позвякивали ключи от машины. — Ну, моя дочь наверное против не будет, а жена… Он не успел договорить. Я поспешно перебила его речь. Слушать о себе самой страшную фразу не было ни сил, ни желания. — Благодарю вас, за приглашение! Но я наверное откажусь. Переночевать можно и здесь. На улице уже достаточно тепло, у меня есть пара теплых одеял, думаю, что не замерзну. Сергей, помолчал, затем согласно кивнул головой. — Конечно, если вы настолько закаленная девушка, уговаривать вас не буду. Но может быть тогда от горячего чая не откажетесь? — он улыбнулся, сверкнув белизной крупных, ровных зубов. Я закусила губу. Мысль о том, что я смогу прямо вот сейчас увидеть Юльку, привела меня в лихорадочный трепет. В последнее время, дочь снилась мне почти каждую ночь. И эти сны меня пугали. Просыпалась я от них в тревоге и в смятении. Вся эта затея с покупкой соседского дома была исполнена, только с одной целью — мне надо было убедиться, что с Юлей все в порядке, что моя материнская тревога, всего лишь плод воображения, домысел. Калитка которую я сама покрасила прошлым летом в зеленый цвет, без шума мягко отворилась пропуская нас с Сергеем во двор. Смазанная от быстрого движения тень стремительно метнулась в нашу сторону. Оскалив пасть и грозно рыча в мою сторону неслась Линда. Собака резко остановилась не добежав. Замерла в недоумении и замешательстве, а затем радостно скуля, неуверенно двинулась дальше. Хвост метался и бил по бокам, словно взбесившийся маятник, глаза блестели преданной, собачьей радостью. Я до боли закусила губу, ногти впились в ладони рук. Сейчас главной моей задачей было не расплакаться. Тряхнула волосами закрывая лицо. Дыхание перехватило. Спросила стараясь придать голосу безразличие. — У вас хорошая собака, надеюсь он меня не укусит? Услышав звук моего голоса Линда, заскулила еще сильней, в один прыжок оказалась совсем близко и через мгновение я едва удержала равновесие под напором крепких лап. Линда, шершавым языком лизала мое лицо, а из собачьих глаз катились слезы. — Фу, Линда! — послышался изумленный голос моего мужа. Я страшилась откинуть волосы и посмотреть на него. Встретиться взглядом с Сергеем сейчас было выше моих сил. Откашлялась и произнесла: — Да, ничего страшного! Собаки очень часто на меня так реагируют! Видимо я когда-то была собачьей королевой! — попробовала я свести все в шутку. Засмеялась, к моему удивлению смех получился веселым и естественным. Не успела я отдышаться от буйства собаки, как хлопнула входная дверь. — Папа, что такое с Линдой, происходит? Я медленно, неловко выпрямилась, убрала руки с жесткой собачьей шерсти на холке. Моя Юлька, стояла на невысоком крыльце и неодобрительно, критически смотрела на меня. Сергей обрадовался появлению дочери. — Вот Юленька, познакомься! Наша новая соседка! Я резко выдохнула, губы замерли в вымученной улыбке, а взгляд застыл на родном лице. Дочь повзрослела, похудела и обрезала волосы. Короткая, стильная стрижка, свежая татуировка на шее, колючие, черные глаза. Она совсем не походила на ту тихую, домашнюю девочку которую я видела полгода назад. Продолжение десятой главы Когда я с трепетом переступила порог своего дома, то была удивлена. Почему-то думалось мне, что увижу грязь и запустение. Оказалось, что я ошибалась. Пол чисто вымыт, светлый ковер в гостиной без пятен и мусора. Кухня-столовая была отделена от гостиной большой аркой, я воровавто скользнула туда взглядом. Увиденное меня порадовало и расстроило одновременно. Никакой грязной посуды в раковине. Красивая, чистая скатерть на большом, овальном столе что стоял в центре столовой. Запах свежей выпечки и вполне довольные жизнью, цветы в белых горшках на окне. Значит Сергей и Юля вполне справляются с хозяйством? Моя дочь, которая раньше не могла сполоснуть за собой даже стакан из-под сока, теперь моет посуду и печет печенье? Или же это делает Сергей? Тот самый Сергей, который мог только убрать за собой посуду в мойку и считал это наивысшим достижением? Вопросы теснились и толкались в моей голове, пока на глаза не попалась новая вещь на некогда моей кухне. Вернее в некогда моем царстве. Я усмехнулась, а лачик просто открывается! Посудомоечная машина, вот и весь секрет! Ох, как же мне было досадно! Получается, что я свою жизнь раньше превращала в бесконечную мойку, уборку, готовку и была счастлива? Из невеселых размышлений меня вывел голос Сергея. Он уже загнал машину в гараж и теперь стремился выглядеть гостеприимным хозяином. — Марго, если вы хотите помыть руки, то ванная комната вот там! — он махнул рукой в дальнюю часть дома. Послушно я пошла мыть руки, осмотреть эту комнату мне тоже очень хотелось. Я ревниво оглядела полочки. Порадовало то, что зубных щеток было лишь две. Усмехнулась своему отражению в зеркале, поправила тугие спиральки волос. Девушка в отражении выглядела великолепно. Юля чай пить с нами не стала. Поставила на стол чашки, сахар и вазочку с печеньем, зыркнула на меня недовольно черными глазищами и ушла к себе наверх. Мне конечно же было не до чая. Сидела прихлебывала горячую жидкость из такой знакомой, белой чашки, пробовала печенье не чувствуя вкуса и меня все больше накрывало чувство нереальности просходящего. Разговор у нас с Сергеем не клеялся. Я отвечала невпопад, вдруг застывала статуей когда взгляд натыкался на новый, оранжевый электрочайник или же новое кухонное полотенце. Я извинилась, поблагодарила за чай и уже направилась к выходу сопровождаемая Сергеем, как со второго этажа быстро спустилась Юля. Макияж у ней был вызывающим, ярким словно буйная радуга. Коротенькая юбчонка едва прикрывала хорошенькую попку, красивые, длинные ноги в тонких колготках, высокие каблуки дорогих ботинок, легкая куртка. Она выглядела словно дорогая шлюха. Во всяком случае именно так они должны выглядеть в моем представлении. Захотелось накричать на нее. Но я с силой сжала зубы. Мне стало просто физически, плохо. Пока я боролась с собой, раздался возмущенный голос Сергея. — Куда это ты собралась Юля? Дочка, презрительно сощурила глаза и дернула плечом. — Не начинай, папа! Я скоро вернусь домой, как в прошлый раз не будет! — голос звучал вызывающе. Сергей играл желваками. — Хорошо, через два часа, что бы была дома! — его голос звенел металлом. Юлька хмыкнула и не удостоив меня взглядом хлопнула дверью. Я вздрогнула от громкого хлопка. Нынешняя Юлька разительно отличалась от той девчушки которую я знала. Не зря видимо снились мне тревожные сны. Ничего, я во всем разберусь, теперь я рядом. Глава одиннадатая. Мне нравится скорость Привести в порядок дом, даже очень большой, совсем не трудно, когда у тебя есть деньги. Мы с Сергеем строились три года. На внутренюю отделку дома у нас ушел год. В купленном мной доме уже через два месяца стояла новая мебель и висели шторы. На месте бурьяна были разбиты клумбы и цветы радовали глаза пестротой и яркостью красок. Правда, для меня одной дом был слишком большим и я заняла только его половину. Вся его часть которая выходила окнами на некогда мой, а теперь соседский дом обживалась. Остальные комнаты были заперты на ключ. Почти весь первый этаж дома занимал гараж, он был просторным и требовал железных постояльцев. Раньше я машину не водила, мне хватало того, что Сергей никогда не отказывал мне в поездках, как он шутил, " был личным шофером при барыне." Я сама боялась садиться за руль, мне всегда казалось, что справиться с управлением автомобиля у меня не получится. Да, что там с автомобилем! Я и на велосепеде то боялась ездить! Теперь мне очень хотелось наверстать упущенные возможности. К моему удивлению, я нынешняя была готова не только к покупке машины, но и к ее управлению. Наблюдая в окно, как моя дочь каждый вечер отправляется неизвестно куда с затянутыми в кожу байкерами, я решила, что первым куплю мотоцикл. Он должен быть самым крутым и самым дорогим в округе. Для этой цели я нашла автошколу, где был специальный женский мотокурс. Вначале немного побаивалась, но вокруг было столько молодых девчонок горевших энтузиазмом, что невольно заразилась сама. Экзамены сдала успешно, никогда бы не подумала, что смогу полюбить скорость, чувство когда захватывает дух и мурашки мчатся наперегонки с ветром поразило меня в самое сердце. Свобода, полет и адреналин. Неужели я когда-то боялась ездить даже на велосипеде? Куда постепенно, потихонечку исчезает домохозяйка Рита? Так думала я когда с триумфом подъехала на черном, новеньком мотоцикле к своему, новому дому. Время было рассчитано идеально, двое парней на своих байках уже дожидались Юлю, возле ворот. Один был крупный, мускулистый. Длинные, светло-русые волосы буйными кудрями спускались на плечи. Густая, русая борода и пшеничные усы делали его похожим на былинного, русского богатыря. Вот только конь у этого богатыря был железный. Черный, внушительный байк отлично подходил своему хозяину. Черная кожа и множество блестящих заклепок, тоже вполне могли играть роль доспехов. Его я прозвала "Илья Муромец". Он приезжал всегда со своим товарищем, получившим у меня имя — " Мутный Красавчик". Короткий ежик черных волос, легкая небритость и белозубая улыбка. Именно к нему садилась моя Юлька, прижималась плотно к сильной спине парня, улыбалась счастливо, заискивающе смотрела ему в глаза. Наблюдая за ними из окна башни, я сделала вывод, что моя дочь влюбленна в него очень сильно. Парень же вел себя снисходительно и даже грубовато. Когда я посещала мотокурсы, то видела как он приезжал к нашему преподавателю и каждый раз за его спиной сидели разные девушки. Каждая из них так-же, как и моя Юля, фанатично заглядывали "Мутному Красавчику", в глаза, глупо хихикали и покорно позволяли целовать себя на виду у всех. Мне хотелось что бы моя дочь прозрела, но разве я могла ей все вот так просто рассказать? Юля, при встрече здоровалась со мной сквозь зубы, фыркала и опускала глаза. Подозреваю, что она ревновала меня к Сергею. Но с того первого дня, я старательно избегала его. Сергей тоже не проявлял сильного интереса к новой соседке. Уезжал рано, возвращался поздно. Иногда даже не ночевал дома. Где, с кем и как он проводит свое время я не знала. Хотела нанять детектива, но почему-то боялась узнать правду. Страшилась того, что он все еще стречается с Иркой. Сама она больше не появлялась в нашем доме и с Юлей они видимо больше не дружили. Что-то произошло после моего исчезновения, что-то изменилось в отношениях этой троицы. Конечно со временем я в этом разберусь. Но пока ремонт, учеба на курсах вождения и тревога за дочь занимали меня больше, чем личная жизнь мужа. Сама себе удивлялась. Когда это я успела перегореть? Конечно иногда ловила себя на том, что слишком часто стою возле окна и жду появления Сергея, иногда сердце пускалось вскачь, когда он поднимал глаза на окна в башне, словно чувствовал мой взгляд. Но возле окна я проводила время совсем по другой причине. Меня очень тревожила Юля. Спать я ложилась лишь после того, как моя дочь являлась домой. Приехать на мотоцикле она могла и под утро. Злилась на мужа, как же он позволяет ей такое?! Бессильно кусала губы и вздыхала с облегчением, когда в окне напротив, Юлька выключала свет. Сегодня наконец-то исполнилась моя мечта. Возможно я смогу быть ближе если не к дочери, так к ее окружению. На мой мотоцикл молодые люди определенно " клюнули", дружно повернули головы провожая меня глазами. Когда я открыла ворота и хотела проехать во двор, ко мне подошел " Илья Муромец" — Рад приветствовать близкого по духу человека! Может быть вам помочь загнать этого коня в гараж? — он улыбался открыто, голубые глаза лучились дружелюбием и интересом. Я невольно улыбнулась ему в ответ. Меня покорил этот благожелательный тон и белозубая, приветливая улыбка. — Спасибо, но надо справляться самой, вы ведь не всегда будете мне помогать! Мужчина пристально рассматривал меня, а затем произнес уверенно: — Ну, от чего же? Я согласен помогать вам всегда! Меня кстати зовут Антон, а вас? — он протянул мне руку. На удивление это не была огромная лапа, как можно было ожидать. Длинные, крепкие пальцы, узкая, изящная кисть. Это была рука музыканта, ученого, возможно художника но не богатыря. — Марго! — кратко представилась я и с сомнением пожала протянутую руку. Она была горячей, а рукопожатие крепким. В это время хлопнула соседская калитка, я повернулась. Юля встретилась со мной взглядом и тут же опустила глаза. — Здравствуйте! — пробормотала она сквозь зубы. Я кивнула ей головой, следя за тем как она опять тесно прижимается в своему парню. — До встречи, Марго! — голос нового знакомого привел меня в чувство, я рассеянно посмотрела на него. Через минуту взревели мощные моторы и пара черных мотоциклов скрылась за поворотом. Глава двенадцатая. Дела соседские Жара накрыла город словно огромная чугунная крышка сковороду. Днем было настоящее пекло, а ночи изматывали духотой, влажностью от близости реки и комарами, куда же без них. Кондиционер я не любила, чуть расслабишься под холодными струями воздуха, а на следующий день получаешь или боль в мышцах или легкую простуду. Предпочитала засыпать по старинке с распахнутым окном затянутым противомоскитной сеткой. В этот день проснулась ни свет ни заря от жалобного подвывания Линды. Собака скулила и гремела пустой миской. Значит опять мои родственники забыли налить ей воды. Я все эти месяцы потихоньку подкармливала ее и следила за тем, что бы свежая вода была в миске. Дожидалась когда Сергей и Юля уйдут по своим делам и через маленькую калиточку в углу сада проникала во двор своего дома. Линда радовалась, носилась кругами вокруг меня лизала руки и довольно урчала лакая свежее молоко, которое очень любила и которое я специально покупала ей на рынке. Я старалась ее баловать, ведь раньше это была моя собака, а теперь дочь и муж часто забывали о ее существовании. Но вот уже два дня, Юля была дома. Она практически не выходила во двор и безвылазно сидела в своей комнате. Шторы были плотно закрыты и я не видела даже ее силуэта в ночном проеме окна. У дочери явно что-то случилось и я догадывалась, что именно. Звук мощных моторов давно не тревожил нашу улицу. Парочка лихих байкеров больше не дожидалась Юльку, возле ворот. Ситуация затягивалась, мое материнское сердце чувствовало, что дочери нужна помощь, но как ее предложить мне не приходило на ум. Линда продолжала изредка скулить, но из дома никто не выходил. Злость на такое бездушие завладела мной. И я обрадовалась, знала, что именно это кипение крови, нетерпение и азарт помогут мне сдвинуться с мертвой точки." Вначале Линда, затем все остальное!" — думала я, когда поджидала Сергея возле ворот. Ворота распахнулись и машина выехала из двора. Решительно шагнула вперед и не успел Сергей открыть черную дверь автомобиля, как я уже задала ему вопрос. — Вы садист? Муж удивленно смотрел на меня. Невольно отметила, что выглядит он не очень хорошо. Сеточка морщинок возле глаз, плохо выглаженная рубашка, очень много "соли" в черном ежике волос. На секунду забыла о Линде, захотелось протянуть руку погладить эти колючие на ощупь, густые волосы, разгладить морщинки. Моя рука зависла возле родного лица, но пристальный, холодный взгляд черных глаз заставил меня опомниться. — У вас, там соринка прилипла! — хриплым голосом сказала я первое, что пришло в голову. Сергей усмехнулся недоверчиво, провел рукой по голове скидывая мифическую соринку. — Марго, что за странные вопросы с раннего утра? Вы хорошо спали? — голос был насмешливо тягуч точно сладкая ириска, четкого рисунка губы изогнулись в улыбке. Меня его игривый тон подхлеснул еще сильнее. Вот как значит ты умеешь разговаривать с девушками, муженек? Не потерял навыков стало быть… Руки в бока уперла и пошла в наступление. Почему-то было обидно за меня прежнюю, за ту глупую домохозяйку Риту. — Плохо я спала соседушка, плохо! Бедная собака с раннего утра беспокоится, еще не рассвело, а она уже скулить начала. Может быть у нее болит что-то, может быть воды в миске нет, а вы даже заглянуть к ней не соизволили! На работу сейчас смоетесь, а бедное животное опять ждать должно пока дочка наш…, н-н-н-наконец-то проснется! Плохой вы хозяин, жестокий и невнимательный! Подозреваю, что и жену свою уморили, подвели к пропасти! — мой указательный палец толкнул его в грудь. Последние слова из уст Марго, возможно были лишними, но не высказанная вовремя обида обманутой жены Риты, уже бурлила во мне огненной лавой. Сергей побледнел. Я даже не подозревала, что его смуглая кожа может стать в считанные секунды мертвенно-зеленой. С силой схватил меня за запястье руки, заставляя охнуть от боли. — А, вот это соседка, не ваше дело! — голос угрожающе рокотал, черные глаза полыхнули шальным безумством. Я невольно отпрянула, вырвала руку и морщась растерла красное запястье. Заметив мой жест, Сергей растерянно опустил глаза. — Извините Марго, сорвался. Для меня это очень болезненная тема, хотя вы наверное правы во всем… — говорил он очень тихо словно обращался не ко мне, а к себе. — Сейчас посмотрим, что там с Линдой. Хотите пойдем вместе? Вы убедитесь, что я не издеваюсь над собакой. Я молча кивнула головой, сил разговаривать у меня уже не было. Его яростная вспышка напугала и обрадовала меня. Значит переживает? Значит моя смерть была для него жестоким ударом? Долго размышлять мне не пришлось. Линда услышав мои шаги зашлась в радостном лае. Я гладила ее по жесткой, блестящей шерсти, ощупала нос, посмотрела глаза и с облегчением вздохнула. Собака была здорова, но миски для еды и воды были пустыми. Обернулась к Сергею и вздрогнула от внимательного, изучающего взгляда. Он смотрел так, словно изо всех сил старался что-то понять. Точно сейчас, что-то ускользало от него и он не мог понять, зацепить это неясное, смутное что-то. — Линда здорова, только поить и кормить вы ее забываете! — внезапно охрипшим, севшим от волнения голосом произнесла я. Сергей тряхнул головой видимо прогоняя прочь внезапные мысли. Я даже знала какие… Реакция Линды на меня, возможно голос, интонации, характерные жесты, про это я совершенно забыла от злости. Наверное сейчас у моего мужа перед глазами была не кудрявая красотка Марго, а русоволосая простушка-жена Рита. Вот этого я и боялась! Нужно было срочно исправлять ситуацию. — Меня животные очень любят… Особенно собаки. Я вам уже говорила? — в голос добавила еще больше хрипоты, улыбнулась кокетливо, отбросила назад копну темно-шоколадных кудрей. Сергей попытался улыбнуться в ответ, но взгляд по прежнему был напряженным, черные глаза словно пытались проникнуть мне в душу. Он молчал. — Сергей, я прошу прощения за свою несдержаность. Вижу, что вам сложно ухаживать за собакой, вы работаете и все такое прочее… Может быть вы мне разрешите наливать ей свежей воды, кормить когда вас нет и выгуливать к реке по вечерам? — я старалась задействовать все свои чары, а вернее все чары Марго. Хлопала глазами, улыбалась и смотрела просительно-нежно. Он откашлялся, помолчал немного видимо размышляя над моим предложением. — Вы меня очень выручите Марго, если вам конечно не трудно. Видите ли я работаю, а Юля… — он запнулся, но так и не подобрав нужных слов, продолжил: — А, можно иногда по вечерам мне присоедениться к вашим прогулкам к реке? Такого вопроса я не ожидала. Сергей все эти месяцы приезжал домой очень поздно, иногда даже под утро, а иногда не приезжал вовсе. Сейчас я неожиданно для себя обрадовалась его словам. Контакт был налажен, возможно мне удастся и с Юлей сойтись поближе. Глава тринадцатая. Этюд в красно-багровых тонах Огромное, красное солнце четко указывает дорогу на запад. Мы с Сергеем идем по тропинке, которая ведет через луг к реке. Трава пружинит под ногами, впереди бежит Линда, язык высунула, глаза довольно блестят, чуткий, любопытный нос старается вобрать в себя все запахи. Она то лягушку спугнет и заставит спасаться бегством в ближайшую канавку, то вдруг заинтересуется козой, что пасется на привязи. Но подойти близко не решается. Понимает, что у козы слишком длинные рога и ее лучше не злить. Стрекотание кузнечиков, хвастливое кваканье лягушек, шумное дыхание Линды. Мы с Сергеем молчим. Не знаю какие мысли бродят в голове мужа и даже задумываться над этим не желаю. Мне бы со своими разобраться. На душе предвкушающе тревожно. Чувство нереальности происходящего не проходит даже тогда, когда Сергей наконец-то решает заговорить. — Вы где раньше жили Марго? — он смотрит на меня пытливо, серьезно. В голосе нет и в помине недавнего заигрывания. Черные глаза смотрят с интересом. К такому вопросу я была готова, даже репетировала на него подходящие ответы. Но когда он прозвучал, растерялась. Нагнулась срывая большой, пушистый одуванчик и дунула на него, заставляя мягкие, белые парашютики разлетаться лохматыми брызгами. Ветерок подхватил легких путешествеников и играя поднял к небу, красные лучи заходящего солнца окрасили их в розовый цвет. Наблюдая за их плавным полетом, я думала о том, насколько хрупко и беззащитно человеческое счастье. Ведь мы с мужем и дочерью многие тысячи раз ходили по этой тропинке к реке. Миллион раз смотрели на это красное, заходящее солнце, слушали концерт лягушек и стрекот кузнечиков, вдыхали этот пьянящий, луговой воздух. С уверенностью могу сказать — мы были счастливы. Виноват ли один Сергей, что наше семейное счастье разбилось подобно хрупкой, елочной игрушке и разлетелось на великое множество мелких осколков? Что теперь гадать… Я тяжело вздохнула и повернулась к терпеливо ждущему ответа мужу. — Да, в разных местах жила. Когда-то очень давно, в прошлой жизни я жила в подобном месте. Был такой же луг и река строго на запад. Наверное поэтому я и поселилась здесь. Ностальгия знаете ли, воспоминания разные… — я пристально посмотрела в черные глаза пытаясь понять, что сейчас думает такой родной и такой одновременно чужой мужчина. Мы дошли до тех памятных мне кустов на берегу, в которых я пряталась прошлой осенью. Словно кадр из фильма вспомнилось мне увиденное тогда. Моя помощница — злость охватила меня. "Наверное лучшего момента разобраться в прошлом у меня больше не будет." — мелькнула мысль. Я решительно произнесла: — Знаете Сергей, я ведь немного ведьма. Вот сейчас смотрю на эту чудесную полянку и вижу на ней мужчину, который очень похож на вас и молодую девушку рядом… Все видится очень смутно, но между вами бушует страсть! Настолько сильная страсть, что даже время не смогло смыть ее след! Сергей побледнел. Адамово яблоко на шее судорожно дернулось. Черные глаза полыхнули недоверием и… страхом? Он криво усмехнулся. — Ведьма? Знаешь, а я не удивлен. С тех пор как увидел тебя в первый раз, мне не хорошие мысли постоянно, неусыпно лезут в голову. — Например? — прошептала я и осторожно подошла ближе. Даже дыхание затаила боясь ненароком спугнуть его откровенность. — Ну, если ты ведьма Марго, то о переселении души должна же знать! — Сергей утвердительно покачал головой. — Сам себе удивляюсь, что сейчас говорю всю эту чушь… Но честное слово, рядом с тобой начинаю верить во все эти байки. Ты очень похожа на мою жену! Нет конечно же ты на нее не похожа! он очертил в воздухе женский силуэт. — Но… я совсем запутался! — Сергей резко шагнул ко мне и схватил за плечи. — Кто ты Марго? — в его глазах бушевало черное пламя, они буравили меня словно стремились проникнуть в сознание. Он усмехнулся и сильно рванул на плече мою белую футболку. Я догадалась для чего это было содеяно. Когда-то в детстве я поранилась осколками разбитого окна. Аккуратный шрам сантиметров пять в длину совсем не портил гладкую кожу на плече у Риты. Но на плече Марго на этом месте не так давно раскинул красно-черные крылья мифический Феникс. Эту татуировку мне сделал мастер своего дела. Птица на плече словно приготовилась взлететь. Ее я набила, после операции. Тогда взглянув первый раз на себя в зеркало я невольно вспомнила древний миф о возрождении. Сергей ошеломленный взирал на мою татуировку, было забавно наблюдать как медленно гаснет торжествующая улыбка на лице мужа. Он протянул руку что-бы коснуться моего плеча, но не успел. Линда рыча и скалясь ринулась на него. — Линда, фу! — в один голос закричали мы на нее. Но собака уже не в силах была остановить свой прыжок. Она сильно толкнула Сергея. Потеряв равновесие мы все вместе рухнули в мягкую траву. Линда тот час отскочила, виновато поджала хвост и уши. Сергей не разомкнул своих рук, я вцепилась в его плечи когда падала. Теперь мы лежали обнявшись. Знакомый, родной запах мужа, до боли знакомые, сильные руки на плечах и жар сухих губ на моих губах. От поцелуя закружилась голова, вернее сказать она напрочь слетела, когда я прижимаясь к Сергею, ответила на него. Поцелуй затягивался, я слабела. Но яркая вспышка и перед моими глазами запрыгали уругие, белые грудки. Опомнившись попыталась оттолкнуть мужа. Но в своем порыве он был уже неуправляем. Лихорадочно искала способ остановить этот страстный напор и инстинктивно, непроизвольно укусила его за губу, вцепилась в нее не хуже Линды. Объятия вмиг ослабли и я откатилась подальше приминая мягкую траву. Сергей медленно сел, провел рукой по губе и с удивлением посмотрел на красные от крови пальцы. — Ты действительно ведьма, Марго! — он расхохатался поднимая лицо к багровому небу. — Хочешь я расскажу тебе занимательную историю? Продолжение тринадцатой главы Сергей долго молчал, задумчиво кусал длинную травинку, гладил Линду, которая виновато глядела на него словно пыталась сказать: " Ну извини меня хозяин, но сам ведь понимаешь, что вел себя не правильно и грубо." Она расслабилась от мерного поглаживания и тяжко, протяжно вздохнув, закрыла глаза, положила голову на вытянутые, сильные лапы. Я сидела боясь пошевелиться, страшась спугнуть, оборвать ту тоненькую, невидимую нить, что сейчас соеденяла меня и мужа. Сергей отшвырнул изжеванную травинку, задумчиво покачал головой словно вспоминая что-то. — Знаешь, Марго, иногда человеку нужно исповедоваться, высказывать свои проблемы и свою боль. К сожалению в церковь я не хожу, мне туда путь закрыт. Так получилось, что ни я ни жена моя не были крещеными. У меня родители были атеистами, а у нее тетка. Мы и дочку тоже не крестили… После несчастья произошедшего с Ритой, мне очень хотелось выговориться, посоветоваться с кем нибудь. Во первых, я до сих пор не уверен, что опознал именно ее, конечно и паспорт был при ней и телефон ее, коса вроде бы ее…Сходится все! А я до сих пор сомневаюсь. Возможно от чувства вины с ума схожу? — он улыбнулся вымученно, жалко. Сорвал еще одну длинную травинку, задумчиво покрутил ее в пальцах. — Ты перед своей женой виноват? — вкрадчиво спросила я. Он усмехнулся. Глянул на меня искоса. — Сама ведь знаешь, что виноват. Ты ведь ведьма? И видения тебя не обманывают. Срасть к молоденькой девочке ты верно увидела. Не знаю как ты узнала, но эта полянка многое помнить должна. И ладно бы влюбился! Любовью все оправдывать принято. Любовь вроде бы даже банальную измену и похоть в нечто прекрасное и возвышенное преобразует. Во всяком случае многие так думают. Но любовью в моих отношениях и не пахло. Страсть, азарт, похоть, адреналин. Что еще? Ах, да — гордость! Глупая гордость от сознания того, что я еще ого-го, какой мужик! Ирка, она ведь горячая штучка. К тому же очень ловко всеми управлять может. Дар у нее, что ли такой особенный? Вот ты Марго, утверждаешь, что ведьма. Возможно, возможно. Но в Ирке тоже какая-то чертовщинка есть. Всегда думал, что она девочка-тихоня. Она ведь лучшей подружкой моей дочери была. Юлька на нее почему-то смотрела как на кумира. Тогда не задумывался, а почему дочь алкоголиков, тихая, немногословная девочка имеет такую власть над Юлей? Ну, дружат девчонки с детства и пусть себе дружат. Понимание пришло позже, когда уже Риты не стало. Тогда постепенно Ира, свое истинное обличье и показала. С ужасом понял, что ради собственного блага эта девчонка на все пойдет. Она маски менять может с такой легкостью и так непринужденно, что я не срузу то и понял с кем имею дело. Как потом выяснилось, она Юльку и пить и курить научила и спать со взрослыми парнями. Я ведь чуть в тюрьму не сел, когда притон громил, да морду одному чиновнику расквасил. Оказалось, что подружка давно мою дочь на крючке держала, грозилась все родителям рассказать если против пойти вздумает. Юлька все прихоти этой девицы и исполняла. Да, что там Юлька! Я сам целый год на задних лапках перед ней ходил! Подарки дорогие дарил, деньги давал, содержал полностью. С одной стороны влекло меня к ней, а с другой очень боялся, что Рите все расскажет. Она любила мне этим грозить. Только когда жены не стало, постепенно картина прояснилась. Она ведь, даже обворовать меня не побрезговала. Деньги, вещи жены и шубу новую, норковую унесла. Хоть и божилась, что именно в этом ее обвинять нельзя, но я ей не поверил. Как верить человеку, который в глаза тебе о любви неземной говорит, а за твоей спиной еще с двумя мужиками за деньги спит?! — Сергей с силой стукнул кулаком по зеленой траве. Линда встрепенулась, приоткрыла глаза и вздохнув снова положила голову на лапы. Я сидела нагнувшись, закрыв лицо словно шторами длинными спиральками темных кудрей. Слезы бежали по щекам, я их изредка слизывала языком, ощущая соленый вкус. Боялась, что выдам себя и старалась не всхлипывать. Так вот значит, как все было! Год, целый длинный год, триста шестьдесят пять дней они были заговорщиками, сплоченной командой под предводительством наглой, приблудной девки! Хорошо, что надо мной смеялась одна только Ирка, а мои " страдальцы", боялись, переживали и продолжали ее ублажать. А я тоже хороша! Моя девочка, моя доченька скатывлась в пропасть, а я не замечала! Накормлена, в тепле и неге, вот и ладно! Почему я доверила свою кровиночку какой-то проходимке?! Где же были мои глаза?! Кулинарные рецепты в это время читали?! — я не удержалась и всхлипнула протяжно, тяжело. Линда подхватилась и подошла ко мне виновато виляя хвостом, сунула твердый нос сквозь стиснутые ладони и шершавым как терка языком облизала мое лицо. От собачьего, искреннего сочувствия я зарыдала уже не сдерживаясь. Словно прорвало плотину которую я строила из злости, обиды и разочарования. Я плакала осознавая, что это первые мои слезы за все нелегкое, тяжелое время. Говорят, что они приносят облегчение. — Марго, что с тобой? — Сергей опустился на колени и пытался меня успокоить, гладил дрожащей рукой по голове и плечам. Я отталкнула его руку, громко высморкалась в порванный ворот белой футболки. Откинула с лица длинные кудри и постаралась улыбнуться. — Да, ничего особенного! Вот тебе сосед надо было выговориться, а мне необходимо было выплакаться! Считай, что мы друг другу помогли. С трудом попыталась подняться с травы, ноги затекли и не хотели слушаться. Сергей подал мне руку и я поколебавшись приняла ее. Багряное, пурпурное солнце уже наполовину скрылось за камышами. От воды потянуло холодом и сыростью. — Пойдемте домой! — сказала почти весело. — Скоро будет совсем темно. Домой мы возвращались уже в сумерках, молчали всю дорогу. Каждый думал о своем. Возле калитки Сергей неловко тронул меня за плечо. — Марго, спасибо, что выслушала меня. Слезы твои ведь неспроста были? Может расскажешь как нибудь, что за мысли тебя гложат? — он хмурился, черные глаза опять заглядывали в душу. - Может быть когда нибудь и расскажу. — стараясь не смотреть на него, ответила я. Погладила жалобно повизгивающую Линду и закрыла за собой калитку. Глава четырнадцатая. Жизнь не черновик, переписать невозможно… Юлька как чувствовала, что я неусыпно слежу за ней из окна башенки. Утром по двору пробегала быстро, низко опустив голову, а когда приходила домой, то дверью громко хлопала и больше не показывалась. Сергей тоже ходил мрачнее тучи, и больше на мои вечерние прогулки с Линдой к реке не напрашивался. Он сдержанно приветствовал меня при встрече и торопился уйти, объясняя такое поведение своей неверояной занятостью на работе. Я его прекрасно понимала. Когда в поезде вдруг нападает откровенность и ты рассказываешь все тайное попутчику, это в принципе явление частое и нормальное. Но Сергей решил открыть душу мне, а я соседка и на следующей станции не выйду. Вот теперь он наверное мучается испытывая стыд, чувствует себя отвратительно, уж я то его знаю. Он из породы молчунов, обычно все переживания хранит очень глубоко. Я тоже была сбита с толку, не понимала как теперь отношусь к мужу. Не спала ночами и все перебирарала словно яркие бусины воспоминания прошедшего года. В который раз поражалась своей слепоте. Все же ясно было! Все же лежало передо мной на ладони! Мне бы присмотреться, задуматься, почему муж домой поздно возвращается, почему глаза виновато прячет, а когда к дочери приходила Ирка, он же злился невероятно, отчаянно. Замолкал, старался на глаза ей не попадаться, избегал всячески! Боялся молоденькой, наглой девчонки? Это какую же власть она над ним имела?! Ирка играла нашей семьей, словно игрушкой. Наверное в душе чувствовала себя всемогущей, всесильной. Я никогда не была злобной, но теперь чувствовала как удушающая ненависть поднимается в моей душе, против жестокой девочки-конфетки, которая сломала нашу семью. Конечо же если бы мой муж не повелся на " сладкое", то у Ирки ничего не вышло бы… Но он соблазнился, не устоял, а теперь плачется незнакомой соседке, которая чем-то похожа на его жену, какой он несчастный. Я вскакивала с кровати, подходила к окну и смотрела в темный проем напротив, туда где некогда была моя спальня. Там за задернутыми, темно-розовыми шторами, спал человек который был мне самым родным и близким почти восемнадцать лет. А теперь я и сама не знала, что чувствую к нему. Злость и обиду? Жалость и презрение? Закрывала глаза, прикушивая губу, прислушивалась к себе. Пусто… В резном, хрустальном тереме моей любви больше никто не жил. Он покосился и рухнул. Пыль, торчащие осколки и гулкое эхо. Любовь упорхнула, улетела в неведомые дали. Ее не догнать, а терем не починить, не исправить… Становилось смертельно горько на душе от понимания того, что вернуть все просто несбыточно. Осталось только оглядываться назад, заламывать руки и плакать. Но если бы от этого был какой либо толк… Если бы… Теперь мне нужно было найти тропинку к сердцу дочери. Я чувствовала себя перед ней виноватой. Долго обижаться на свою кровиночку, у меня не получилось. Для меня она наверное навсегда останется неразумной, несмышленой крохой, черноглазой, любопытной хохотушкой. Юля, просто сбилась с пути, кто как не мать поможет ей и пожалеет? Так думала я, пытаясь в наши редкие встречи заговорить с ней. Но Юлька, только призрительно фыркала и глядела на меня так, словно обвиняла в чем-то. Близился ее день рождения. Раньше я обязательно пекла огромный торт, готовила очень много всевозможных угощений. Половину приготовленного всегда отдавала Ирке, ведь у нее родители пьющие, а наше семейство такое количество пищи просто не сможет съесть. Для чего я это делала? Нынешняя Марго, совсем не понимала ту прошлую Риту… Как наверное смеялась про себя, Ирка, когда я старательно паковала в контейнеры разные вкусняшки, как возможно хохотала она, попивая дома чаек с моим тортиком! Представляя это, я до боли закусывала губу и начинала громко петь, что бы заглушить свои мысли или же выгоняла из гаража свой байк. Скрость, ветер и свобода успокаивали меня. Однажды уже под вечер я мчалась по пустому шоссе и меня обогнали байкеры, громко сигналя они что-то кричали мне. Шум ветра и мотоциклов не позволили что-либо услышать. Я скорости не сбавила, продолжила путь, но почему-то немного испугалась. Они пронеслись мимо словно гремящий тайфун. Продолжение четырнадцатой главы Я увидела их снова на развилке у поста ГАИ при въезде в город. Хотела проскочить мимо, но невысокий, худенький словно подросток патрульный ДПС в ядовито-зеленом жилете резво бежал к краю дороги махая мне "волшебной", бело-полосатой палкой. Тревожно сжалось сердце, я панически боялась всех людей в форме. Откуда взялся этот страх, никогда не могла понять. Возможно какая-то генетическая память? Рассуждать было некогда, тут бы справиться со скоростью, ведь тормозить на мотоцикле когда уже изрядно разогнался не так-то и просто. Мой тяжелый " конь" остановился в метрах тридцати от патрульного. Нащупала во внутреннем кармане джинсовой куртки документы и облегченно вздохнула. Сняла шлем, позволяя волосам веселыми спиральками рассыпаться по плечам и спокойно стала ждать дальнейшего развития событий, мысленно успокаивая себя тем, что правил не нарушала и скорость была допустимой. Парень в ядовито-зеленом жилете бегал конечно быстро, но еще быстрей ездили черные мотоциклы. Не успела я и глазом моргнуть, как неизвестные байкеры остановились немного впереди меня, их было трое. Один из незнакомцев снял свой шлем, тряхнул головой. Светло-русые волосы, густая бородка, стать былинного, русского богатыря. Конечно же это Антон, которого я окрестила про себя " Ильей Муромцем"! Остальных я не знала и была этому рада, видеть " Мутного Красавчика", который по всей вероятности заставил страдать Юльку, мне было бы неприятно. Подоспевший патрульный достаточно тяжело дышал от быстрого бега, вытирал пот рукой с раскрасневшегося лица. — Предъявите ваши документы! — его голос хрипел, дыхание было сиплым. — Да, ладно тебе Толян! Девушка ведь ничего не нарушила, а причину остановки я сам объясню, если она конечно позволит! Антон уже стоял возле моего мотоцикла и извиняюще улыбался мне показывая милую ямочку на щеке. Он просительно сложил свои могучие руки в умоляющем жесте. — Марго, простите меня пожалуйста за такой необдуманный поступок! Узнал вас на трассе и не придумал ничего лучшего, как попросить друга пойти на это должностное преступление! — голос у " Ильи Муромца" был под стать. Густой, красивый. Злиться на него у меня конечно же не получилось. Сдвинула недовольно и сурово брови для приличия. Попробовала глянуть строго, жестко. — Здравствуйте, Антон. Жду ваших пояснений! Молодой мужчина продолжал просительно смотреть на меня. Легкий ветерок путал, поднимал вверх светло-русые кудри, серые глаза щурились от солнца, а белозубая улыбка была радостно-искренней. — Марго, на следующей недели у нашего мотоклуба юбилей. Отмечаем с размахом в ресторане. Народу будет уйма. А ведь вы тоже в душе байкер, вот я и подумал, что пообщаться с близкими по духу людьми, для вас будет приятно. Конечно надо было отдать вам этот пригласительный билет дома, но так уж получилось! — Антон, протянул мне черный картон вырезанный в форме байка. Я машинально взяла замысловатый билет. — Пригласительный на два человека, можете взять с собой кого пожелаете, Марго. Еще раз прошу прощения на за такое поведение, — он по мальчишески шмыгнул носом. — Я буду вас очень ждать! Взревели моторы мотоциклов и троица лихих байкеров сорвалась с места. Я осталась стоять, теребя в руках твердую картонку. Ай, да " Илья Муромец"! Ай, да молодец! Ведь это решение моей проблемы. Юлька наверное с радостью согласится составить мне компанию… Может конечно я и ошибаюсь… Но одно несомненно точно — мне есть теперь с чем к ней подойти! На мотоцикл взлетела словно на любимого коня. Пригодилось мое увлечение скоростью, пригодилось! Глава пятнадцатая. Подружиться с дочкой совсем не сложно Только спустила ноги с кровати, как в полусонном сознании яркой молнией блеснула мысль о том, что сегодня возможно мне удастся наконец-то поговорить со своей дочерью. Вчера добрый молодец Антон, сделал мне поистине сказочный подарок — надежду на Юлькин интерес к такому мероприятию, как празднование юбилея местного мотоклуба. Я была очень далека от этого движения. Покупку мотоцикла диктовало лишь желание изменить себя, попытка узнать свои возможности лучше, вероятно даже наказать за те годы, когда считала, что мое место только на кухне. Оказалось, что не только… Кто бы мог подумать, что скорость, ветер в ушах и восхищенные взгляды могут понравиться скромной домохозяйке. Думаю, что большую роль сыграло то, что после своей мнимой смерти, я перестала бояться ее вовсе. Наоборот почему-то хотелось подразнить судьбу, подергать ее за усы. Вот почему я радовалась большой скорости и слишком часто оказывалась ночью на пустом шоссе. Но я совсем не представляла, что значит быть байкером… Вчера до полночи просидела возле компьютера просматривая многочисленные фото и читая всю информацию которую смогла найти. Уже через час в голове смешались образы длинноволосых, бородатых мужчин в неизменных, кожаных жилетах с металлическими заклепками, полуголых девиц непременно в соблазнительной позе восседающих на дорогих мотоциклах и целые "табуны" железных "коней", которые заполонили собой все дороги. Мой энтузиазм умирал в конвульсиях, одно дело быть одиночкой влюбленной в скорость, совсем другое — принадлежать к сообществу которое тебе не совсем по душе. Но в сотый раз перечитывая приглашение, я сделала для себя вывод — не так страшен черт, как его рисуют. Торжество должно состояться в самом дорогом, загородном ресторане города. Форма одежды — парадная. Знать бы еще, что это означает! Но наверняка бальное платье будет смотреться нелепо с черной кожей байкерского жилета и банданой. Еще я надеялась на то, что Юлька ведь вращалась в этих кругах и должна быть в курсе всех тонкостей байкерского этикета. Самое главное зацепить ее, поймать на крючок предстоящего крутого веселья. Под предлогом утренней прогулки с Линдой к реке, я уже минут пятнадцать ожидала Юльку в беседке. Жара еще не набрала свою силу. Цвели ирисы посаженные мою много лет назад на большой клумбе, они пахли тонко и нежно. Я долго собирала их коллекцию, нежно-кремовые, белые, желтые, коричнево-сиреневые, чернильно-синие они требовали сейчас прополки и полива. Я с трудом сдерживала себя, что бы не пойти за инструментом в маленький сарайчик за гаражем или не размотать красный шланг для полива. Юлька все не показывалась во дворе, а злость все сильнее бурлила во мне. Линда чувствуя мое настроени поскуливала и умильно заглядывала мне в глаза. Раздался звук поворота ключа в замке, дверь распахнулась и зевающая дочка показалась на крыльце. Мой взгляд жадно скользнул по тоненькой, длинноногой фигурке в коротеньком халатике. Солнце просвечивало тонкий хлопок и выступающий животик Юльки, сейчас был хорошо заметен. Несмотря на то, что минуту назад я сильно злилась на нее, теперь чувство безмерной любви и жалости, нежности и сострадания буквально затопило всю мою душу. Слезы выступили на моих глазах, я порывисто вскочила и ринулась к крыльцу. Юля повернулась на шум и замерла немного побледнев, разглядывая меня. — Маммм…. Марго? — она неуверенно улыбнулась мне. Опомнившись я заставила улыбнуться себя ей в ответ." Не хватало напугать беременную дочку!" — с досадой на свою излишнюю резкость, подумала я. — Юля, утро доброе! Я тут с Линдой на речку собралась, не хочешь с нами пойти? — мои губы растянулись в нестественной, широкой улыбке, а голос дрожал и прерывался. Дочка гордо вскинула голову и хотела очевидно сказать мне какую нибудь колкость. Но я не дала раскрыть ей рта и зачастила словами. — А, еще у меня приглашение на день рождение вашего, байкерского клуба на две персоны и я хотела, что-бы ты мне составила компанию. Только мой мотоцикл сломался, туда же можно поехать на машине? И, что одевать на это мероприятие, просто ума не приложу, вот с тобой посоветоваться решила! А давай сегодня по магазинам пойдем? — мой голос звучал преувеличено бодро и громко. Моя девочка растерянно смотрела на меня черными глазищами. — Марго, у тебя правда есть приглашение на это торжество?! И ты решила взять меня с собой?! Это круто! Я согласна! — Юлькина мордашка сияла улыбкой, нежный румянец пробивался сквозь смуглую кожу. Я облегченно выдохнула. Есть контакт! Продолжение пятнадцатой главы Вот не знаю даже, почему все значительные для меня события и разговоры происходят на этой полянке на берегу реки. Наверное надо поставить здесь скамейку и навес от дождя. Вдруг это место для меня волшебное? Именно на этой полянке у меня слетели розовые очки, разбились в прах, а стеклянные осколки больно впились в душу. До сих пор их острые иглы дают о себе знать. До сих пор тоскую я о прошлом. Злая грусть-печаль кусает сердце, когда по вечерам я смотрю на светящиеся окна своего "гнезда". Именно на этой полянке решил откровеничать, каясь в своих грехах мой муж, Сергей. А теперь Юлька рассказывала мне свою грустную историю про то, как скучает по маме, как ссорится каждый день с отцом, как страдает о парне Тимуре, который почему-то перестал приезжать и даже не отвечает на телефонные звонки, а она так боится рожать в семнадцать лет. Я слушаю ее замерев, страшась лишний раз пошевелиться, боясь прервать поток ее торопливой, немного сумбурной речи. Горделиво, исподтишка любуюсь своей дочерью, вдыхаю такой знакомый, родной запах своей девочки. Чувство щемящей нежности не отпускает меня. Так хочется прижать ее как в детстве к себе, успокоить покачивая на руках. Как хочется сказать, что все будет хорошо, я рядом и не позволю больше ей страдать. — Марго, а что с твоим мотоциклом? Ты сказала он поломался? Знаешь его надо починить, ведь на такую вечеринку на такси или машине не приедешь, нас засмеют. Мне туда надо непременно, обязательно попасть. Очень хочется Тимуру в глаза посмотреть. Он ведь о ребенке ничего не знает! Я медлю с ответом, совсем не хочется врать своей дочери. Между нами и так лежит широкая, космически необъятная полоса лжи и неправды. Как ее преодолеть еще не знаю, но говорить правду даже в таких мелочах я обязана. — Нет Юля, мой мотоцикл в полном порядке. Просто в твоем положении ехать на нем уже небезопасно. Даже не спорь! — я довольно резко прерываю ее порыв возразить. Юлька сникает и шмыгает носом. — Тогда и ехать нечего! — грустно говорит она. — Ну почему же? Крутой мотоцикл с коляской тоже будет неплохо смотреться? Твои друзья ведь любят все самое дорогое? Как по мне, так это и не друзья вовсе… Хорошо, что у нас в запасе неделя, поедем завтра, присмотрим в авто-мото салоне что либо стоящее. И… еще Юля, может и не мое дело… Но ребенком парня не удержать. Ты сильно не надейся, что твой Тимур от счастья побежит салют устраивать. Я хоть и мельком его видела, но мне он показался избалованным, богатеньким… засранцем! — выдохнула я с облегчением, найдя не очень на мой взгляд обидное слово. Хотелось конечно обозвать этого Тимура как нибудь покрепче, но боялась вспугнуть Юльку. Она пригорюнилась, поникла. Крупные, прозрачные слезы побежали по смуглым щекам и часто закапали на зеленую траву. Какая же она еще маленькая, беспомощная! Девочка моя! Я не смогла себя сдержать и притянула ее к себе. Как в детстве она уткнулась мне плечо и отчаянно разрыдалась. Я гладила родные, черные кудри, покачивала ее точно малютку. Время словно вернулось назад, туда где моей Юльке лет пять и она плачет, что ей не купили новую куклу. Как легко тогда было ее успокоить, устранить все детские печали! — Ну, хватит Юленьке, слезы лить! Сейчас дам водички холодной попить, личико умоем, глазоньки утрем, горюшко прогоним! — приговаривала я давнишнюю, детскую присказку, которую когда-то придумала сама и всегда успокаивала ею дочку. Юлька вздрогнула и резко оттолкнула меня. Заплаканные, припухшие глаза пристально вглядывались в лицо, нос жалко шмыгал, а из прикушенных губ сорвалось одно единственное слово: — Ма-ааа-ма-а-ма?! Я замерла, только сейчас сообразив, что наделала моя неосторожность. Вышла грандиозная промашка и исправить ее невозможно. Времени на раздумья не было совсем. Получалось, что и правда и неправда именно сейчас будут неуместны и чудовищны. Сердце трепыхалось где-то в горле, губы вмиг пересохли, язык стал словно шерстянной и не желал меня слушаться. Пока я силилась вымолвить хоть слово, дочь попыталась встать. Но я успела поймать ее за руку. — Юлька, прошу выслушай! — мне удалось прохрипеть, с трудом выталкивая из себя слова. Стало очень страшно уже даже не за дочку, а за тот маленький огонек жизни, который она носила. Юля упорно продолжала вырывать свою ладошку. Я нашла в себе силы подняться на слабых, так и норовящих подогнуться ногах. Обняла дрожащую дочку. — Ш-ш-ш… Все хорошо, все хорошо! — убеждала я себя и ее. Сиплый шепот с трудом давался мне. Юлька замерла в моих объятиях и горько заплакала вновь. — Я знала, знала, что там была не ты! Я чувствовала, что ты жи-иии- вая! — она громко голосила, выкрикивала еще что-то неразборчивое и все теснее прижималась ко мне, словно боялась, что я внезапно исчезну. Через минуту я присоеденилась к ее отчаянным рыданиям. Мы стояли раскачиваясь, прильнув друг к другу. Вокруг нас скуля и жалобно подвывая металась испуганная Линда. Глава шестнадцатая. Две лягушонки в сверкающей коробчонке или большой бал крутых байкеров Место проведения праздника было за городом, в ресторане с нежным названием " Эдельвейс". Именно сюда устремились мотоциклы всевозможных марок, расцветок и крутости, как только красное солнце начало опускаться за горизонт. Мы с Юлькой сидели в маленьком, придорожном кафе и пили холодную, коричнево-прозрачную "Пепси Кола". Я нервно крутила в руках высокий стакан, кубики льда мягко звякали о его запотевшие, холодные стенки. Длинная, растянутая коллона мотоциклов и их серьезных всадников в банданах и неизменной черной коже, громыхая и бибикая, важно следовала к месту проведения своего праздника. Три официантки и повара, которые покинули кухню ради такого зрелища взахлеб, увлеченно комментировали происходящее на дороге. — Ой, смотрите, смотрите у этого какая бородища! — А-а-а, какой мотоцикл крутой! — Ух, ты какой красавчик, вон тот с флагом! И мотоцикл у него, что надо! Вот бы прокатиться с ним! — Он бы прокатил тебя до ближайших кустов, Элька! Это же Тимур Шахов, сыночек нашего мэра, сволочь еще та! — худенький паренек в белом фартуке и поварском колпаке насмешливо подмигнул маленькой, грудастой официантке. Услышав знакомое имя, я вопросительно посмотрела на дочь. Она мгновенно покраснела, смуглые щеки заполыхали словно маков цвет, а белые зубы прикусили нижнюю губу. Но черные глаза прямо встретили мой взгляд. Она согласно кивнула головой на мой безмолвный вопрос. — Та-аа-к… Час от часу не легче, — протянула я, в который раз удивляясь легкомыслию своей дочери. Про семейство Шаховых давно ходили не совсем хорошие слухи. Поговаривали, что наш мэр, тот еще мафиози, но старались говорить это шепотом, тихонечко и в основном на собственной, безопасной кухне или же в кругу близких друзей. Открыто противостоять бессменному уж который год мэру желания не было. Оно пропало после громкого дела об исчезновении одного правдолюбца журналиста. Мне почему то стало очень холодно при мысли о будущих, возможных " родственниках." Зябко вздрогнула и махнула головой отгоняя не добрые мысли. Поглядела на притихшую дочь. — Ты серьезно? Из всех парней в городе ты выбрала именно этого?! — я даже не ожидала от себя, что способна шипеть словно растревоженная змея. Юлька на миг виновато опустила голову, но затем гордо расправила плечи, упрямо тряхнула черными кудрями. Как в детстве наморщила капризно нос и надула накрашенные яркой помадой губы. — Я люблю его, мама! Как же ты не понимаешь?! — ее голос прозвучал слишком громко во внезапной тишине маленького помещения. Разом все три официантки и парень в белом, поварском колпаке повернули головы в сторону нашего столика и с любопытством принялись рассматривать наш байкерский наряд. Юля убедила меня, что выделяться одеждой на таком мероприятии будет глупо. И теперь я в тесных, черных джинсах, в новеньком, кожаном жилете поверх открытой, белоснежной маечки и в темной бандане на распущенных волосах, чувствовала себя ряженой куклой. Юлька была одета похоже, только свободная, черная футболка надежно скрывала кругленький животик. — Хорошо, будь по твоему. Встретишься ты сегодня с этим Тимуром. Пора нам тоже присоедениться к празднику. Смотри коллона мотоциклов уже давно проехала, — я кивнула в сторону большого окна, дорога ведущая к ресторану была непривычно пуста. Юлька поспешно, словно опасаясь, что я передумаю и откажусь от посещения праздника, ринулась в сторону выхода. Мне пришлось последовать за ней оставив на столе деньги за напиток. — Смотри, девушки, тоже из этих! — уловила я за спиной чей-то громкий шепот. Провожаемые любопытными взглядами, мы вышли на маленькую стоянку возле кафе. Я завела сверкающий новенькой краской и серебряным блеском хромированных деталей, темно-красный мотоцикл. Юля неторопливо умостилась в его похожую на капсулу межпланетного коробля коляску, ворча одела на голову тяжелую каску. Взревел мощный мотор и мы сорвались с места. Ветер ударил в лицо, погладил губы и горячие щеки, привычно успокаивая меня. " Все будет хорошо!" — кажется так он шептал мне забирась под каску. Через полчаса мы добрались до ресторана " Эдельвейс". Забор из заостренных кольев, угрожающим частоколом окружал его территорию. Тяжелые, сделаные из крепких бревен обитых нарочито грубым металлом ворота, были открыты настежь. Из их распахнутой пасти словно из преисподней слышались звуки тяжелого рока, которые заглушали громкий голос ведущего и шум многочисленной толпы. Вспыхивали красные, синие, желтые огни прожекторов. Только я заглушила мотор, как к нам поспешили двое плечистых мужчин. С любезными улыбками которые совсем не шли к их серьезным лицам и пугающе пустым глазам, они попросили предъявить пригласительные билеты. Терпеливо ждали, пока я нервничая искала злосчастные кусочки заветного картона в своем рюкзачке. Убедившись в их наличии почтительно проводили нас на стоянку и словно испарились по волшебству, оставив стоять в огнях набирающего обороты торжества. Продолжение шестнадцатой главы Пока я озиралась привыкая к шуму, суете толпы, громкой музыке и мельканию цветных всполохов света идущих от высокой, видимо недавно смонтированной сцены, Юлька исчезла. Вот еще только минуту назад была рядом со мной, а сейчас на ее месте стоял сплошь покрытый татуировками, слегка покачивающийся на длинных и тонких словно спагетти ногах, белобрысый парень. — Пойдем повеселимся, крошка? — он пьяно икнул и протянул ко мне пеструю от татуировок руку. — Извините, молодой человек, но вам лучше поискать кого нибудь помоложе! — я легонечко толкнула своего незадачливого кавалера. Он покачнулся на длинных ногах, но смог устоять. Нырнула в шумную толпу словно в бурлящее море. Люди вокруг смеялись, подпевали музыкантам выступающим на высоких подмостках сцены, громко приветствовали друг друга, одобрительно свистели и хлопали в ладоши при очередной шутки резвого и подвижного мужчины, ведущего концерт. Наверное только я, сцепив зубы от злости на свою легкомысленную дочь, была явно лишней на этом празднике жизни. Протискиваясь сквозь толпу я не переставала искать глазами Юлю. Взгляд зацепился за мотоцикл поднятый на толстых цепях высоко над землей. Яркие прожекторы скользили по почти обнаженной, девичьей фигурке. Дерзкие грудки вразлет, высокий хвост светлых волос, тоненькие ниточки трусиков и высокие черные сапоги. Ее я узнала сразу. Ирка! Остановилась наблюдая за своей соперницей, за девочкой которую знала с детства. Вздохнула. Хороша ведь стерва! Я смотрела как она плавно, призывно изгибается, соблазнительно облизывая губы улыбается окружившим ее плотной толпой мужчинам. Посылает им томные, изящные воздушные поцелуи и понимала, что у моего мужа шансов устоять тогда практически не было. Нет, ну наверное если бы он пытаясь противостоять соблазну отрубил бы себе палец, как отец Сергий, в рассказе Льва Толстого…. То тогда возможно, то тогда конечно… Из раздумий меня вырвал еле слышный в таком невероятном шуме звонок телефона. Боясь, что вызов сейчас прервется, я дрожащими от нетерпения руками вытащила телефон из тесного кармана джинсов. — Алло, алло! Юлька, ты где?!! — закричала я так громко, что стоящий рядом со мной здоровяк с солидным, пивным животом резко дернулся и на секунду отвлекся от созерцания прекрасной Ирки. — Мама, мамочка! Забери меня отсюда! — голосок дочери жалобно дрожал и прерывался всхлипами. — Юлька, где ты?!!! — я кричала и лихорадочно выбиралась из круга людей завороженных Иркиным танцем на мотоцикле. — Я внури ресторана, на втором эт…, - голос дочери оборвался и частые, равномерные гудки равнодушно стучались мне в ухо. Выбравшись я попыталась справиться с паникой охватившей меня. Вдох, выдох и постепенно ватная тишина вокруг меня опять зашумела, засмеялась и запела. Краски вернулись и застывшие люди опять начали двигаться. — Ресторан, ресторан, где же ты? — бормотала я, пытаясь найти главное здание в этой какофонии звуков и света прожекторов. Наконец- то на глаза мне попались огромные, неоновые буквы. " Эдельвейс", гласили они ярко- синим, плывущим в темноте вечернего неба цветом. Я ринулась в их сторону подобно вихрю, сметая все на своем пути, толкая возмущающихся мне в след людей. В прохладном зале ресторана почти не было людей. Играла приглушенная музыка, шумел фонтан в ценре зала переливаясь серебряными струями воды. Скучающий бармен скользнул по мне равнодушным взглядом. Я огляделась по сторонам и решительно направилась к винтовой, ажурной лестнице которая вела на второй этаж. Но внезапная мысль заставила меня круто развернуться и направиться к бару. Парень за стойкой лениво протирал бокалы белой салфеткой. При моем приближении, молча вопросительно вскинул рыжую бровь с частыми колечками пирсинга. Я так же молча разглядывала армию разнообразных бутылок, что словно солдаты на параде выстроились на зеркальных полках за его широкой спиной. — Мне пожалуйста вот ту бутылку, что больше всех и с длинным горлышком, — ткнула я пальцем в свой выбор. — Сколько грамм налить? — лениво растягивая слова, спросил рыжий бармен. — Вы меня не поняли, меня не интересует содержимое, мне сама бутылка приглянулась! В прозрачных, равнодушных глазах парня промелькнул интерес. — Ну это очень дорогой, элитный ликер! — он с сомнением окинул меня оценивающим взглядом. Его неторопливость и ленивая грация начали меня сильно злить. — А, ты никогда по одежке людей на платежеспособность не оценивай. Ошибиться ведь легко можешь! Две зеленые бумажки плавно опустились на черный глянец барной стойки. — Столько достаточно за элитный ликер? — почти прорычала я. Парень проворно сгреб деньги мускулистой рукой, густо усыпанной яркими, крупными веснушками. — Вполне, вполне! — довольным голосом пропел он, вручая мне пузатую, тяжелую бутылку почти черного цвета. Я схватила свое возможное оружие и бегом направилась к лестнице. Преодолела ее в три прыжка и очутилась в просторном коридоре. Причудливые светильники на стенах, пушистый темно-красный ковер под ногами и четыре закрытых двери. Замерла прислушиваясь. Только из-за одной двери раздавались голоса, смех и тихая музыка. Подавив в себе все сомнения повернула массивную ручку и толкнула гладкую, белую поверхность двери. Она открылась на удивление легко, бесшумно и плавно. Юльку я увидела сразу, она черным пятном резко отличалась от от остальных гостей. Несколько почти голых девушек танцевали под восточную музыку, парни были тоже не совсем одеты. Джинсы да затейливые татуировки, вот и весь их наряд. Дочь сидела на коленях у того самого парня, которого я прозвала "Мутный Красавчик". Она ласково перебирала его короткие волосы, что-то шептала парню на ухо. По Юлькиному, глупому хихиканью и неловким движениям я с ужасом поняла, что она пьяна. Злость, ярость, обида, щемящее разочарование и беспокойство за крошечную искру жизни охватили меня. Я ничего уже не видела кроме кругленького живота под натянувшейся футболкой и влажного, пьяного блеска ее черных глаз. В один прыжок я оказалась рядом с парочкой. Рывком сдернула дочку с колен дремавшего парня. Громкий звук пощечины заглушил музыку и разговоры. Юлька потрясенно смотрела на меня, прижав ладошку к покрасневшей щеке. Я ударила ее впервые в жизни. - Если, ты сейчас не пойдешь со мной домой, то я клянусь, что к утру исчезну уже навсегда! — мой голос был спокоен. Слова четко, размеренно звучали в наступившей тишине. — Эй, эй, что за дела? — Тимур очнулся от сладкой дремы и сейчас пытался понять, кто я такая и откуда взялась. — Заткнись, Мутный Красавчик! — с негодованием, раздраженно махнула рукой в его сторону. Тяжелая бутылка про которую я забыла, зацепилась за толстое стекло круглого стола, раздался мелодичный треск и густая, пахучая жидкость залила белую кожу мягкого дивана, джинсы парня и пресловутые кубики пресса на его тренированном животе. Тимур вскочил и тут же запрыгал на одной ноге, темно-коричневый осколок стекла впился в его босую ногу. Ругань парней, визг девушек и близкие залпы праздничного салюта слились между собой. Я протянула руку дочери. — Ты со мной? — спросила я ее, пристально смотря в черные, родные глаза. Юлька немного замялась, беспомощно оглянулась на яростно и злобно матерящегося Тимура. Его окружили девицы, пытаясь вытирать салфетками с живота липкий ликер. Кто то из парней вызывал по телефону охрану. — Я с тобой! — пробормотала она и вложила свою ладошку в мою руку. Хлопнула закрываясь за нашими спинами белая дверь, глухо запело, задрожало железное кружево ступенек под быстрыми шагами. Уже на выходе я оглянулась назад. Два охранника тяжело топая черными ботинками быстро поднимались на верх. Стоящий за барной стойкой рыжий парень улыбнулся мне и подмигнул, махнув на прощание рукой. Глава семнадцатая. Ночь признаний и рвотных позывов Домой мы с Юлькой доехали быстро. На ночном шоссе почти не было машин. Окна моего прежнего дома были темны. Они мрачно насупившись черными провалами стекол, смотрели на освещенную фонарями улицу из-за забора. Чуткая Линда зашлась лаем услышав шум подъехавшего мотоцикла. — Где это твоего папашку носит? — поинтересовалась я у Юли, открывая ворота. — У него сегодня важная встреча в ресторане намечалась. Ну, а после ресторана наверное… — Юлька замялась и опустила глаза. Я понятливо покивала головой. — Ну, да. Сосед так-таки у меня, человек теперь вольный. Вдовец как-никак! Юля поджала губы и неодобрительно глянула на меня из под насупленных бровей. — Мама, ты тоже в этом виновата. Зачем молчала тогда? Надо было сразу правду восстанавливать. Мне стало обидно от таких слов. Но постаралась не придавать им особого значения. Юлька сейчас пьяна, а я ведь трезвая. Дочь с трудом выбралась из коляски мотоцикла и с интересом огляделась по сторонам. Круглые, белые, солнце накопительные фонари вдоль садовой дорожки, подобно маленьким планетам ярко освещали разноцветные петуньи. Медово-прянно пахли распустившиеся к ночи маттиолы. — Входи! — распахнула я тяжелую дверь перед осматривающейся по сторонам Юлей. Мы вошли в просторный холл, я словно фокусник в цирке хлопнула в лодоши и его залил яркий свет. — Ух, ты! Здорово! — восхищенно воскликнула дочь и пьяно качнулась. Я сдержанно хмыкнула, проводила ее на огромную кухню и усадила на темно- красный, кожаный диван. Засуетилась приготавливая теплую воду, соль, салфетки. Юлька задремала, сжавшись в маленький комочек в углу дивана. Но я была безжалостной. — Пей! — строго приказала я ей, протягивая высокий стакан с соленой водой. — Ой, водичка! — она качнулась и радостно схватила его. Отхлебнула и с отвращением выплюнула. — Она же соленая, мама! — возмущенно надула губы Юля. — Пей сказала! Так легче будет вызвать рвоту, что бы избавиться от той гадости которую ты в себя влила! — Ты о ребенке думала, когда вино пила!? Юлька всхлипнула и послушно осушила стакан крупными глотками. Вскочила с дивана и прикрывая рот ладошкой. — Теперь надо рвоту вызвать, — втолковывала я дочери, подталкивая к двери туалета. Умытую, порозовевшую Юлю, я напоила горячим чаем и заставила съесть бутерброд с сыром и маслом. А затем проводила в спальню. Круглая кровать, которая так понравилась мне в магазине, теперь поразила и ее. — Круто! Хоть так ложись, хоть эдак! — Юлька бухнулась на мягкую, пружинистую поверхность. Я включила ночник и отступила к двери. — Постарайся заснуть, разговаривать с тобой завтра будем. Сейчас уже ночь, ты устала и я устала… Спать! Спать! — строго прикрикнула я на дочку. — Мама..? — глухо всхлипнула мне в спину дочь. Я обернулась. Она сидела посреди груды подушек на непривычной, круглой кровати. Маленькая, потерянная. — А сказку на ночь? — улыбнулась мне жалобно, грустно. Вздохнула возвращаясь, скрипнули пружины когда я садилась на краешек кровати. — Кончились мои сказки, Юлька. Теперь твоя очередь пришла рассказывать их своему ребенку. Понимаешь? Если рожать собралась, то будь готова отречься на время от себя. От своих глупых хотелок, капризов и минутных порывов. Ребеночек должен здоровым родиться, а все остальное сейчас ерунда которую мы с тобой преодолеем. Ты только глупостей таких как сегодня, больше не вытворяй. Ладно? Дочка согласно закивала головой. Потянулась ко мне и крепко обняла. — Прости меня мамочка! Прости за все пожалуйста! — она всхлипнула собираясь заплакать. — Все, все! Спать! Плакать тебе тоже вредно! — нарочито строго сказала я и поднялась с кровати. Решительно захлопнула за собой дверь, постояла прислушиваясь. В комнате было тихо. Плитка шоколада нашлась в самом углу ящика. Я обрадовалась ей как самому желанному сейчас предмету. Стресс требовал задобрить себя сладким и я плюнув на свои прежние обещания себе самой, что ночью никогда-никогда не буду есть, с удовольствием сейчас смаковала горьковатые, ароматные кубики. Удобно устроившись в кресле возле окна в башенке, которое я называла не иначе как " наблюдательное гнездо", доедая последний шоколад, я смотрела на свой бывший двор. Время за полночь, а Сергея дома нет. Плевать ему на дочку. Он хоть знает о ее беременности? Сейчас очень злилась на мужа, злилась на свою бессоницу, на дочь и на нашу глупую поездку. Тишину ночи нарушило жалобное поскуливание Линды. Затем раздался шум подъехавшей машины. Хлопнула калитка и пьяно покачивающийся на ногах Сергей, чертыхаясь открыл ворота. Яркий свет фар осветил ночной двор. Плавно, медленно въехал черный джипп мужа. Хлопнула дверь со стороны водителя и с высокого порога упруго спрыгнула стройная, молодая девушка в нарядном платье. — Алиска, может останешься на ночь? — заплетающимся языком произнес Сергей, пытаясь обнять девушку Алису. Девушка сердито хмыкнула, отталкивая нетвердо стоящего на ногах мужчину. Поправила съехавшую в сторону бретельку платья. Высокая, коротко стриженная брюнетка, уверенная в себе и своей красоте. — Нет уж! Сейчас такси себе вызову, что мне с тобой таким то делать? — она негодующе хохотнула, доставая из сумочки телефон. Такси себя не заставило ждать и через несколько минут проводив девушку за ворота, Сергей бормоча себе что-то под нос зашел в дом. Я сидела вжавшись в спинку кресла. Прислушивалась к себе пытаясь понять, что чувствую. Врать самой себе не хотелось и я с грустью признала, что еще трогает мое сердце проклятущий Серега. Но чувства были какие то замороженные, я словно со стороны смотрела на себя. Хотела пойти спать, уже и с кресла поднялась, но громкий шум из дома напротив, меня остановил. Что-то там тяжелое грохнулось и разбилось. Залаяла обеспокоенно Линда. Решила пойти проверить, как там мой муженек. Жив ли? Мало ли, что случиться может с человеком в таком состоянии. Дверь была не заперта. В полумраке гостинной, Сергей стоял посредине комнаты и с удивлением смотрел на груду осколков, которые раньше были высокой, напольной вазой. — М-м-м-арго? — он икнул и пошатываясь, распахнув объятия двинулся в мою сторону. Я отступила на шаг к двери. Страха перед пьяным мужем не было. Хотя за все семнадцать лет прожитой семейной жизни, я видела его таким впервые. Мне показалось, что в этом состоянии он был смешным. Отталкивающе смешным. Надвигался на меня с широко раскрытыми для объятий руками и хлопал ладонями словно собрался ловить моль. Я ловко уворачивалась, но затем рассмеялась и немного отвлеклась. Это дало возможность Сергею заключить меня в крепкие объятия. Он обрадованно улыбался, но не смог удержать равновесия и мы вместе рухнули на диван. — Нет не Марго, а Рита! — зло прошепела я, отталкивая от себя горячие, сильные руки. — Р-р-р-ита? — неверяще выдохнул Сергей, приподнимаясь с дивана. — Она самая, жена твоя, Рита! Не забыл ведь еще меня? Ну помнишь, Рио- Рита, Рио-Рита, а Серенький? — насмешливо пропела я мужу не отрывая взгляда от его лица. Наблюдала как смуглые скулы Сергея, покрываются мертвенной бледностью, становятся серо-зеленого цвета губы, а взгляд черных глаз еще секунду назад пьяный и мутный проясняется. Узнавание, ужас, неверие и еще с десяток эмоций в них. Он совсем по детски всхлипнул и всплеснул руками. — Белочка! Я допился до белки! — потрясенно прошелестели сухие губы. Я согласно закивала головой. — Да, да, Серенький, белочка скоро не заставит себя ждать, если будешь так часто и много пить. А я все же Рита, та самая… Я устало опустилась в кресло напротив дивана. Сергей вдруг вскочил закрывая руками лицо, пытаясь удержать рвотные позывы, пулей пронесся мимо меня. Хлопнула дверь в ванной комнате, характерные звуки разорвали тишину дома. Сергея рвало долго. Он надсадно стонал, а затем затихал, что бы снова издавать надрывные, пугающие звуки. Прежняя Рита помчалась бы на помощь, самоотверженно вытирала бы слюни и сопли, омывала бы ему лицо холодной водой. Нынешняя я, хладнокровно, чутко вслушивалась в происходящее в ванной комнате, но прийти на помощь не спешила. Все же облегченно вздохнула, когда через небольшой промежуток тишины услышала шум воды из душа. Я даже успела задремать в кресле и испуганно подскочила, когда Сергей включил люстру. Яркий свет залил гостинную. — Извини, кажется я тебя разбудил, но мне этого освещения мало было, что бы разглядеть тебя и увериться в нелепости ситуации! — голос мужа звучал хрипло и глухо. Он стоял посредине комнаты одетый лишь в светлые, спортивные брюки. С мокрых колечек черных волос вода стекала вниз на крепкую шею и тоненькими струйками терялась в темной поросли на груди. — Нелепости ситуации!? — повторила я его слова, вставая с кресла. — Да, что ты знаешь о нелепости ситуации?! Увидеть любимого мужа под голой, прыгающей на нем девкой, которую считала почти дочерью — вот нелепость ситуации!!! Попасть на собственные похороны — вот тебе нелепость ситуации! — я кричала обвинительно тыкая пальцем в неподвижно стоящего Сергея. Слезы текли из глаз, рыдания сотрясали все мое тело. Не смотря на невероятное, чудовищное напряжение, сейчас я чувствовала освобождение. Словно слезы смывали всю мою боль, обиду и ужас. В изнеможении я опять опустилась в кресло продолжая неистово, буйно рыдать. Через минуту ощутила, как горячие руки мужа робко гладят меня по голове. — Ритка, Ритка, Ритка! — шептал он словно заведенный. С распухшим носом, с красными от слез глазами, кутаясь в свой старый, махровый халат, который Сергей, принес из нашей спальни я сидела на кухне. Ирреальность происходящего не желала покидать меня, как впрочем наверное и моего мужа. Он жадно, молча курил возле открытого настежь окна. Подошла, постояла рядом вдыхая свежий, холодный воздух, вслушиваясь в жизнерадостный, ночной концерт лягушек, который доносился от реки. Потянулась и вынула горящую сигарету из скорбно затвердевших губ Сергея. Затянулась алчно, даже не закашлялась когда дым не приятно защекотал горло. — Как дальше жить будем? — не поворачивая головы спросил меня муж. — Как то будем… Главное в твоей фразе слово "жить". Для меня как для вроде бы " покойницы", это самое важное! — невесело попыталась пошутить я. Глава восемнадцатая. За самой темной ночью всегда наступает утро — Мам, а как ты Марго стала? — голос дочери звучит задумчиво, она кусает кончик карандаша и напряженно смотрит на меня. Я вздыхаю и молчу. Делаю вид, что внимательно считаю петли набирая розовую, пушистую нить пряжи на тонкие спицы. Подумать только, к началу октября я стану бабушкой для малюсенькой девчушки! Беременность у Юльки протекает хорошо, чувствует она себя отлично, только обреченно вздыхает когда смотрит в зеркало на свой выступающий животик. Она прилежно, под моим контролем посещает своего гинеколога и выполняет все его рекомендации. Так же прилежно она готовится к выпускным экзаменам в школе. Для того что бы ее допустили к экзаменам мне пришлось изрядно похлопотать. Моя дочь была очень редким гостем на уроках в школе последний год. Пробелы в знаниях у нее были не просто огромными, а просто гиганскими. Теперь она наверстывала упущенное занимаясь с учителями. Поступать в этом году ей не грозило, но надо было хотя бы закончить школу. В будущем это ей пригодится. — М-а-а-ам? — нараспев протянула дочь прерывая мои размышления. — Может расскажешь как ты стала Марго? — Тридцать две! — громко говорю я и откладываю спицы с розовой пряжей в сторону. — Тридцать две петли, как ты думаешь не маловато? Юлька обиженно фыркает и опять погружается в чтение учебника. Свою историю я не смогла внятно рассказать ни ей, ни Сергею. Почему-то было стыдно за то, что заставила их пережить весь ужас потери родного человека. Когда убегала из дома думала только о своих чувствах и своих обидах. Оглядываясь назад, недоумеваю как я могла бросить Юльку? Ладно муж, он изменил и врал мне в течении года… Впрочем дочка мне тоже врала. Я внимательно гляжу на ее низко опущенную голову и скорбно поникшие плечики. Мне становится ее жалко. Юлька думает сейчас, что я ей не доверяю. — Мне, Вася помог! — говорю я тихо и уверенно, ведь это чистая правда. — Какой Вася? — шепчет затаив дыхание дочь и смотрит на меня черными, любопытными глазами. — Зеленый. Вася Зеленый! — я смотрю на уже большой фикус стоящий в белом горшке у окна. — Прости Юля, но я сейчас не готова к признаниям. Юлька вскакивает с кресла на котором сидела уютно поджав под себя ноги. — Ты всегда ни к чему не готова! Отец перед тобой чуть ли стелится, а ты все нос воротишь! А он между прочим переживает! Он… Он спиться может! Вот! — она обвиняюще тыкает в меня пальцем с обкусанным ноготком. Я конечно понимаю, что сейчас у Юльки бушуют гормоны, которые что-там перестраивают в ее организме, а попутно заставляют быть резкой и нетерпимой. Но все равно становится обидно. Я тоже поднимаюсь с дивана. — Юля уже поздно ты по прежнему не хочешь ночевать у меня? — Нет! Я у тебя оставаться на ночь не хочу. Отцу сейчас трудно. С работы скоро приедет, а дома пусто. Пойду я пожалуй, мамочка! — она подхватив учебник вихрем мчится в сторону выхода. Я успеваю ее перехватить. Обнимаю и глажу по черным кудрям отросших волос. — Доченька, тебе нервничать нельзя! Юля вырывается из моих объятий и смотрит на меня просительным взглядом. Черные глаза блестят от стоящих в них слез. Сейчас взмахнет ресницами и они польются прозрачными ручьями. Мне этого не хочется. У меня всегда душа переворачивается когда у дочери возникает вот такое настроение. — Юль, ты только не плачь! — беспомощно бормочу я. — Ну хочешь, пусть сегодня папа сюда придет и мы с ним поговорим. Может до чего и договоримся… Дочка передумала плакать и смотрит на меня с надеждой. — Правда? Ты обещаешь с ним помириться? — голос хриплый с плаксивыми нотками. — Нет, я не обещаю с ним мириться! — быстро говорю я. — Но ты права, поговорить с ним надо, а то какой то дурдом получается! Юлька благодарно прижимается ко мне. — Спасибо мамочка! Так он придет сегодня вечером? А меня не провожай, я через калиточку пойду. Она почти вприпрыжку покидает мой дом. Я смотрю в окно как она радостно тискает во дворе повизгивающую Линду, а затем взбегает на крылечко. Еще проходит несколько минут и в окнах напротив загораеся свет. Я задергиваю шторы и иду вниз, где в холле висит на стене огромное зеркало в широкой, элегантной раме цвета старого серебра. В темной, загадочной поверхности отражается молодая женщина. Буйные спиральки каштановых волос водопадом покрывают спину и плечи, лицо мне непривычно, несмотря на то, что " ношу" его уже достаточно долго. Поворачиваюсь боком и втягиваю живот, которого у меня и нет вовсе. Грудь рвется вперед, а подбородок гордо вскидывается. Ох, хороша! Я в такую тоже влюбилась бы! Вот как верить Сергею? Кого он перед собой видит? Меня, жену свою бывшую или же богатенькую соседку Марго? Понять это сейчас невозможно. И зачем я себя так перекроила? Может и права Юлька, помириться нам с ним надо попробовать? Очень тесно помириться. Возможно и пойму я нечто такое о нем и о себе заодно? Сергей приезжает поздно. Я наблюдаю в окно заранее потушив свет, как он устало гладит жмущуюся к нему Линду, бросает вороватый взгляд на башню и поднимается в дом. Примерно через полчаса он в свежей, белой рубашке и с бутылкой шампанского в руке направляется к калиточке в углу. Я мечусь в тревоге, задеваю мизинцем ноги стол и прыгаю от боли. — Рита? — звучит внизу голос моего мужа. Решительно шагая он поднимается по лестнице вверх. Я почти в неглиже с улыбкой жду его на самом краю ступеньки и смотрю сверху вниз. Он почувствовав мой взгляд поднимает глаза и впивается черными, мрачно сияющими очами в мое лицо. Не отрывая глаз друг от друга, в полной тишине мы затаив дыхание ждем когда расстояние между нами сократится. Три ступеньки. Две ступеньки. Одна. Сергей хрипло дышит и останавливается напротив меня. Черные, такие родные глаза, четкий рисунок приоткрытых губ, запах знакомый и некогда так любимый мною. Нос привычно упирается точно в ямочку между ключицами, а губы целуют горячую кожу. - Рита? — он почти хрипит, поддается ко мне всем телом, но руки держит крепко прижатыми к туловищу. Я поднимаюсь на цыпочки обвиваю его шею и целую в пахнущий мятной жвачкой рот. Сильные руки подхватывают меня, с глухим стуком падает на ковер бутылка шампанского. Круглая кровать не издает ни единого скрипа когда мы валимся на нее словно подкошенные. Белая рубашка летит в сторону потеряв все пуговицы, мой халатик догоняет ее и они обнявшись плавно опускаются на ковер. Горячие руки жадно сжимают мое тело. Поцелуи словно жалят. Я не успеваю отвечать на них. Такая страсть была между нами очень давно. Голова кружится, сливается в единый страстный порыв наше прерывистое, громкое дыхание в унисон, звуки влажных поцелуев, трепет и жар распаленных тел. Вот оно блаженство! Но в самый последний и ответственный момент у меня перед глазами вдруг встают Иркины белые, дерзкие грудки вразлет. — Рита! — хрипит надо мной страстно голос Сергея, а я с широко открытыми глазами на которые наворачиваются слезы, в этот момент понимаю все о себе. Глава девятнадцатая. Разборки В школьном актовом зале стоит приглушенный шум, словно пчелы жжужат. Это нарядные родители взирают на своих еще более нарядных чад, поднимающихся на высокую сцену. Школа еще дореволюционная, просторная с высоченными потолками, раньше она была женской гимназией. Но старой ее язык не поворачивается назвать. Ремонт творит чудеса. Сцена хоть и выглядит сейчас очень современно, но наверное помнит сотни таких вот знаменательных событий. Тысячи юных лиц, промелькнули перед ней и ушли во взрослое плавание. Мы сидим с Сергеем на переднем ряду. Я ловлю на себе любопытные взгляды родительниц. Самое смешное заключается в том, что я их всех знаю, а вот они воспринимают меня как молодую мачеху Юли Морозовой. Несколько раз я чуть было не " спалилась", когда хотела спросить куда поступает сын Фаины из родительского комитета, или же когда хотела поздравить родителей Ани Волковой, которая закончила школу с золотой и заслуженной честным трудом медалью. Нам похвастаться не чем. Юлька с грехом попалам сдала экзамены и сейчас в широком платье цвета нежного абрикоса стояла в сторонке от одноклассников. Даже продуманный крой дорогого наряда не смог скрыть ее интересного положения. Дочка гордо поднимала подбородок, изо всех сил улыбалась "картонной" улыбкой, но мне было ясно, что она близка к истерике. Поэтому как только драгоценный аттестат был ей вручен, мы дружной троицей покинули стены школы. Вслед нам неслись шепотки и хихиканье. — Уф! Ну и жара! — простонал Сергей, с облегчением снимая с себя модный галстук и засовывая его в карман пиджака. — Ну, что девочки отметим такое событие по своему? Дочка благодарно глянула на него. Ее настроение явно улучшилось, исчезла с лица искусственная улыбка, расслабились плечи. — Пап, мам… — она долго молчала собираясь с мыслями, а затем заплакала и полезла к нам с объятиями. Ее настроение в последнее время менялось подобно кадрам фильма, который пустили в режиме рапид. Мы с мужем незаметно переглянулись. Наши отношения после той " примирительной" ночи к сожалению не стали лучше. Я пробовала с ним мириться подобным образом еще много раз, но когда дело подходило к кульминации, перед глазами как черт из табакерки выпрыгивали ненавистные грудки. Вначале Сергей не замечал моего мрачного настроения которое неизменно наступало после наших совместных ночей. Он пребывал в эйфории, по утрам насвистывал незамысловатую мелодию, как когда-то в самом начале нашей семейной жизни. Смеялся, шутил. Старался предугадать все мои желания. Стал выглядеть молодым и задорным. В своем счастье он был слеп как самодовольный крот. Мне почему-то было жалко и стыдно рушить его надежды на наше совместное будущее. Меня грызло чувство вины за свой поспешный побег, который повлек за собой все последующие события. Мысленно ругала себя, даже начала ненавидеть за это бесконечное притворство, но поделать ничего с собой не могла! Все разрешилось внезапно. Однажды довольный, разомлевший от близости Сергей заглянул в мое лицо и застыл увидев на моих щеках слезы. Понимание, неверие, боль мелькали в его глазах. — Зачем ты так со мной?! — горько воскликнул он. Тут меня провало. Я кричала и била кулаками в крепкие мышцы на его груди. Я рыдала и рассказывала о том, что чувствовала когда увидела своего мужа и Ирку на берегу под ивами. Я впоминала и его руки на загорелом, молодом теле и эти чертовы грудки, что стали моим кошмаром. Я говорила о своей тоске и одиночестве когда работала дворником и убирала бесконечный снег. Толковала о том, что я не могу верить ему. Мне до сих пор не ясно кого он обнимает по ночам меня или красавицу Марго. Сергей молчал, застыв неподвижно словно статуя из камня. А когда я выдохлась и взглянула на него, то испугалась. Передо мной был вмиг постаревший мужчина. Он как будто стал меньше ростом, резкие морщины тянули уголки красивых губ вниз. Но самыми страшными были его глаза. Мертвые. Он неловко поднялся с кровати. Одевался медленно, рассеянно, движения были рваными словно его разбил паралич. Шатаясь молча пошел к двери, на пороге обернулся. — Рит! — начал он, но затем беспомощно махнул рукой и вышел. После этого разговора мы не виделись неделю. Сергей меня избегал. И если честно, то я почувствовала облегчение. Но однажды рано утром прибежала Юлька, она голосила как по покойнику и упрекала меня в том, что отец спивается. Я поехала к нему на работу. Новая секретарша, та самая Алиса, которая когда-то привезла Сергея домой, встретила меня неприветливо и враждебно. Я хмыкнула оглядев ее с ног до головы. Стандартный набор одежды для работницы старающейся быть сексуальной. Тесная юбка с разрезом, блузка в облипку, туфли-лодочки на высоких шпильках и конечно же очки на кончике хорошенького носика, под стеклами которых длинные, тщательно накрашенные ресницы смотрелись просто густыми опахалами. Секретарша Алиса пыталась меня задержать, но я грубо оттолкнула ее и стремительно зашла в кабинет Сергея. Продолжение девятнадцатой главы В кабинете все было знакомо и привычно. Кремовые жалюзи на широком окне, которые я выбирала сама в позапрошлом году. Картина с прибывающим парусником и горой блестящего золота на палубе, которая по феншую обещала удачу в делах и богатство. Ее я заказывала местному художнику, когда начиталась дешевой китайской мудрости и свято в нее верила. Сергей сидел за широким столом и усердно клацал кнопками старенького калькулятора, тоже некогда купленного мной. На скрип двери он даже не поднял голову. — Я же просил тебя Алиса, мне не мешать! — со злостью пробубнил он, не отрываясь от своей работы. — Ты бы еще счеты деревянные взял, Морозов! — насмешливо сказала я, садясь на стул стоящий справа от стола. Он вздрогнул и медленно поднял голову. Чисто выбритое, немного осунувшееся лицо, свежая рубашка, мрачный холод черных глаз. Что-то Юлька напутала, не похож он человека который неделю без просыпа пьет горькую. — Марго? Что вас привело ко мне? — голос ровный, равнодушный. Меня словно водой холодной окатило. Вот как? Марго значит? От злости захотелось швырнуть в него старенький калькулятор. Но к счастью дверь открылась переключая мое внимание. На пороге стояла девушка Алиса, примерная секретарша года. Верхние пуговички белой блузки растегнуты. Ножка в разрезе тесной юбки картинно, эффектно отставлена. Классика жанра просто! — Сергей Леонидович, вам что нибудь нужно? — в голосе притворная покорность и смирение рабыни желающей угодить хозяину. Мужчина за столом устало потер виски, отодвинул бумаги в сторону. — Нет, А-л-и-с-а! Мне ничего не нужно! — буквально по слогам прорычал он. Алиса фыркнула и вышла. Но дверь оставила приоткрытой ровно настолько, что-бы наш разговор был слышен в приемной. Теперь раздраженно фыркать пришла моя очередь. Резко поднялась и пошла к вешалке за шкафом, где должен был висеть пиджак мужа. Привычку носить в кармане ключи убить было сложно. Так и есть, связка ключей приятно холодила руку. Взяла ее и двинулась к двери на ходу пытаясь вычислить ключ от кабинета. Так, вот этот от калитки, этот от гаража. Длинный, желтый от входной двери дома. А вот этот круглый коротышка явно от кабинета. Ключ мягко провернулся в замке закрывая дверь кабинета и оставляя нас с Сергеем наедине, без свидетелей. Он молча наблюдал за мной по прежнему сидя за столом. Брови нахмурены, из под них черные глаза блестят мрачно и обреченно. — Нам поговорить с тобой надо Серый, давно поговорить надо Сереженька! Возможно этот разговор и запоздал года на три. А может и на больше? Я остановилась возле стола и внимательно посмотрела на мужчину. Он сидел не шолохнувшись, застыл каменным идолом. Лишь перекатывающиеся желваки на напряженных скулах, указывали на то, что Сергей сильно волнуется. Долгое молчание повисло между нами. В кабинете было так тихо, что казалось эту звенящую, густую и накаленную тишину можно было резать ножом. — Ты права Марг…, Рита… Черт! — твердыми и непослушными губами прошептал он. А затем вскочил резко оттолкнув от себя стул, который с грохотом упал на бок. — Черт! — поторил он уже громко. — Я даже не знаю как теперь тебя называть! Все запуталось, а мы барахтаемся в этом клубке лжи и еще больше все портим! Ты права, откровенно нужно было говорить нам с тобой еще до того как, — он запнулся и протяжно застонал. Он метался по кабинету словно загнанный зверь. Мне же напротив стало спокойно и даже весело. — Всему свое время, вот настал момент истины и правды. Ты готов к нему? Тогда начнем с самого простого вопроса. В последнее время ты с кем спал со мной или же с Марго? Сергей запнулся, достал из ящика стола сигареты и подошел к окну. Нервно, судорожно щелкал зажигалкой которая упорно не желала давать огня. Выругавшись он отбросил ее, а сигарету сломал раскрошив в руке. Опять между нами повисла густая тишина. Я смотрела на широкие плечи мужчины, на крепкую спину обтянутую светлой рубашкой, на аккуратно подбритый затылок и на две круглые макушки, которые крутыми спиралями упрямо закручивали черный ежик коротких волос. Грустно усмехнулась про себя, вспомним народную примету. Две макушки — две женитьбы. Словно почувствовав мой взгляд, Сергей обернулся. Черные глаза смотрят решительно, он глубоко вдохнул, словно собрался нырять в холодную воду. — Да, я и сам не знаю! Впрочем к чему опять врать! Ты права, мы давно задолжали друг другу правду. Давно задолжали! — он поморщился, — с Марго конечно же… Может Рита и внутри тебя осталась, только для меня она уже… Он отвернулся и смел рукой с подоконника табачные крошки от растерзанной сигареты. Я закашлялась, слезы потекли из глаз, лицо налилось жаром, а проклятый кашель никак не хотел отступать. Сергей подошел и робко протянул мне стакан минералки. Наши пальцы на мгновенье соприкоснулись, но тот час же мы поспешили уклониться от этого. Холодная вода помогла. Кашель прошел так же внезапно, как и начался. Мне было страшно слушать опять повисшую, осязаемо плотную тишину и я торопясь начала рассказ о том как увидела мужа с Иркой на берегу под ивами, как узнала о том, что дочка в курсе его сладкой любви. Как убежала, а когда вернулась попала в страшный сон. Как его возможно случайная фраза: " Что бы мы без тебя делали Ирка," решила дальнейшую судьбу нашей семьи и дала мне призрачное право на дальнейшую ложь. Поведала я и о кладе в деревянной кадушке. Рассказала о чужом паспорте и о том как решилась стать Марго. Выдохшись замолкла. Сергей сидел напротив меня. Так близко и так далеко. — Бедная, бедная Ритка! — проскрипел он каким-то чужим голосом, — Теперь мой черед каяться… И я услышала о том, как менялось его отношение к жене Рите, как случилось помутнение рассудка и непреодолимая тяга к юному телу Ирины. Слушала о том как презирал себя и винил за смерть жены. Как почти сразу весь его роман, раньше казавшийся ему тягуче-сладким, приятным дурманом вдруг стал ненавистным и стыдным. Я с ужасом узнала о том, какую власть имела Ирина над нашей Юлькой. Уставшие, будто выпотрошенные мы сидели и казалось думали каждый о своем. Но когда заговорили вновь, то оказалось, что мысли наши идут рука об руку. Юлька и ее беременность, вот главное, что сейчас должно заботить нас. Обрадованные единством помыслов, мы заключили соглашение. Всеми силами постараться обеспечить дочери спокойную беременность. — Опять притворство и ложь? — усмехнувшись спросил меня Сергей. — Опять! — согласилась с ним я, — Но цель у нас тобой теперь высокая, да и каяться мы вроде бы научились. Сергей встал из-за стола и прошелся по кабинету разминая ноги. — Ты думаешь, цель оправдывает средства? Я тоже поднялась, посмотрела на него внимательно. — Ты можешь предложить другой путь? С тех пор для всех я новая мачеха Юли Морозовой, а для нее мы пока миримся с Сергеем, а по существу опять всем говорим неправду. Только ради будующей и общей внучки можно и потерпеть? Глава двадцатая. А жизнь идет… Беременность у Юли протекала хорошо, но ее истерики превращали нашу жизнь в постоянный вулкан. Спутниками дочери были частые смены настроения. С утра она могла щебетать беззаботной птичкой не забывая поглощать припасы из холодильника, а к обеду вдруг заливалась горькими слезами, жалея себя. Потом эти горькие слезы о своей "сломанной" жизни сменялись полнейшей апатией. Иногда хотелось встряхнуть ее или же просто отшлепать. Но я держалась как могла, не обижалась на ее грубость, которая иногда звучала в мой адрес или же едкий сарказм. На это у меня имелись свои причины. Состояние дочери напоминало мне то, как я носила свою вторую беременность. Те же беспричинные слезы, смена настроения как повороты флюгера в ветреную погоду. Я помню как терпеливо сносил Сергей все мои выходки. Сейчас понимала как наверное трудно было ему потокать капризам беременной жены. Физическое состояние у меня тогда тоже было прекрасным, ничего не предвещало беды. Но на сроке семь месяцев случилось внезапное кровотечение. Помню как лежала на столе и с ужасом вслушивалась как из меня льется кровь звякая о края металического тазика. Меня спасли, ребенка нет. С тех пор я твердо уверенна, что всякую беременность нужно бережно " нянчить". Беременность, это божий дар который нужно сохранять и лелеять. Именно мой неудачный собственный опыт и это уверенность в своей правоте помогала мне сносить все истерики дочери и делать вид, что у нас с Сергеем все хорошо. В мелких заботах промелькнуло лето. Наступила долгожданная осень и месяц октябрь подкрался тревожной тенью. Я наверное боялась предстоящих родов больше чем сама Юля. Но все прошло замечательно. Хотя заставило нас с Сергеем срочно менять цвет детского приданного. Вместо ожидаемой девочки на свет появился крепенький мальчишка. В один из теплых, октябрьских дней нам торжественно вручили голубой сверток и бледную, измученную Юльку в придачу. Детскую комнату мы оборудовали в моем доме, решив, что помогать ей мне будет так удобней. Я прочитала море современной литературы по уходу за младенцами. Опасалась, что не справлюсь с двумя детьми — с Юлькой и маленьким Андрюшей. Но на удивление, дочь после родов полностью переменилась. Стала уравновешенной, рассудительной и… взрослой. Она с удовольствием кормила своего сына грудью, сама вставала к нему по ночам. Могла долго разлядывать спящего кроху с нежной улыбкой. Когда необходимость в нашем притворстве отпала, я испытала облегчение. Почему-то мне показалось, что облегченно вздохнул и Сергей. Видимо наша ложь тихой змеей задушила чувтва. Сейчас Сергей был для меня кем угодно. Братом, отцом моей дочери, дедом нашего общего внука, но не мужем. Я прислушивалась к себе и ощущала досаду, грусть, которые тесно переплелись с чувством освобождения и неожиданной радостью. Наши отношения и наша любовь умерли спокойно и тихо, словно столетний человек давно мечтающий о смерти. В последнее время Сергей приходил к нам с Юлькой мрачным и понурым. Даже созерцание спящего внука не возвращали ему хорошего настроения. Он заметно похудел, зеленые круги под глазами говорили о бессонице. Сергей очень поздно приезжал с работы и очень рано уезжал со двора. У него явно появились какие-то проблемы, но он упорно молчал. На мои попытки выяснить, что у него происходит, он лишь криво усмехался и пожимал плечами. Однажды когда я пришла с Линдой с прогулки, то услышала обрывок его разговора по телефону. Сергей злился и говорил, что не намерен продавать свой бизнес в который вложил все свои силы. Я тихонько закрыла Линду в вольере и подошла к беседке. Дикий виноград красиво и надежно укрывал ее от прошедшей, летней жары. Отодвинув густые, зеленые, желтые и багряные листья, я заглянула внутрь. Уронив голову на согнутые руки Сергей неподвижно сидел за круглым, старым столиком. От его фигуры веяло тоской и безнадежностью. В густых, черных волосах было много седины. Сердце у меня невольно заныло. — Серый о чем страдаешь? — как можно веселей и беззаботней спросила я, входя в беседку. Мужчина вздрогнул. — А, это ты Рита! Заходи! — он подвинулся на узкой скамейке и приглашающе махнул мне рукой. Зашла, села рядом. — Ну может все же расскажешь, что там у тебя происходит? Мы же вроде не чужие. Ты конечно мужем мне не являешься, но как минимум братом приходишься. Сергей усмехнулся, шелкнул зажигалкой и закурил пуская струйку сизого дыма. — Братом… Интересно старшим или младшим? Спасибо конечно за заботу. Если ты так себе все представляешь, то поделюсь с тобой пожалуй, — его голос звучал глухо. — В последней стройке меня обманули с материалами. Подсунули бракованные. Я не проверил, давно с этой фирмой сотрудничаю. Дом построил, ну это ту длинную шестиэтажку за рекой! — Сергей махнул рукой в сторону луга, — А потом мне сказали, что если не хочу огласки, то должен продать им свой бизнес или попрощаться с репутацией и вернуть заказчику все деньги. Ситуация такая, что куда не кинь всюду клин! — он горько усмехнулся и затушил окурок в старой пепельнице, с отколотым боком. — Думаю, что в этой ситуации надо поступить честно, мы с тобой этот урок усвоили. Ведь дом из плохих материалов долго не простоит? А там, ведь семьи будут жить с детьми. Представь, что в один не прекрасный момент дом рухнет! — я уже почти кричала. Сергей досадливо махнул рукой. — Да не рухнет он! Максимум, что можт произойти, так это обшивку первым, сильным ветром сорвет! — Так, что тут думать! Объявляй об этом заказчику и переделывай все! Так ты и репутацию спасешь и вымогателям по носу щелкнешь, — уверенно хлопнула рукой по столу. Сергей рассмеялся, мне не понравилось это натужное веселье. Он не смеялся, а словно стонал. — Ты не представляешь, сколько денег нужно для переделки фасада огромной шестиэтажки за свой счет! Я не настолько богат, Рита! Если даже продам фирму, наш с тобой дом и почку в придачу, то возможно что-нибудь и наскребу! А сам под церковь с рукой протянутой, больше ведь некуда! — Сергей говорил громко и резко рубил воздух ладонью руки. Обеспокоенно, встревоженно залаяла Линда, словно пыталась вставить свое слово и успокоить хозяев. Я на мгновенье задумалась, а затем вспомнился мне яркий, переливчатый блеск алмазов в прозрачных пакетиках с красными застежками. Подскочила со скамейки и почти бегом шагнула к выходу. — Есть у меня одна идея, возможно с почкой останешься! Жди меня здесь! — на ходу крикнула я Сергею. Открывала калиточку в углу сада и думала о том, где сейчас может находиться белый кусочек картона, который дал мне Шреков Владимир Олегович, а проще дядя Шрек. Я ведь была настолько глупа и самоуверенна, что стерла его номер из своего телефона. Думала, что больше не будет нужды услышать его мощный, грохочущий бас, который действовал на меня удивительным образом. Который вселял в меня спокойствие чувство защиты. Продолжение двадцатой главы Сердце ухало и неслось вскачь, руки тряслись в нетерпении. В сотый раз я перетряхнула содержимое черного, стильного рюкзачка, тщательно перебрала все бумаги в ящике стола. Удивилась тому, как быстро они накопились. Совсем недавно меня вроде бы и не существовало, жизнь начала заново, возможно бездарно и глупо, но заново. Во всяком случае совсем не была обременена неизбежной канцелярией. Бумаги наросли словно из воздуха. Счета, чеки, документы на дом, машину, мотоциклы, инструкции на бытовую технику. Я перебрала их, просеяла словно песок сквозь мелкое сито, но заветный кусочек картона как в воду канул. Через полчаса я устала и присела отдохнуть. В душе досадливо себя ругала, обзывая слеротичкой и растеряхой. Даже расплакалась от досады. Вот кто теперь мне поможет разобраться со сверкающими камешками? Интуитивно понимала, что просто так вопрос этот не решить. Шреку я доверяла почему-то, хотя прекрасно осозновала, что за его богатством, властью и связями стоит темное прошлое. — Мам, ты почему плачешь? — в комнату неслышно вошла Юлька с внуком на руках. — Андрюшенька, почему это у нас бабушка плачет? — ласково засюсюкала она, обращаясь к смешно хлопающему черными глазенками малышу. Я смахнула слезы с лица и протяжно вздохнула. — Номер телефона потеряла одного важного для меня человека. Дочь посмотрела на меня внимательно, затем ловким, плавным движением вытерла концом пеленки слюнявый, пухлый ротик серьезного Андрюшки. — Это, того который тебе помог в Марго превратиться? С изумлением уставилась на свою дочь. Я то ее глупенькой, капризной девочкой считаю, а она вон какие выводы делать может. Юля усмехнулась и присела на белый, кожаный диван напротив меня. Андрюшка вмиг заинтересовался яркими, красными маками на большой картине, что висела над диваном. — Ты правда считаешь меня глупой? Я закашлялась и опустила глаза. Почему то было такое ощущение, что черные глазищи Юльки заглядывают мне сейчас прямо в душу. Вспомнилось вдруг о том, кем была ее прабабка со стороны Сергея. Чистокровной цыганкой она была. Говорят гадала на картах хорошо и будущее могла предсказывать. Неужто и Юльке немного цыганской прозорливости перепало? Раньше я не замечала ничего подобного за ней. — Глупой, я тебя дочка не считаю, а вот немного… — Инфантильной, капризной и взбалмошной? — перебила меня Юлька, — Так я такой и была. Знаешь после родов сама себя не узнаю. А еще видения всякие пугают! Дочь досадливо дернула головой и жалко улыбнулась. — Какие видения? — поперхнулась я. — Ну, например такие. Искала ты белый, маленький кусочек картона с черными буквами и номером телефона. Не нашла, хотя все и перерыла! — она обвела рукой царивший вокруг беспорядок, — Но он не лежит в ящике стола, а стоит сбоку. Я сорвалась с места и отодвинула злополучный ящик. Протянула руку и нащупала твердое, бумажное ребро. С изумлением извлекла пропажу. — К-а-ак? Юлька как? — задохнулась я от тревоги и восторга. Она смущенно пожала плечами и грустно улыбнулась. — Звони уже. Тебя отец в беседке заждался. Кстати актеры из вас плохие, не мучайтесь больше. Они растаяли и возврата больше нет. — Кто растаяли? — Чувства, — холодно бросила она поднимаясь с дивана. И уже совсем другим тоном, нежным и заботливым обратилась к собирающемуся плакать малышу. — Пойдем, маленький мама тебя покормит. Я посмотрела вслед вышедшей дочери и поняла, что опять пропустила что-то важное в ее жизни. На мой вызов ответили сразу же, словно ждали моего звонка. — Девочка, Рита! — не спрашивал, а утверждал рокочущий бас, — Почему так долго молчала? Я уже извелся весь! — из телефона послышался громоподобный смех. Я вздохнула облегченно, смеется значит настроение хорошее, а когда человек весел то и просьбы выполняет охотно. Боясь запнуться я выложила свою проблему. Умолчала про крупные и средние алмазы, но поинтересовалась стоимостью и сбытом мелких. И конечно же попросила помощи. Шреков помолчал. Он уже не веселился. Я даже представила себе как он чешет в раздумьях свою лысую голову. — Девочка, Рита ты не перестаешь меня удивлять! Всегда подкрепляешь то неизгладимое впечатление, которое в первый раз произвела! — его голос опять звучал весело. — Ты в каком сейчас городе находишься? Узнав где я сейчас проживаю, Шреков обрадовался. — Я совсем рядом нахожусь, в соседней области. Хотел уже уезжать в Москву. Это ты удачно позвонила. Адрес диктуй, в гости завтра к вечеру нагряну. Водку в холодильник поставь, я теплую не пью и креветок побольше прикупи, пиво сам привезу, все равно ты в нем не разбираешься. Давно хотел по домашнему расслабиться! — приказал он мне и отключился. Растерянно вертела телефон в руках и не знала радоваться мне, или же надо начинать беспокоиться. Во дворе залаяла Линда и я вспомнила про Сергея. Спускаться вниз почему то желания не было. В голове еще звучал зычный бас Шрекова. Открыла окно что бы охладить пылающие щеки. Возле беседки заметила Сергея. — Эй, сосед! — позвала я его. Мужчина вздрогнул и повернулся, разглядывая в наступающих сумерках мою "сторожевую" башню. — Еще недавно братом был! — вымученно пошутил он. — Одно другому не мешает! Хочешь быть братом, так будь! — я засмеялась радостно и задорно. — Братец, ты бросай так часто курить. Твоей беде можно помочь, заменим мы эту чертову обшивку. Слово даю, заменим! А сейчас спать иди, завтра обо всем потолкуем. Я тоже устала! Закрыла окно и задернула шторы, надеясь на то, что Сергей последует моему совету. Глава двадцать первая. Визит великолепного Шрека С утра небо налилось неприветливой, свинцовой тяжестью. Опустилось низко, словно собралось прихлопнуть огромной, темно-сизой ручищей наш город. К обеду оно зарыдало частым дождем, всхлипывая редким, далеким громом. Я суетилась на кухне которую игнорировала последнее время. Готовила всегда только самое простое и старалась поменьше торчать на ней. Если душа просила что-нибудь эдакое, то заказывала в ресторане. Поклялась себе, что никогда больше не буду тратить свое время на приготовление сложных блюд и освоение новых рецептов. Есть в поварском искусстве нечто изощренное. Попытка ублажить и развратить. Организму совершенно безразлично в каком виде поступят питательные вещества, витамины и все то, что содержит в себе пища. Но сегодня вопреки своим рассуждениям и данному зароку, я силилась вспомнить как готовить мясные зразы с сырной начинкой и яйцом. Какую травку положить в соус и какая хитрость есть в приготовлении бисквита. Упоительные запахи плыли из кухни, превращая мой дом в уютное и обитаемое жилище. Сверху спустилась Юлька, остановилась на пороге кухни и неожиданно заплакала. Я застыла не успев дойти до стола с горячим противнем, на котором исходили хлебным ароматом румяные пирожки. — Доченька, что случилось? — испугалась я. Она смахнула слезы и счастливо улыбнулась. — Знаешь, я так тосковала по этим запахам с кухни. По уюту и по тебе, мама! Раньше не замечала, считала, что все в порядке вещей. Даже презирала тебя. Про себя обзывала домашней гусыней. После того как… Юлька запнулась, затем посмотрела на меня открыто. — Я рада, что у меня есть ты! — глаза ее были серьезными, взгляд пристальным. Горячий противень с пирожками тяжело шмякнулся о мраморную поверхность стола. Я украдкой вытерла одинокую слезинку, что успела капнуть мне на оранжевый фартук. — Мы же договорились, не вспоминать. Все было и быльем поросло. Шагнула навстречу и обняла доверчиво прильнувшую ко мне дочь. Постояли покачиваясь, наслаждаясь доверием и пониманием. — Пирожок будешь? — С картошкой и жаренным луком? — улыбаясь уточнила Юлька. — Все как ты любишь, — кивнула я в ответ. День пролетел незаметно. Монотонный дождь стучался в окна грустно подпевая ранним и мрачным сумеркам. В гостиной уже был накрыт стол. Белоснежная скатерть важно и крахмально топорщилась, словно понимала всю важность предстоящего застолья. Парадно сияли столовые приборы, бутылка водки послушно ждала своего часа в недрах огромного холодильника. Все было готово к встрече важного гостя. Только он не спешил. Я часто глядела на молчащий телефон. Подскакивала и кидалась к окну башни которое выходило на улицу, в надежде увидеть подъехавшую машину. Но там лишь дождь уныло рассеивал тускло-желтый свет печальных фонарей. Давно уже ушла спать к себе в комнату Юлька, покормив тихоню Андрюшку. Притихла Линда в своей большой и теплой будке. Свет в окне напротив так и не зажигался сегодня. Сергей тоже не спешил домой. Посмотрела на круглые часы в гостиной. Полночь. Зябко повела плечами. Решительно взяла телефон и набрала знакомый номер. Долго, нудно тянулись гудки, заставляя волноваться. Наконец-то они прервались и сонный голос Сергея ответил мне. — Ты где? — взорвалась я нетерпеливой злостью. Его молчание было долгим. Затем послышался вздох. — Рит, я выпил немного, в такой дождь не рискнул за руль сесть. Ты не волнуйся, спи, — он отключился. Рассмеялась, наверное все же перенервничала сегодня. " Не волнуйся, спи."- передразнила я черный экран телефона. А где так и не сказал. Хотя какая мне разница? Прислушалась к себе. Внутри было ровно, пусто и глухо. Вздохнула, сонно потянулась. Все! Надо идти спать. Сергей где-то спит в безопастности и тепле, а важный гость видимо приезжать передумал. За весь день мог бы и известить о поменявшихся планах. Звонить ему сама, я робела. Переоделась в ночную рубашку, заплела буйные спиральки волос в косу и взбив подушку приготовилась отойти ко сну. Сквозь шум дождя глухо послышалось мощное стрекотание работающего мотоцикла. Я приподнялась прислушиваясь. Мотоцикл? Кто в такую погоду избирает такой вид транспорта? Наверное показалось. Но повернуться на другой бок мне не дал длинный и требовательный сигнал. Сомневаясь подошла к окну башни. Внизу под тусклым фонарем высился черной громадой смутный, размытый силуэт мотоциклиста. В тот же момент прозвучал звонок телефона. Вздрогнув от неожиданности поспешила ответить. — Девочка Рита, ты еще гостей ждешь? — хрипло и громко раздалось возле уха. — Жду! — поспешно заверила я. — Так выходи и встречай! Силы у меня закончились, боюсь сам не доберусь уже! — вяло вещал телефон. Я сорвалась с места. Это сколько же километров промотал под проливным дождем Шрек? Спешно розыскала зонтик в прихожей но тут же отставила его в сторону. Прозрачный дождевик в котором я гуляла с Линдой, привлек мое внимание. Холодный дождь норовил забраться под рукава желтого дождевика пока я открывала ворота. Руки скользили по холодному металлу и ворота сонно скрипели, не желая мне подчиняться. Наконец-то толкнула тяжелые створки и вышла на улицу. На мотоцикле который даже сквозь пелену дождя выглядел дорогим и пафосным, огромной горой возвышался мужчина. Он показался мне пьяным. Замедленные движения, мутный взгляд, тяжелый наклон туловища. — Ну, вот я и добрался! — облегченно выдохнул он и буквально рухнул мне на руки мокрой, увесистой тушей. Я успела его подхватить и охнула от напряжения. Шрек тут же попытался держать равновесие и это ему удалось. Тащила, почти волокла свою неверояно тяжелую ношу в дом. Несмотря на то что мужчина промок наверное насквозь, от него веяло жаром, как от большой и раскаленной печки. В холле он рухнул на диван. — Ты не пугайся девочка Рита, я просто не рассчитал! Хотел проехаться с ветерком, молодость вспомнить. Машину охране оставил, да прогноз погоды не прочитал. Меня почти всю дорогу полоскал проклятый дождь! А я от такого давно отвык! — он зажмурился и застонал. — Кажется у меня сейчас лопнет голова! Я протянула руку и коснулась горячего лба. — Да, у тебя жар! Как только добрался! — после того как я тащила Шрека под дождем, обращение на "ты", показалось мне уместным. Мужчина попытался возражать, но я взяла командование парадом в свои руки. Мокрая куртка, ядовито-желтый шлем, и вся остальная одежда украсили собой теплый мрамор пола. Хотела отправить Шрека в горячий душ, но вовремя сообразила, что пожалуй горячее на горячее может дать плачевный результат. Уложила его в кровать в самой ближайшей, гостевой комнате. Измеряла температуру, напоила таблетками. Шрек был на удивление послушен, но все пытался требовать водки с перцем, уверяя меня, что именно так он всегда лечит простуду. Усталость и недомогание наконец-то утихомирили его. Откинувшись на подушки, Шрек заснул. Я посидела немного возле него и когда убедилась, что температура поползла вниз, пошла загонять мотоцикл в гараж. Утро началось с бодрого пения внизу. Мощный бас профессионально исполнял арию Мельника из оперы Русалка. Красивейший голос проникновенно обращался к девкам, игриво замирал, а затем опять завораживал. Моя тетушка всю жизнь собирала пластинки с ариями опер. И я с детства слушала их. Пение Шрека было великолепное но слишком громкое для раннего утра и для дома в котором спит маленький ребенок. Я накинула халат и поспешила к лестнице. Скрипнула дверь и из своей комнаты вышла Юлька. Огромные глаза смотрели ошеломленно, а губы пытались что-то сказать. — Мам? У тебя откуда радио появилось? И зачем ты так громко включила звук? Андрюшку же разбудишь! Из глубины комнаты послышалось недовольное кряхтение и Юлька поспешно захлопнула дверь. А я, решительно запахнув халат направилась вниз, что-бы выключить " это радио." Глава двадцать вторая. Душка Шрек и мое странное семейство Я шла на звук мелодии как крыса на звук волшебной дудочки. Спустилась в холл, огляделась. Мокрая куча одежды, которую я к своему стыду забыла убрать за суматохой, исчезла. Лишь пронзительно желтый шлем сиротливо и нагло отсвечивал гладкими боками в нише для вазы с цветами. Куда делась сама ваза, для меня осталось загадкой. Вдохновенное пение доносилось из кухни. Посредине огромного, мраморного стола стояла пропавшая ваза с легка увядшими астрами. Шрек орудуя большим ножом старательно и тонко нарезал свиной рулет, который я вчера запекла в духовке. В мятых джинсах и с абсолютно голым торсом он совсем не походил на мультяшного тезку. Вернее он его очень напоминал своей лысой головой, круглым лицом с высокими скулами и большим носом-картошкой. Но это был очень спортивный Шрек. Золотистая, загорелая кожа, литые мускулы рук, поджарый живот. Сложная татуировка на правой руке притягивала взгляд, но рассмотреть ее было невозможно. Она мерно двигалась в такт с острым ножом. Почему-то это вызвало у меня не совсем правильные ассоциации и я покраснела к своему удивлению. Ария Мельника подходила к концу. Шрек наклонясь, ласково адресовал последние фразы благоухающему чесноком и специями свиному рулету. Я тихонечко прошла и села на высокий стул. Не отводила глаз от мужчины. Он чувствовал себя очень вольно на моей кухне. На столе громоздились вытащенные из холодильники и уже опробованные им закуски, которые вчера так и не дождались своего часа. Они лежали горкой на большой тарелке рядом с которой исходила кофейным ароматом коричнево-прозрачная кружка. Громко грянули финальные слова арии и я вздрогнула. Зашатались и зазвенели чашки в белом шкафу, на миг пошатнулась ваза с увядшими астрами. В наступившей тишине раздались мои робкие аплодисменты. — Браво! Браво! Из вас великолепный Мельник получился, уверенна, что все русалки ваши! Мой гость поднял взгляд и просто застыл с большим ножом в руке. Глубоко посаженные глаза-буравчики рассматривали меня с интересом который постепенно сменялся досадой. — Рита! Девочка моя! Ты, что это с собой сотворила?! Он наступал на меня возмущенно размахивая большим ножом. Я невольно, испуганно отшатнулась и вжала голову в плечи. Шрек посмотрел на резак в своей руке, перевел взгляд на меня и заразительно рассмеялся. Опять покачнулась ваза с астрами и жалобно задребезжала ложечка в кофейной чашке. — Прости, прости меня Рита! Не бойся, дядя Шрек совсем не любит девочек на завтрак! Хотя… Он на секунду задумался, с сомнением поднял густые брови. Но затем хмыкнул и затряс головой, как будто прогоняя от себя видение. Нож стремительной, среброкрылой птицей порхнул по кухне и хищным стальным клювом вонзился в толстое дерево разделочной доски. Покачнулся упруго и замер. Мужчина подошел ко мне совсем близко. Навис жаркой громадой, благоухая моим клубничным гелем для душа и свежим кофе. Осторожно провел ручищей по моей голове, опасливо взял прядь тугих спиралек волос. Несколько секунд задумчиво их рассматривал. — А, знаешь не плохо! Совсем не плохо! Сейчас все дружной толпой ринулись в блондинки. У меня лично, в последнее время просто скулы сводит от этого золотого гламура! Он улыбаясь отошел к столу и легко выдернув из доски нож, невозмутимо продолжил нарезать свинину. Не знаю почему, но мне просто до зуда в носу, захотелось уточнить один немаловажный факт из его жизни. Вроде бы это совершенно не должно меня волновать. Человек приехал по делам. Отчитываться передо мной не обязан. Но эти умные мысли летели уже вслед моему резвому языку. — А жена у вас какой масти будет? Шрек довольно хмыкнул и забавно поднял одну бровь. — Так я уже не женат! Очередная амбициозная, глупая блондинка решила, что она умнее меня и… Он замолчал и задумчиво положил в рот кусочек мяса. — М-м-м-м! Вкуснотища! Рита, ты, что все это сама наготовила? — он широким жестом обвел стол. — И….? — я настойчиво смотрела на мужчину. Шрек кровожадно усмехнулся, скорчил зверское лицо. — И я ее зар-рэзал! — он показательно чиркнул ножом возле своей мускулистой шеи. — Мам? — испуганно пискнул голосок Юльки, который тут же потонул в требовательном, басовитом вопле моего внука. — Весь в меня! — умиленно прошептал мужчина и шагнул к источнику отчаянного и очень громкого рева. Через час все недоразумения были улажены. Гость церемонно был представлен дочери. Шрек даже умудрился одеться в почти сухую, белую футболку. Она источала запах все того же клубничного геля для душа, в котором видимо была постиранная еще ночью. Крахмальная скатерть в гостиной, все таки дождалась своего звездного часа. Она служила великолепным фоном для моего кулинарного вдохновения, результаты которого сегодня ее украшали. Гость искрометно шутил. Юлька заливисто смеялась, сверкая черными глазищами. Андрюшка важно пускал пузыри лежа у меня на руках. Я в джинсах и пестрой кофточке отражалась в большом зеркале напротив. В него я изредка, украдкой посматривала. В отражении мы все смотрелись дружным семейством. Просто лубочная, благостная картинка, а не компания! Семейные посиделки! Раздался громкий хлопок входной двери, быстрые шаги и на пороге возник бледный, встревоженный Сергей. Я невольно привстала, осторожно удерживая внука. Сергей не любил заходить в мой дом и бывал здесь очень редко. С внуком и Юлькой он предпочитал встречаться на своей территории. Причина которая его заставила сюда прийти должна быть очень и очень важной. Сергей удивленно обвел взглядом наше застолье, сердито зыркнул в сторону гостя. Черные брови нахмурились, а глаза полыхнули еле сдерживаемым гневом. — Линде плохо! — отрывисто бросил он и повернул на выход. Глава двадцать третья. Грустный день Линду мы похоронили за забором моего сада. От сюда хорошо был виден луг по которому она так любила бегать пугая глупых лягушек. Юльке я присутствовать не разрешила. Она ревела так громко, что напугала Андрюшку. Мне пришлось накапать ей валерианы. Она успокоилась, а потом еще долго всхлипывала, шмыгая распухшим, красным носом. Сергей и Шрек рыли яму молча, но слаженно и как-то дружно. Мокрая земля проросшая травой поддавалась их усилиям с трудом. Я не смогла смотреть. Слишком больно сжималось мое сердце и слишком много усилий я прилагала для того что-бы не разреветься. Ушла в дом, где допила остатки валерианы. Линда олицетворяла собой целый пласт моей жизни, счастливой жизни. Она любила быть рядом когда я сажала цветы, когда поливала огород, обожала ходить к реке в любую погоду и в любое время года. Преданная, верная она была для меня больше чем домашний питомец. Теперь ее нет. Собачий век не долгий. Ветврач констатировал у нее смерть от инфаркта. Никогда бы не подумала, что это может случиться с Линдой. Я старалась не плакать, а про себя решила, что больше не стану заводить собаку. Слишком тяжело терять верного друга. Мой гость не спешил заходить в дом и по прошествии трех часов, я решила пойти его поискать. Шрек нашелся по соседству. Они с Сергеем сидели на кухне и громко разговаривали. Судя по интонациям и заплетающимся языкам, они уже были в том состоянии когда возникает взаимный вопрос друг к другу: " А ты меня, уважаешь?" По неволе замерла, притаилась. Очень любопытно было послушать, о чем же на самом деле разговаривают мужчины. — Нет, Владимир Олегович, ты не пра-ав! Я лю-юбил Риту! О-очч-ень любил! — муж немного растягивал слова, а это означало только одно — он знатно перебрал. — Лю-юбил! — передразнил Сергея, его собеседник. — Тебе такое счастье в жизни привалило! Тебе сказочно повезло с первого раза. Верная, надежная и красивая жена! Да я о таком только мечтать могу! Я был женат четыре раза!! Четыре!! И всякий раз меня меняли на более выгодного партнера. А проще говоря, меня тупо, подло предавали! Каюсь! Последнюю жену я купил. Думал, что молоденькая, глупенькая дурочка если предаст, то не будет так больно… Ну подумаешь товар оказался немного бракованным. Знаешь, все равно больно! — голос мужчины был абсолютно, совершенно трезвым. Мне стало неловко. Слушать откровения которые не предназначенны для твоих ушей, это кажется называется… Подслушиванием это называется! Тут кажется о подлости речь велась, получается я тоже не так далеко ушла… Тихонько вернулась назад и громко хлопнула входной дверью. Топала ногами, словно бегемот на прогулке. Вошла в кухню и окинула взглядом застолье. Так, как я и думала! Две бутылки коньяка пусты, а в ход уже пошла простая, плебейская водка. Ломтики лимона жалко подмигивали желтым глазом, возлежа на белой тарелке. Ряды колбасной нарезки значительно поредели, а пакет с кетчупом важно выпячивал сине-красное пузо. Медная пепельница была полна окурков, словно последняя, спасательная шлюпка потерпевших бедствие. Мужчины как по команде замолчали и испытувающе уставились на меня. Сергей приподнялся и посмотрел на меня виновато. — А мы тут, Линду… Вот! — он тяжело вздохнул и потянулся к бутылке. Его руку перехватила крепкая ладонь Шрека. — Сергей, наверное нам уже хватит. У нас с Ритой еще вопрос один нерешенным остался, а я из-за него полдня под дождем ехал! — его голос бодро рокотал. Мужчина легко и пружинно поднялся, протянул руку мужу. — Приятно было познакомиться! Последовало крепкое рукопожатие. Сергей тоже поднялся из-за стола. Только сделал он это несколько грузно и медленно. — Мне-е то-оже, Владимир О-олегович, мне-е тоже! — голос Сергея лился расплавленным, тягучим баритоном. — Вы, уж Риту не обижайте! — добавил он вдруг абсолютно трезвым голосом. Я усмехнулась и пожала плечами. С чего вдруг такая забота? Сергей проводил нас до двери и смотрел вслед странно усмехаясь. Затем резко развернулся и пошел убираться на кухне. Мне почему-то стало весело. За все годы нашего супружества мой муж и кухня были параллельными вселенными. А сейчас он собирался там наводить порядок после посиделок с гостем. Да, уж поистине — чудны дела твои Господи… Мое сердце глухо застучало, когда мы проходили мимо пустого вольера Линды. Только сейчас четко осознала, что больше никогда не увижу свою верную псину. Слез не было, но в горле больно застрял комок. Я судорожно вздохнула пытаясь от него избавиться. Мой спутник словно почувствовал мое настроение и ободряюще сжал горячей ручищей мою руку. — Друзей терять всегда больно, а уж собаки друзья наши самые настоящие. Поболее некоторых людей будут, — его голос раздумчиво грохотал. — А у вас была собака? Мне почему-то казалось, что у такого человека как Шрек, собаки быть не могло. Слишком не вязалась его успешность и наличие питомца. Гость задумчиво усмехнулся. Поднял глаза к вечереющему небу, словно что-то вспоминая. — Была собака, была… Черный пудель. Говорят собаки на хозяев похожи, но я уж точно на пуделя не тяну. Его убили… Пуля мне предназначалась, а он заслонил. После него я больше собак не заводил, — голос Шрека теперь гудел мрачным колоколом. Дома мы поднялись в мою комнату. Гость с удовольствием оглядел круглую кровать и присвистнул. — Ого! Ты оказывается девочка с выдумкой, Рита! И как удобно? Я чуть было не споткнулась от его игривого тона. Он на, что сейчас намекает? Возможно это мне кажется? — Спать удобно! — сухо произнесла я. — Владимир Олегович, вот тут в кресло присаживайтесь. Я сейчас вам покажу те камешки, что хотела бы продать. Шрек задумчимо вертел в широких ладонях пузатый, прозрачный пакетик с красной застежкой. В нем мерцали, подмигивали жизнерадостные блестяшки. Затем он высыпал их на гладкую поверхность круглого столика. Камешки заискрились и заиграли разноцветными вспышками огней. Покатились наперегонки друг с другом, а затем застыли украшая своим блеском темную поверхность стола. Мужчина взял один из них. Сверкающая искорка почти потерялась в его пальцах. Он задумчиво посмотрел на нее. Положил обратно к остальным братья и сестрам. Помолчал. — Алмазы. Мелкие конечно и качество не очень. Видишь, цвет у них все больше коричневатый. Но их много. А значит и цена у этого пакетика тоже весьма приличной будет. Я уточню некоторые детали, поговорю с людьми. Затем ответ тебе дам. Тебе ведь он срочно нужен? — голос звучал по деловому четко. Я выдохнула. Все таки до последнего боялась, что в пакетике стразики напиханы. Вот бы позору было! — Ответ конечно желателен как можно скорее. Мне еще очень интересно узнать сумму которую я могу выручить за эти камешки, — мой голос почему-то прерывался от волнения. Глава двадцать четвертая. Немного мистики или привет от прабабки Ночью ко мне в комнату пришла Юлька. Она тихонько шмыгнула под одеяло, как когда-то в детстве, если ей снился страшный сон. Она лежала неподвижно, неслышно дыша, устремив взгляд в потолок. К этому времени я еще не успела заснуть и молча ждала когда дочь заговорит. Но, Юлька не торопилась объяснять свой неожиданный визит. Я искоса смотрела на нее. Рассматривала в желтой полутьме ночника ее профиль. Чуть вздернутый носик, дрожащие ресницы, закушенную нижнюю губу. Осознание того, что Юля плачет пришло ко мне не сразу. Решила проверить свою догадку и опираясь на локоть приподнялась с подушки. Провела рукой по щеке дочери и ощутила горячую влагу. — Юля, доченька, что случилось? — заволновалась я. Она повернула ко мне свое лицо. В полумраке оно казалось очень гладким и каким-то нереально красивым. Черные глаза были пугающе бездонными и очень серьезными. Минуту мы всматривались друг в друга. В комнате повисла звенящая тишина. Ее пытались разогнать висящие напротив кровати большие, круглые часы. Они добросовестно, часто стуча секундной стрелкой, отсчитывали неумолимый бег времени. Тоска, обреченность и детский испуг во взгляде черных глаз дочери заставили меня потянуться к настольной лампе. Мне было просто необходимо удостовериться, что это все, я себе не придумала. Но я не успела дотянуться до лампы и включить ее. Юлька приподнялась и жестом остановила меня. — Не надо свет зажигать, мам! — попросила она хрипловатым голосом. Я оставила свою попытку и повернулась к ней. Сотня вопросов и неясных, смутных предположений темной толпой замелькали в моей голове. — Юля, объясни пожалуйста, что случилось!? — выкрикнула я, хватаясь за сердце. Дочь широко открытыми глазами смотрела в высокий потолок, ее губы с усилием шевельнулись. — Его больше нет, мама! Его больше нет! — шепот тихий, будто бумага прошелестела. От него у меня словно снежок на спину насыпался. Мысли заскакали тяжелыми, темными мячиками, оплавили воском ноги и руки. Сердце глухо застучало. В тот самый момент когда уже была готова закричать и нетерпеливо потребовать ответа, дочь повернула ко мне голову. — Его больше нет, мама! Я сон сейчас увидела. Тимур… Он на машине разбился! Она вскочила с кровати и подошла к черному провалу окна. Застыла белым, четким очертанием на его фоне, пристально вглядываясь в ночное безмолвие. Каюсь, в этот момент я с облегчением выдохнула, ибо мое воображение уже нарисовало картины одна страшнее другой. Даже если это и правда, то гибель отца моего внука, показалась мне не самым страшным вариантом в жизни Юльки. Медленно, с усилием поднялась с кровати, почему-то совсем не слушались ноги. Подошла к дочери и осторожно обняла ее хрупкие плечики. Мы молча стояли и глядели в густую темень за окном. Я успокаивающе поглаживала дочку по спине и терпеливо ждала от нее следующих объяснений. Вздрогнула, когда опять зазвучал ее хрипловатый голос. — Они приедут завтра на Андрюшку права предъявлять! — дочь задумчиво вздохнула и опять замолчала. — Кто? — не выдержала я, вновь повисшей тишины. — Кто приедет? Что предъявлять? Юленька, ты меня конечно прости, но я мысли читать не умею, мне словами надо все объяснять, жестами, можно мимикой, а так я чувствую, что после этой ночи поседею или же окосею! — мне удалось улыбнуться и даже засмеяться. После моих слов пропала атмосфера напряженности. Звенящая тишина растаяла, свернулась. Дочка тихонечко фыркнула, хихикнула сдержанно. — Представила тебя мама, косой и седой. Ужас! Этак ты гостя напугаешь и он сбежит от тебя, а я виноватой останусь! — Юлька повеселела, из глаз ушла тьма. Они вновь были родными и знакомыми. — Да, плевать мне на гостя! Он и так уедет. Он человек деловой, неужто ты думаешь, что он тут ради меня?! Ты лучше объясни, кто такие эти твои, "они"? Дочка вмиг стала серьезной. Нахмурила брови, пристально посмотрела мне в глаза. — А ты не догадываешься? Я с досадой всплеснула руками. — Юля! Ну не тяни же! Словами, словами объясняй, подробненько и быстренько! — я притворно хлопнула ее по спине. — Мам, это оказывается такое наказание, знать все наперед! Ну не все конечно… Все я не знаю. Но вот приснился мне сон, а может не сон это был. Знаешь это когда и спишь и вроде не спишь. Ну, вот вижу я как Тимур на машине перевернулся, не один он там был, с девушкой своей новой. Сердце громко так стучало, а потом замолкло. Его оказывается уже похоронили, вчера кажется. А приснился сегодня. Затем разговор слышала. Его родители об Андрюшке говорили, и о том, что завтра приедут его забрать. Он теперь наследник. Тимур единственным сыном был… Только не думай, что я с ума сошла. У меня теперь так бывает. Про Линду тоже… Я говорить тебе не хотела, расстраивать заранее. Думала, что подумаешь сон! Все обойдется! А все произошло так, как мне приснилось. Дочка замолчала, протяжно и тяжело вздохнула. Подышала на стекло и нарисовала тонким, длинным пальчиком с обкусанными ногтями большой знак вопроса. Мне стало на душе тревожно. Чувствовала, что у Юльки действительно много вопросов, только вот я не могу на них ответить. Опять я могу дать только материальное, приземленное. Теперь пришла моя очередь тяжело вздыхать. — Юль, если они действительно завтра приедут, то мы встретим их. Тут прятаться смысла нет. Тем более мы с тобой знаем, что наш мэр не тот человек от которого спрятаться можно. Будем слушать, а сами по ходу дела сообразим, как себя вести. И знаешь, ты сильно не переживай, все же не в средневековье живем. Силой у нас Андрюшку не отберут. А сейчас спать иди. Хочешь провожу тебя? Или давай Андрюшу сюда перенесем? Дочка отрицательно мотнула головой. — Нет, пойду я. Ты права мама, спать сейчас надо, сил набираться. Как там ты говорила мне в детстве? Утро вечера мудренее? — она слабо улыбнулась и широко зевнула. Уже на пороге она обернулась ко мне. - Спасибо, мам! Я уже взбивала свою подушку и удивленно посмотрела на дочь. — За, что девочка моя? — За то, что сумасшедшей не считаешь. Веришь мне, а я ведь понимаю, что в это все поверить трудно, — дочь улыбнулась мне, сверкнув белыми зубами в полумраке комнаты. Хлопнула закрываясь дверь, а я без сил опустилась на кровать. Мои мысли были сейчас о том, как все же изменилась моя дочь. Стала такой разумной, такой взрослой. Только видать и цену за такую метаморфозу она заплатить должна не малую. Как наверное сложно ей будет жить с таким вот даром, который по всему видно, от прабабки Рады достался. Надо будет у Сергея поподробнее о ней расспросить. Должен он помнить о своей бабушке, и о ее даре. И ведь не скажешь сразу, наградила мою дочь старая цыганка или же бремя подсунула. Глава двадцать пятая. Открывай ворота — сват со свахой приехали! Утром проснулась рано. Не выспалась конечно. Но на удивление мое отражение в зеркале радовало ярким блеском глаз и румянцем на щеках. Хотя конечно, вполне возможно, что глаза блестели блеском воинственным, а румянец выдавал мое волнение. Я не усомнилась в ночном, Юлькином признании и теперь с напряжением ждала визита новоиспеченных родственников. — Что с тобой случилось, девочка Рита? — проникновенным, обволакивающим басом спросил меня гость, когда я в который раз пропустила его вопрос на очень важную для нас тему. — Мы тут между прочим не о стакане семечек разговор ведем, а про алмазы толкуем. Вот смотрю на тебя Рита и все больше понимаю… Шрек не договорил и многозначительно прищелкнул пальцами, словно пытался подобрать правильные слова, боясь меня обидеть и задеть. — Что же вы обо мне понимаете Владимир Олегович? — заинтересовалась я. Мой собеседник задумался. Улыбка блуждала по его узким, твердым губам. Черные глаза прищурившись цепко смотрели на меня. Шрек покивал головой, словно соглашаясь со своими мыслями. — А знаешь Рита, я тебя запомнил девочкой лет пятнадцати. Такая правильная, такая робкая, теткой своей затюканная. Коса русая до пояса, глаза чистые, правдивые и фигура… Такую иметь фигуру для пятнадцатилетней девчонки, это знаешь ли преступление против мужского населения нашего двора было. Я устал морды бить всем, кто пытался к тебе приблизиться. Веришь, часто вслед тебе с балкона глядел, когда ты в школу шла и досадовал, что малолетка ты. Решил, что ждать тебя буду. Как только подрастешь сразу женюсь на тебе. Зевать не стану. Только жизнь по другому распорядилась. За глупую драку в колонию попал, а потом понеслось, — он глубоко вздохнул и махнул рукой. Я ошеломленно смотрела на Шрека. Пыталась вспомнить его молодого и не могла. Тетю Любу помнила, разговоры ее с моей теткой о непутевом сыне, помнила. А вот самого его, моя память совсем не сохранила. Если мне тогда пятнадцать было, то сколько же лет было ему? Безликому для меня соседу с третьего этажа? — Мне тогда двадцать пять лет было, — задумчиво пророкотал мужчина, словно смог прочитать мои мысли. — Я тебя очень часто вспоминал, Рита. Письмо даже написал тебе. Но мне твоя тетка ответила. Написала, что ты замуж вышла и тюремщику нечего тебе писать. Я с ней согласился. Вспоминал твои глаза лучистые, чистые словно родники и понимал, что действительно теперь нам с тобой совсем не по пути. Жизнь так меня закрутила, в такие вонючие клоаки окунула, что мечтать о чистой девочке Рите, было бы очень глупо. К тому же убедился, что жизнь она любительница людей поломать, изменить их в самую худшую сторону. Только вот насчет тебя ошибся. Ты осталась такой же чистой, как и тогда была. Тебя деньги не сильно заботят. Алчности совсем нет. Ведь ты эти алмазы не для себя продаешь? Сергею деньги нужны? От потока информации, что обрушилась на меня подобно шквалу, я не сразу поняла его последний вопрос. — А? — переспросила я Шрека. — Ах, да! Деньги действительно Сергею нужны. Он очень боится на паперть у церкви попасть. Я очень рада, что у меня эти камешки оказались. Знаете, может алчности у меня и в помине не имеется и я понимаю, что счастье за деньги не купить, но именно их наличие и главное их количество, способны значительно облегчить жизнь, — я усмехнулась и подмигнула ему. Мужчина сидевший напротив меня несмело протянул ко мне руку и тут же ее отдернул. Заметив мое удивление ухмыльнулся грустно. — Сам себя не узнаю! Все привык по жизни с наскока брать, а с тобой робеею. Робкий дядя Шрек, это же анекдот какой-то! — он фыркнул и покрутил лысой головой. Мне вдруг стало очень весело, словно хлебнула хмельного вина. Приятное тепло разлилось по венам, даже в голове зашумело. С удивлением прислушалась к своему внутреннему состоянию. Это, что? Неужели я так на его ухаживания неуклюжие и угловатые реагирую? Действительно словно мои пятнадцать лет ко мне вернулись. Пока я стеснительно краснела под пристальным взлядом мужчины и старалась придумать достойный ответ, с лестницы раздался встревоженный голос дочери. — Мама, мама они приехали! — Юлька выпалила эту фразу и помчалась на третий этаж в башенку, из окна которой хорошо была видна улица и участок возле ворот. Я вскочила и перепрыгивая через ступеньки, крепко опираясь на перила, понеслась за ней следом. За моей спиной тяжело скрипело и шаталось под быстрыми шагами Шрека. В башню мы ворвались почти одновременно. Столкнулись в дверном проеме, замерли на секунду тесно прижатые друг к другу. И почти вывалились из двери под понимающим взглядом Юльки. Она усмехнулась как-то серьезно, строго и кивнула головой словно соглашалась со своими мыслями. Затем опять уставилась в окно. Я тоже посмотрела туда, куда теперь неотрывно, немигающе смотрела дочка. У моих ворот толпилась целая делегация. Впереди стояла супружеская пара. В мужчине я узнала мэра нашего города. Все таки он личность публичная, я его портрет в газете местной не раз видела. Крупный скорее всего в ширину, чем в высоту мужчина. Объемный живот под распахнутой, черной курткой белел рубашкой, которая туго натянулась. Ее воротник был расстегнут, видимо мощная шея мужчины не терпела никаких оков. Он был очень похож на крупного, самодовольного и напыщенного пингвина. Такой же важный, черно-белый и носатый. Женщину рядом с ним я видела впервые. Высокая, стройная. Из под черного, ажурного шарфа выбивались безупречные, белокурые локоны. Черный траур одежды не оставлял сомнений в том, что моя дочь была вчера абсолютно права. Трагедия действительно произошла, а сейчас грозилась захватить и нашу семью. За спиной мужчины и женщины важно стояли охранники. Высокие, молодые ребята. Один из них показался мне знакомым. Приглядевшись получше я узнала Антона. Того самого Антона, который дал мне пригласительные билеты на праздник байкеров. — Это, что еще за гости такие пожаловали к нам, а Рита? — лениво спросил меня Шрек. Он как то весь подобрался, движения стали неуловимо текучими, плавными. Выражение его лица было безразличным, а взгляд сосредоточенным, пристальным. Сейчас он напоминал мне огромного тигра который вышел на охоту. — А, это наверное так называемые сваты, решили визит нам нанести, а заодно и права на Андрюшку предъявить. Мой внук им срочно понадобился. Хотя до гибели своего сына они и не интересовались им совсем! Ну, же дочка успокойся, я в обиду тебя не дам! — я ласково погладила по спине Юльку. Она пожала плечами и согласно кивнула головой. — Я знаю, мам! Шрек посмотрел на нас, а потом снова в окно. — А кто такие будут, сваты эти незваные? — голос его тоже звучал теперь вкрадчиво, тихо. — Мэр с супругой, а проще говоря барин местный, всевластный, — пробормотала я, наблюдая как один из охранников тянется к кнопке на воротах. Звонок прозвучал громко, заливисто. Он не хотел умолкать, наполняя тревогой мой дом. В своей комнате на втором этаже басовито заплакал Андрюша. Дочка сорвалась с места. — Вот же! Поспать ребенку не дали! Мама вы же их встретите? — бросила она нам на бегу. — Встретим, встретим! — зловеще пообещал ей Шрек. Продолжение двадцать пятой главы В моем новом доме гостиная была большой, но и в ней сейчас было тесно. Тесно от людей собравшихся в ней и тесно от той энергетики которую они излучали. Мне казалось, что даже стены мелко вибрируют от такого накала. Самодовольство и тупая уверенность в себе у моего незваного гостя просто зашкаливали. Он привык все покупать и сейчас ничуть не сомневался, что купит и нас. Его жена излучала тоску, горе и отчаянье. Эти чувства переплетались с робкой надеждой на чудо. Мне ее было искренне жаль. Ухоженная, красивая, она наверное впервые за долгие годы, не обращала внимание на то, что размазалась тушь под глазами, а бледные губы, шершавые и искусанные, были совсем не накрашены помадой. Настораживала ее неуверенная походка и отрешенное выражение глаз. Скорее всего она была под действием успокоительных препаратов. У меня возник внутренний протест. Зачем весь этот цирк? К чему решать такой важный вопрос, когда рана от потери у них еще свежа? И неужели они действительно думают, что вот так смогут сейчас забрать Андрюшку? Вопросы вертелись у меня на языке, но я его больно прикусила. Пусть сами разговор начинают. Я их не приглашала к себе, что бы тут развлекать и приличия соблюдать. Кстати, а почему они именно ко мне пожаловали? Юлька вроде бы рядом живет, а я лишь ее соседка? Молчание явно затягивалось. Тишина становилась невыносимой. Не продумал наш мэр, не продумал стратегию и тактику. Скорее всего сорвались необдуманно, сгоряча и поспешно… Это тоже можно понять, горе у людей… Громко, нетерпеливо постучал ухоженными ногтями по стеклянной поверхности круглой столешницы, Шрек. Сухая, барабанная дробь послужила сигналом для начала разговора. — Вы нас конечно извините за беспокойство, ворвались к вам словно… Я говорила мужу, что не следует… Высокая, светловолосая жещина стоявшая рядом со своим мужем, робко и грустно улыбнулась. — Света! Извиняться тут не мы должны, а эти! Мы сына потеряли, а они посмели внука от нас утаить! Может быть Тимур, и остановился бы, ушел от своих привычек, если бы вовремя свадьбу сыграли! — голос мужчины звучал резко, даже несколько визгливо, словно он не говорил, а гавкал. Я улыбнулась, стало вдруг смешно. Гавкающий пингвин, это конечно забавно! Моя улыбка разозлила мужчину. Он встал и направился к лестнице на второй этаж. — Я хотел бы на мальчишку посмотреть, возможно это и не наш внук вовсе! Дойти до лестницы он не успел. Быстрой, неуловимой тенью Шрек метнулся ему наперерез и преградил дорогу. Послышался громкий, тяжелый топот. От входной двери шумно дыша от быстрого бега, метнулась еще одна мужская фигура. Немного сгибаясь, прижимая широкую ладонь к правому боку, плечом к плечу к Шреку встал Сергей. Мужчины переглянулись и кивнули друг другу. Не отрываясь, с вызовом посмотрели на низенького Шахова. Пингвин пугливо отпрянул, но быстро взял себя в руки. — А, вы бы Морозов, не лезли куда не надо! Может быть с бизнесом и деньгами останетесь! Да и дочке вашей не советую сильно нам мешать! — насмешливо прозвучал голос Шахова. — То есть вы уважаемый, сейчас предложили сделку? Вам ребенок, а всем остальным выгоды и спокойствие? Бас Шрека, грохотал нарочито громко. В голосе проскальзывали нежные нотки, словно Шрек всем сердцем сейчас был расположен к собеседнику. Но Шахов внимательно глянув на него, вдруг испуганно отшатнулся. — А, а вы кто? — Да, так проездом я… Может позволите с вами поговорить? Много времени не займу! — ласково продолжал уговаривать мужчину, Шрек. Шахов, словно очарованный громким басом, кивнул и послушно прошел вслед за Шреком в столовую. Тяжелая дверь за ними закрылась, а все присутствующие выдохнули. Гостья подошла к Сергею. — Сергей Леонидович, все очень неловко вышло… Вы не подумайте, никто бы… Я же говорила Саше, — голос женщины дрожал, на глазах стояли слезы. Договорить она не успела. Дверь открылась резко, с громким стуком. Первым вышел Шрек, он продолжал ласково улыбаться. Лысая голова блестела, на секунду мне даже почудился над ней золотой нимб. За ним понуро шагал печальный Пингвин. Он словно стал меньше ростом, и уже не черно-белым, а каким то серым, тусклым. — Я прошу у всех прощения. У нас горе знаете ли! Извините еще раз! — бормотал он опустив глаза в пол. Мужчина развел руками и потряс головой. — Света! Мы уходим! — на этот раз голос Шахова вновь окреп, в нем опять появились повелительные нотки. Женщина торопливо подошла к нему и взяла под руку. Сгорбившись они пошли к выходу. Охрана двинулась следом. — Одну минуточку! Задержитесь не надолго, Александр! Вы же понимаете, что вашему внуку и его матери, нужна будет охрана? Может быть вот этот молодой человек не будет против поменять хозяев? Крепкий, длинный палец Шрека, ткнул в Антона. Парень замер на секунду, окаменел своим красивым лицом. Глаза сверкнули. Но мне было не понятно, что бы это значило. Первым опомнился Шахов. Он усмехнулся, поправил ворот белой рубашки, словно он его душил. — Нет, конечно я не против. Вы правы охрана Юленьке нужна. Но и вы ведь, не будете против если, Света… — Приедет навестить внука? — решила все же вмешаться я. Женщина признательно посмотрела на меня и всхлипнула. — Нет, не против! — голос дочери звучал тихо, но уверенно. Все повернулись на его звук. На нижней ступеньке лестницы стояла Юлька. В ее руках таращил черные, любопытные глазенки румяный и довольный Андрюша. Женщина охнула и не отрывая взгляда от мальчика, подошла к ним. Было видно, что она с трудом сдерживает рыдания. — Спасибо! Спасибо за все тебе девочка! — ее голос звенел натянутой струной. Резко повернувшись она побежала к выходу, за ней бросился Шахов. — Света, Света подожди! Хлопнули закрываясь двери. Повисшую тишину прервало громкое икание Андрюши. — Замерз! — вскричали мы в один голос с Юлькой. Она поспешила на верх к себе в комнату. В гостиной было действительно прохладно. Сергей так торопился на помощь, что даже не подумал закрыть входные двери. Мы остались вчетвером. Сергей перестал держаться за правый бок, на бледном лице заиграл румянец. Я устало опустилась в мягкое кресло, только сейчас почувствовала, как колотится сердце. Антон неподвижно стоял посредине гостиной, хмуро смотрел на Шрека. А он довольно потянулся, качнулся на носках. — Ну, что молодой человек, пойдем обсудим конракт? Улыбающийся Шрек изучающе смотрел на Антона. Глава двадцать шестая. Поставить галочки После памятного визита моих "сватов" прошло три дня. Постепенно я перестала думать о них. Перестала обвинять и тут же оправдывать. Вторая бабушка моего внука, мне почему то понравилась. Несчастная женщина при властном муже, самодурство которого просто зашкаливает. Когда Андрюшку на руках держала, то чувствовала, что какое же это счастье, вот этот сопящий, вкусно пахнущий молоком и непередаваемым запахом дитяти, упругий и родной мальчишка. Смотрела на повзрослевшую дочь, и удивлялась, тому как она изменилась. Нет, внешне она осталось вроде бы прежней, стройной смугляшкой с пронзительными, черными глазами. Но внутри ее появился некий стержень, который иногда пугал меня. Я была рада, что у меня хватило ума вернуться домой и поддержать свою дочь в непростой период ее жизни. Кто его знает, как бы поступила с беременностью, та инфантильная и капризная Юлька, которую я оставила сбежав от себя и от всех проблем. Необходимая сумма денег была перечислена на счет Сергея и он прибежал ко мне вечером. Ворвался в комнату без стука и предупреждения. Я смотрела на него и удивлялась. Как же проблемы могут влиять на наше состояние и внешний образ. Еще вчера болезненно-нездоровый вид Сергея, наталкивал меня на мысль о том, что ему надо бы у врача провериться. Похудел, согнулся и вроде бы стал меньше ростом. Прибавились морщинки вокруг глаз, еще больше стало седины в густых волосах. А теперь смотрела на него и невольно радовалась. Плечи распрямились, глаза засияли надеждой, щеки порозовели и морщины пропали. Он словно помолодел. — Марго! — голос Сергея звенел праздничным перезвоном, счастливо ликовал. — Ты не предствляешь, что ты для меня сделала! Клянусь, отдам все до последней копейки, как только прибыль пойдет. Я ведь руки на себя хотел наложить, такой беспросветной мне жизнь начинала казаться. Семью потерял, бизнес тоже был на грани банкротства. Даже здоровье предавать начало. До последнего времени был уверен, что здоров как бык. А тут то сердце схватит, то печень взбрыкнет! Он возбуждено размахивал руками и все мерял шагами расстояние от двери к окну. Я сидела на диване и только успевала провожать его взглядом. От его мельтешения даже голова закружилась. — Да, сядь ты уже! — не выдержав, взмолилась я. — Печень твоя наверное от коньяка шалит. Признайся, что без рюмки уже и заснуть не можешь? — мой голос сочился подозрением. Сергей резко затормозил, словно у него батарейку вытащили. Досадливо поморщился, пригладил свою густую шевелюру. Сел напротив меня и заглянул в глаза. Взгляд стал серьезным, мрачным. — Не пью я больше… Совсем! Недавно одноклассника встретил. Не узнал. Дед спившийся! Руки трясутся, мочей за версту разит… А ведь вместе когда-то в школьном музыкальном ансамбле играли. Он надежды большие подавал. В Питер уехал, играл на гитаре, выступал за границей. Деньги и слава были. Все пропил! Дрожащей рукой на опохмел просил. Знаешь, я так испугался! Вдруг себя на его месте представил… Ведь можно не заметить когда черту эту перейдешь… Вроде бы живешь, а на самом деле умер давно. Мы помолчали. Каждый думал о своем. Я почему то вспоминала вчерашнюю поездку на байках. Шрек когда в гараже увидел мой новенький мотоцикл, то на миг дар речи потерял, все не верил, что это я на нем гоняю. Пришлось доказывать. Я давно с ветром не целовалась, на трассе он за мной еле угнался. Невольно улыбнулась вспоминая его восхищенный взгляд. — Марго, ты сегодня странная. Влюбилась в этого черта лысого? — голос мужа звучал печально и чуть-чуть ехидно. — А если и влюбилась? Мы с тобой Сереженька, решили уже все для себя. Нашу семью и наши былые отношения возродить не возможно. Все растаяло и исчезло. Наверное мы с тобой оба виноваты. Я тоже каюсь. За собой следить перестала. Возможно любимой женой на тот момент еще и была, а вот желанной женщиной, вопрос большой… Хотя мог бы и поговорить со мной, я бы тебя послушалась! Честное слово, днями и ночами бы торчала в спортивном зале, на диету бы села… Я тебя тогда так сильно любила, что скажи ты мне, что надо в речке нашей утонуть, прыгнула бы и не вынырнула! — я рассмеялась, но смех получился грустным. Хриплым и надсадным. Сергей замер, глаза устало прикрыл. Лицо немного побледнело, нос заострился, а подбородок дрогнул. — Прости меня, Рита! Я и сам жалею. Иногда когда ночью без сна ворочаюсь, перебираю нашу с тобой жизнь и скулю как побитый пес. Ирку эту проклинаю… Где взялась на мою голову? — Проклинаешь?! Это ты зря. Проклятья вещь опасная. К тому же удобная у тебя позиция. Ирка виновата у тебя во всем? — мой голос зазвенел давней обидой. — Ты думаешь, я себя не кляну? — взвился Сергей. — А это ты совсем напрасно делаешь! У нас с тобой дочка и внук имеется, нечего на них неосознанно мрак тянуть! Больше никаких проклятий, это я тебе просто приказываю! Сергей шумно дышал, испарина выступила на его смуглом лице. В глазах появилось упрямство. Но постепенно оно таяло, исчезало. Хмыкнул, улыбнулся зло. — Удивляюсь, я тебе Рита! Ирка тебе жизнь разрушила, а ты проклинать ее запрещаешь. Я тебя обидел смертельно, а ты для меня деньги добываешь. Эти вон приехали права качать, а ты их горю сочувствуешь… Святая ты, Ритка! Он шумно поднялся, подошел ко мне и нерешительно замер рядом. Затем резко поднял меня с дивана, притянул к себе и поцеловал в губы крепко и яростно, словно прощаясь. — Будь счастлива! Вижу ведь как на тебя этот лысый черт смотрит. Знай, что за тебя я наверное и убить готов! — голос дрогнул и подозрительно зазвенел. Он громко захлопнул за собой дверь, словно отрезая меня от себя. Я постояла, дотронулась до вспухшей губы. Растерянно улыбнулась. Сердце немного щемило, словно от него откололося кусочек. "Вот и еще одна галочка появилась в моем списке!" — пронеслась в голове четкая и ясная мысль. Глава двадцать седьмая. Нити судьбы? Проснулась я среди ночи внезапно и мгновенно, будто кто-то за плечо потряс. Полежала несколько минут, старательно стараясь заснуть вновь, но упрямый сон видимо решил погулять. Я ворочалась и вздыхала, в конечном итоге решила спуститься вниз на кухню и попить воды или сливового компота, который еще остался в холодильнике. Свет не включала. С лестницы спускалась медленно и осторожно, тщательно нащупывая босой ногой довольно скользкие ступеньки и цепко держась за холодные, гладкие перила. Спустившись тихоходной улиткой на первый этаж, с удивлением заметила, что на кухне горит свет. Прислушалась. Кто-то разговаривал приглушенно, тихо. Голос даже шепотом звучал знакомо раскатисто, гортанно Сразу поняла, что мой гость тоже не спит, наверное и его бессоница мучает. Скользя бесшумной тенью прошла через гостиную и остановилась возле широкого прохода, прячась в синем, ночном сумраке. Просторную кухню ярко заливал желтый, веселый свет лампы. Он слепил глаза не хуже прожектора. Я зажмурилась, а когда открыла глаза то увидела Шрека. Вернее я увидела его спину. Мужчина сидел за столом, без футболки в одних спортивных штанах. Телефон держал возле уха и изредка кивал головой, словно далекий собеседник мог его видеть. Я стояла замерев, даже дышать перестала, будто в замочную скважину подглядывала. Невольно залюбовалась четкими мышцами широкой спины, упрямым наклоном головы, неожиданно изящным запястьем, красивой мужской руки, что небрежно держала телефон. Сейчас я испытывала довольно сложную гамму чувств. Эстетическое наслаждение от этого скульптурного совершенства голого мужского торса. Удивление от того, что меня непреодолимо тянуло прикоснуться, погладить золотистую, загорелую кожу, почувствовать ее живое тепло. Удивление быстро сменилось жгучим стыдом когда я отчетливо поняла, что одними поглаживаниями я бы не ограничилась. Мужчина попрощался со своим ночным собеседником и раздраженно швырнул телефон на толстое стекло столешницы. Замер превращаясь в слух, а затем нарочито поиграл мышцами спины, словно услышал мои грешные мысли. — Что затаилась в темноте, девочка Рита? Нравлюсь? — спросил он, не оборачиваясь назад. Голос мурлыкнул, обволакивая меня бархатом. Я вскрикнула от неожиданности. Как он мог понять, что рассматриваю его чертову спину? Как он меня увидел? У него наверное глаза на затылке? Шагнула из темноты. Голову гордо подняла, плечи расправила, рукой пытаюсь волосы на голове пригладить. Босые ноги тихонько шлепают по мрамору теплой плитки пола. — Такая красота, наверное всем твоим женам нравилась? Сколько их у тебя было? Для них старался, когда из спортзала дни напролет не вылазил? — старалась говорить как можно равнодушней, а сама с удивлением замечала, что ревную. Достала кувшин из холодильника, налила в высокий стакан компот. Шрек тихо хмыкнул, наблюдая как льется мимо стакана густая, темно-рубиновая жидкость. Я смутилась и потянулась за салфеткой. Пока вытирала липкую, холодную лужицу, мужчина заговорил. — Рита, за мной завтра машина приедет. Степаныч уже в пути, думаю, что к обеду доберется. Загостился я у тебя, дел накопилось… Можно я у тебя в гараже, свой мотоцикл пока оставлю? Второй раз такого путешествия, больше не выдержу. Даже если и дождя не будет. Отвык я, от такого экстрима. Домой лучше с комфортом ехать, на дорогу с заднего сиденья смотреть. — Ты уезжаешь? — мой голос почему-то охрип. Мужчина смотрел на меня внимательно, словно пытался прочесть мои мысли. Вздохнул, почесал свою лысую голову. — Уезжаю, труба зовет! — он вроде бы пытался шутить, но глаза были очень серьезными. Неловкая тишина кисельным туманом обволокла пространство кухни. Я осторожно присела на краешек стула, зябко запахнула голубой шелк, легкого халатика. На душе вдруг стало пусто и холодно. — Так, ты согласна, что мотоцикл пока у тебя останется? — Согласна, — безразлично пожала я плечами. — А поехать со мной в Москву завтра, согласна? — голос мужчины звучал ровно и обыденно. — Согласна, — кивнула я головой, не слишком вникая в смысл последнего вопроса. Мужчина поднялся со своего места гибко и стремительно. Мгновение и он уже стоит рядом, нагнувшись и уткнувшись носом в мою макушку. Он стоит так близко, что я чувствую тепло его тела, напряженность литых мышц. — М-м-мм, клубника! — бормочет он хрипло. Нежно почти невесомо перебирает упругие спиральки моих волос. — Люблю клубнику! — выдыхает он рвано. От этого хриплого голоса у меня по коже бегут маленькие и похотливые мурашки. Шрек быстро выпрямляется отступая назад, шагает в сторону выхода, затем так же стремительно возвращается. Он опять сгибается, тянется к моему уху, опаляя его жарким дыханием. Мои мурашки мгновенно превращаются в требовательных и крупных мурах. Я блаженно зажмуриваю глаза льну всем телом к мужчине. — Но тебя я люблю больше всего на свете, девочка Рита! — шепчет он мне на ухо, а затем резко отклоняется. Быстро идет к выходу. Уже из темноты звучит его голос. — Много вещей не бери! Все необходимое куплю на месте! Слышно как хлопает закрываясь дверь, в самой ближней, гостевой комнате. А затем звенящая, ночная тишина окутывает мой дом. Я сижу недвижно, стараясь понять, что именно сейчас произошло. Шрек только, что объяснился мне в любви? А я только, что согласилась ехать с ним в Москву? Прошло не больше получаса, как я спустилась на кухню, а как круто поменялись мои планы! Вот это я встала среди ночи, чтобы компотика попить… Заснуть мне было не суждено до самого утра. Я чутко прислушивалась, не проснулся ли Андрюшенька, что бы разбудить свою маму и напомнить ей, что маленький животик уже проголодался. Обычно это происходило рано утром. Как только большая, черная стрелка пощекотала своими закрученными усами золоченый бок пятерки, которая мерцала на круглом циферблате часов, я тихонько отворила дверь Юлькиной комнаты. Дочь уже не спала, она сидела в мягком, удобном кресле и кормила грудью Андрюшку. Я на секунду застыла, любуясь самой трогательной и прекрасной картиной на свете. Юлька сейчас была похожа на юную мадонну со старинных полотен итальянских мастеров. Мать и дитя смотрели друг на друга. Глаза Юльки светились нежностью и вселенской любовью. Глаза внука сыто закрывались, пухлые губки устало причмокивали. Еще мгновение и он уже спал, улыбаясь во сне своим ангельским снам, беззубым ротиком. Дочь тихонько опустила свою драгоценность в кроватку и обернулась ко мне. В черных глазах читался вопрос. Я молча поманила ее за собой. В моей комнате, Юлька с разбега прыгнула на круглую кровать, энергично взбила подушку и прежде чем лечь, еще раз попыталась покачаться на тугих пружинах матраса. Я усмехнулась. И вот с этим ребенком сейчас собираюсь советоваться? Юлька уютно умостилась, прикрывшись пушистым пледом. Посмотрела на меня ласково. — Поезжай мам! Даже не сомневайся. Шрек, он тебе по судьбе! — голос Юльки звучал уверенно и немного беззаботно. Я с трудом проглотила застрявший в горле ком. Второй раз за ночь, пугаюсь необъяснимым явлениям. Когда смогла говорить, то выдохнула шепотом. — Что? Дочь с улыбкой наблюдала за мной. — Я говорю, что Шрек тебе по судьбе! Мне почему-то стало обидно. — А твой отец, значит не по судьбе мне был? Юлька задумалась на минуту, нахмурила черные брови, словно прислушиваясь к чему-то. — И папка, тебе по судьбе был. Вот все думают, что у судьбы только один вариант имеется. А их, вариантов этих великое множество! Вечного ведь ничего не бывает и всякое действие свою цель имеет. Вот ты замуж за отца вышла, меня родила. Возможно целью вашего союза было мое появление на этот свет? Ваши судьбы на время сплелись в одну крепкую нить, а затем судьба свернула. Твоя влево, а у отца вправо. Общая ваша нить натянулась и порвалась, но ваши личные ниточки остались. Их уже другие нити поджидают… Я понятно объясняю? — она уставилась на меня бездонными, черными очами. Я почему-то поежилась. Почудилось мне, что не дочь сейчас на меня смотрела, а старая цыганка о которой я только понаслышке знала. — А почему это, моя ниточка влево свернула? Влево твой отец заблудился! — обиженно возмутилась я. Юля расхохоталась звонко, весело. Повизгивая изредка как в детстве. Даже не верилось, что мне сейчас на ее месте старая цыганка привиделась. — Ой, мамочка! Ладно, пусть твоя судьба вправо пошла, а влево отец свернул! — отсмеявшись вымолвила Юлька. — Только это ничего не меняет. Вы теперь порознь жизнь пройти должны. Понимаешь? Конечно вас соеденять мы с Анрюшкой будем, но пути у вас теперь разные! — голос дочери звучал глухо и серьезно. Я подошла к кровати и легла рядом с Юлей, укрылась одеялом зябко подрагивая. — Так, что ты мне советуешь ехать в Москву? — спросила я слабым голосом у дочери. Юлька подвинулась ко мне, сонным котенком умостилась под моим боком. — А, что тут советовать? Ваши нитки уже всместе скрутились… Ты поспи немного, все равно только к вечеру выедите, — она сладко зевнула и затихла. Я тоже закрыла глаза, медленно погружаясь в приятную невесомость. Еще мгновение и сладкий сон взял меня в плен. Глава двадцать восьмая. Говорят, что Москва слезам не верит… — Москва слезам не верит, Москва слезам не верит! — как мантру повторяю я, эту известную фразу. Дышу на холодное стекло и рисую пальцем очередное разбитое сердце. Эти сердечки уже внушительной, многочисленной стаей украшают темную поверхность ночного окна. Окно большое, панорамное. Кажется, что стою я в кабине звездолета, а под ногами в темно-синем мраке, переливаются и мерцают огнями вселенные-дома. Дома — галактики. Только эта красота уже не отвлекает меня от грустных мыслей. Скоро огни домов-вселенных начнут постепенно гаснуть, а я так и буду стоять возле окна, чутко прислушиваясь к тишине в огромной квартире. Шрек опять задерживается неизвестно где. На мои звонки не отвечает. Понимаю, что работа у него такая. Контракты, партнеры, сделки и еще масса всего, в чем я совсем не разбираюсь. Да я и не вникаю сильно. Только весь мой женский опыт кричит о том, что если мужик часто с этими самыми, важными партнерами, обмывает в ресторане удачную сделку, то я рискую столкнуться со следующей " Иркой" в своей жизни. Шрек смеется и говорит мне, что ему нравится моя ревность. Ему может и нравится, а мне категорически нет. Все больше я напоминаю сама себе, забавную зверушку, которую посадили в золотую клетку и выводят выгуливать на поводке, тоже золотом и украшенном каменьями на зависть окружающим. Рестораны и светские мероприятия, поездки за границу на отдых. Все напоказ, все с размахом. Щедро и шумно. Прошло почти два года как мы с ним вместе, но я сама не понимаю в качестве кого я ему нужна. Замуж не зовет, а я и не настаиваю. Гордость не позволяет навязываться. Помню тот подслушанный нечаянно разговор, когда они с Сергеем, Линду поминали. Шрек четыре раза женат был, двоих взрослых сыновей имеет. Взрослые ребята, они у него. Деловые и хваткие. Наследники… Меня на дух не переносят. Хорошо еще сталкиваться с ними мне не часто приходится. Семейные праздники всегда с размахом отмечаются, а когда людей не меньше сотни вокруг, то и занимать их разговорами, надобность отпадает. Вот платьем своим поразить, дать полюбоваться очередным ювелирным шедевром и вызвать зависть среди молодых спутниц, которые окружают совсем не молодых друзей Шрека, это я могу. Это часто случается. Вернее случалось. Сейчас вот стою одна в темноте и стараюсь не плакать. Москва, она ведь слезам не верит… Бог знает, чему верит, эта чертова Москва! Не полюбила я ее, за эти почти два года. Прагматичная, холодная, лживая стерва! Такая же, как и люди меня окружающие. Гаснут внизу последние огни, синий мрак укутывает огромные дома-вселенные. Синий мрак поселяется и в моей душе. Хватит! Не буду больше экзотической, стареющей игрушкой для Шрека. Он то вожделенный и лакомый кусок для всех этих платиновых красавиц, губошлепных Барби-охотниц. Устала я с ними тягаться. Устала ревновать. Хотя вроде бы, Шрек мне такого повода не дает. Но чем не повод сегодняшнее его отсутствие? Буду действовать на опережение. Набираю справочное бюро вокзала и заказываю себе билет на поезд. Домой! Напутала, что-то Юлька, не скручиваютя наши со Шреком нити, не скручиваются! Дорожная сумка полупустая. Налегке приехала, налегке и уезжаю. Вызываю такси и без сожаления захлопываю за собой дверь квартиры. Ключи Шрек сразу увидит, я их в ванной комнате на зеркале скотчем закрепила. Когда решение принято, то охватывает азарт. Теперь только бы не столкнуться с тем, кто занимает мои мысли и сердце. Ну, ничего из мыслей сотру, а из сердца выкину! Через почаса начинает звонить телефон. Я сбрасываю звонки, затем выключаю и сам телефон. Представляю как по квартире мечется встревоженный Шрек и мстительно улыбаюсь. Если нужна я ему, то найдет! Не надо быть особо умным, что бы понять куда я исчезла. В купе я одна. Свежестью пахнут белые простыни, звякает ложечкой прозрачный стакан с недопитым чаем на столике, стучат неутомимые колеса на стыках рельсов. Я думаю о том, что скоро обниму Юльку и внука, увижу Сергея. Интересно своим побегом я порвала нити которые так не надолго сплелись с нитями Шрека? А возможно только натянула их? Любопытно, что по этому поводу скажет моя дочь. — Тыдык — тыдык, — твердят мне колеса поезда. — Звяк- звяк, — подпевает им беспокойная ложечка в стакане. Под этот дуэт я незаметно для себя засыпаю. Глава двадцать девятая. О чем мечтает богатый мужчина, в самом расцвете сил В квартире тихо и темно. Наверное Рита уже спит. Спальня находится далеко, но я все равно крадусь на цыпочках, как нашкодивший кот. Вернее чуть не нашкодивший кот. За все это время, когда Рита со мной, для меня перестали существовать все другие женщины. Даже испугался поначалу. Может быть мужские гормоны угасать стали? Почему больше не провожаю глазами красивые ножки моей секретарши Ольки? Почему сурово обрываю, очередную охотницу за моим кошельком, а уж потом и за другими органами вполне себе привлекательного и еще совсем не старого мужчины? Потом трезво рассудил, что гормоны у меня еще в полном порядке. Жаркие ночи проведенные с Ритой, яркое тому доказательство. Иногда просыпаюсь и не верю, что рядом со мной спит та самая девчонка в которую был всю жизнь влюблен. Пусть немного изменился ее облик, но это все та же Ритка, которую я безответно любил, о которой мечтал. Когда у меня обнаружился оперный голос, я как раз в колонии был. В задрипанном, театре когда на праздники пел для начальства и заключенных, то всегда Ритку представлял. Представлял, как приеду к ней, в любви объяснюсь. Не срослось тогда. По разным дорогам нас жизнь развела. И разве не чудо, что вот сейчас, моя девочка Рита рядом со мной? Давно бы женился, но вижу, что ей это не нужно. О свадьбе ни разу не заговорила, даже не намекнула никогда. Обидно конечно, иногда сам понимаю, что ее с моими бывшими женами даже сравнивать не надо. Тем деньги нужны были, а у Ритки у самой немалый капитал имеется. Так, что не купить мне ее, хотя очень старался все эти два года. В последнее время замечать стал, что грустит она часто, на меня злится. Видно надоел я ей. Мои сыновья тоже мне это говорили. Мол не спеши жениться, надоешь скоро своей Маргарите. Хозяйкой станет и начнет к молодым и красивым присматриваться. Сегодня в ресторане пытались меня с одной птичкой познакомить, хищной такой птичкой. Но краси-ивой! В какой то момент показалось, что мне что-то в бокал подлили. С чего бы это меня вдруг на эту милашку потянуло? Она обрадовалась, а я удрал. От греха подальше удрал. Вот сейчас в ванную пойду, под холодным душем постою и в постельку теплую к Рите под бочек нырну. Пошатываясь и запинаясь добрел до ванной комнаты. Холодая вода заставила тихонечко арию Бориса Годунова заголосить. Но зато мозги на место стали, из душа уже совсем трезвым выходил. В огромном зеркале своему отражению улыбнулся, привычно поиграл бицепсами, хотел уже свет потушить, но тут заметил ключи, которые скотчем были приклеены к безупречной поверхности зеркала. Рука дрогнула когда скотч отрывал, сердце глухо в горле забилось когда ключи опознал. — Ри-ита! — от моего голоса задрожали хрупкие полочки, звякнули многочисленные флаконы и флакончики заваливаясь на бок. Полотенце где-то по дороге потерялось, в спальню я совершенно голым примчался. Риты в комнате не было. Кровать застелена покрывалом, в шкафу ее одежда стройными рядами висит. Рыча стал выворачивать все на пол, словно пытался, Риту в шкафу отыскать. Запыхался, сел среди огромной горы шмоток и заплакал. Если бы раньше, кто-то сказал, что Шрек плакать может, то ему долго бы пришлось к стамотологу ходить, челюсть лечит и зубы вставлять. А тут сижу среди платьев, кофточек, шубок и глаза Риткиной юбкой вытираю. Понимаю, что каким же кретином был! Ждал, что Рита мне на свадьбу намекать будет! Да в первый же день, кода я ее к себе привез, окольцовывать надо было! Как редкую жар-птицу, колечком метить! Всего я в жизни достиг. Многие мне кланяются, заискивают, в друзья рвутся. Только вот давно не знаю где истинный друг, а где купленный. Даже в сыновьях сомневаюсь. А Ритка, она почти святая. Своему бывшему мужу помогла тогда. И со мной не из-за денег была. А я как заведенный, эти деньги добываю, словно мне они счастье принесли. Конечно с ними лучше, чем без них, не спорю. А может быть пора свои дела сыновьям передать? Вот радости им доставлю! Зато точно буду знать, что не отравят они меня ненароком на старости лет… Когда-то давно я мечтал жениться на девочке Рите, жить тихо и достойно в своем городе. Детей родить, дом построить, дерево посадить, как без него то. На рыбалку по выходным ходить, пива возле ларька, иногда с друзьями выпить… Конечно пивной ларек теперь меня уже не прельщает. Разве пивной заводик поставить… Для того чтобы младенцем обзавестись, я наверное тоже староват. А вот все остальное вполне мне по силам! Глава тридцатая. С возвращением и с прибавлением Не знаю как у кого, а у меня всегда настроение поднимается когда приезжаю домой. Несомненно, все же люблю я свой город. Речку за домом и луг. Сейчас наверное там снегу намело много и река в ледяном панцире застыла, затаилась до весны, но я обязательно надену лыжи и схожу к ней, поздороваюсь. Я подняла глаза к серому, холодному небу и улыбнулась, предвкушая, как обрадую дочку своим внезапным приездом. Вышла из здания вокзала и озаботилась, что подарка внуку не купила, а ведь с маленькими детьми надо отношения сразу налаживать. А какой самый лучший налаживатель отношений у двухлетних карапузов? Конечно же игрушка. Я хорошо знала предпочтения Андрюшки. Машины — вот его страсть, не иначе автогонщиком будет! С множеством пакетов которые так и норовили выскользнуть из рук, я пыталась поймать такси. Но так как, магазин из которого я вышла был почти привокзальным, то такси пользовались дикой популярностью, они были нарасхват как елки перед новым годом. Я уже продрогла до костей, приплясывала от холода в своих итальянских сапожках, которые совсем не грели, хотя были чудо как хороши, но на этом вся их значимость кончалась. Легкая, норковая шубка была удобна когда в ней надо было к машине пройти, для стояния на морозе — вещь совершенно бесполезная. Шапку я забыла, а под капюшон ветер пробирался без проблем, так и норовил сбросить с моей головы эту сомнительную защиту. Когда мои зубы стали постукивать, а красные, замерзшие руки устали подхватывать выпадающие пакеты, мое внимание привлек детский плачь и сердитые мужские голоса. Развернувшись я увидела как двое полицейских требуют предъявить документы у худенькой женщины, одетой легко и не по погоде. У ее ног жался ребенок лет пяти-шести, одетый тоже очень легко, на ее руках укутанный в теплый, пуховый платок поверх одежды, заливался плачем младенец, а девочка лет десяти испуганно, боязливо пряталась за спину своей матери. — Пройдемте гражданка! — голос мордастого, краснолицего стража порядка, звучал простуженным басом. — Ваша, девочка украла пирожок, если прокормить детей не в состоянии, чего рожаете? — Я заплачу, — лепетала тоненьким, растерянным голоском мать троих детей и пыталась одной рукой открыть сумку, висевшую у нее на плече. — Да, что ты там заплатишь! — взвизгнул напарник краснолицего и дернул за руку девчонку. — Пройдемте! Вам ясно же сказали! Девочка пошатнулась и упала в снег. Пятилетний мальчишка бросился ее поднимать, Заплакал жалобно, словно брошенный котенок, младенец на руках у женщины. Мои ноги уже сами несли меня к центру событий. Я еще помнила, то время когда вынуждена была жить без паспарта, дрожать и бояться. Возможно у этой женщины тоже не лучшим образом сложились сегодня обстоятельства. — Сестричка! Родненькая! Мы с тобой наверное разминулись на перроне! Как доехали? — мой голос звенел восторгом и радостью. Стражи порядка переглянулись и замялись. Возможно мои белые, итальянские сапоги внушили им доверие, возможно обилие пакетов которые получили свободу и рухнули прямо на снег им под ноги, а возможно мое буйное ликование по поводу встречи своих " родственников." Один из них нагнулся подбирать пакеты, а второй сердито навчал мне выговаривать. — Вроде бы приличная дамочка, а племянница пирожки ворует! — Я заплачу! — вскрикнула я громко и заулыбалась суровой Красной Морде, как лучшему другу. Моя рука торопливо нащупала в глубоком кармане шубки купюру и протянула ее мужчине. Вначале стражи порядка хотели возмутиться, но различив в моих красных от холода руках, бумажку под их цвет, потеплели глазами. — Ну, ладно если так! Когда они отошли, я развернулась к своим новым "родственникам", — Ну, что застыли? Побежали, вон такси как раз пассажиров высаживает! — теперь мой голос звучал как у командира на плацу. Девочка первая шагнула за мной вслед, одной рукой таща за собой братишку, а другой полупустую, полосато-синию сумку. Их мать все еще продолжала стоять, нерешительно топчась на месте. Заплакал жалобно, простуженным голосом младенец и это заставило ее принять решение. Она решительно шагнула в мою сторону. Продолжение тридцатой главы — Виу-виу-виу! — тоненьким голоском вопил Андрюшка. Его маленькие, пухлые пальчики быстро и трогательно вращались вокруг головы, колечки темно-русых кудряшек путались в них. Внук старательно изображал сирену полицейской машины. Его крепкие, толстые ножки иногда путались в высоком ворсе ковра и тогда он шлепаля на него попкой и заливисто смеялся. Шестилетний Даня взирал на него с опаской. Он не привык к таким шумным играм. Его отец, от которого они с мамой и сестрами убежали совсем недавно, за такие веселые игры мог жестоко и больно наказать. Даня, невольно вздрогнул вспоминая своего отца. В его памяти ярко всплыл широкий, коричневый ремень. Ремень тихо свистел рассекая воздух и оставлял на теле багровые, болезненные полосы. Но хуже всего было другое наказание. Желтовато зеленые, круглые и твердые горошины щедро насыпаные в углу их детской комнаты. Горошины были круглые, но в коленки они впивались так больно, словно имели множество шипов. Уже через минуту Даня, начинал плакать пытаясь сдержать слезы, ведь за них отец мог продлить наказание. Попав в этот большой и гостеприимный дом, Данил первым делом тайком проверил все углы и облегченно выдохнул, когда нигде не обнаружил ненавистных, желто-зеленых шариков. Я исподтишка наблюдала за тихим, робким мальчиком с огромными серыми глазами на худеньком личике. Мое сердце сжималось от острой жалости, стоило мне представить какие мысли могли бродить в этой трогательно-ушастой, белобрысой головенке. Все же это было сродни подвигу, что их тихая и забитая мать, смогла совершить побег от своего жестокого мужа, который издевался над ней и детьми. Нет, он не был пьяницей пропойным. Вполне себе успешный мужчина, положительный со всех сторон в глазах соседей и коллег по работе. Но в своем доме, огороженном глухим, высоким забором, этот " положительный" подлец, создал настоящий ад для своих детей и жены. Иногда он был вполне себе обычным и даже ласковым мужем и отцом, но примерно один раз в три месяца в него как будто, бес вселялся. Приблежение таких моментов научилась чувствовать не только его жена Лена, дети тоже уже хорошо могли различать, когда у их отца приближались приступы агрессии. Послушные и тихие, они стремились на это время стать совсем невидимыми. Лена была сиротой, уйти ей было некуда. Да, что там уйти! Ей пожаловаться даже было некому! Соседи были уверенны, что у них " идеальная" семья. Роман мастерски умел перевоплощаться из тирана который свирепствовал дома, в положительного отца семейства на людях. Лена, давно поняла, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Потихоньку, украдкой начала копить деньги, хитрить при отчетах которые требовал от нее муж. Боялась быть разоблаченной, когда прятала очередную сумму в тряпичную сумку, которую прочно закрепила за стенкой старого, дубового шкафа. Очередной приступ жестокости Лена ждала ближе к весне. Именно ее приближение она так ненавидела все эти годы. Но в этом году, Роман стал гневаться гораздо раньше. Приходил с работы злой как вепрь. Начались придирки к ней и детям, по опыту Лена, уже знала чем они могли закончиться. В этот раз решила не тянуть, не рисковать. В заветной сумке за шкафом накопилось достаточно средств на побег. Особого плана у нее не было, собрала документы, кое-какие вещи, достала деньги из тайника. Села с детьми в поезд и приехала в соседнюю область. Здесь она надеялась снять квартирку, найти работу. Когда-то до замужества она была хорошим, дипломированным поваром. В дороге простыла маленькая, годовалая Даша. Пришлось идти в аптеку и покупать лекарства. На еду денег уже не оставалось. Менять те крупные купюры, что были запрятаны в ее бюстгальтере, надежно пристегнутые большой булавкой, Лена пока не решалась. Наверное от голода старшая дочь Настя, взяла с прилавка в привокзальном буфете тот злополучный пирожок. Холодный и слипшийся, он показался Дане с Настей невероятно вкусным и они его успели съесть к тому моменту, когда их настигли полицейские. Чем бы закончилось дело, Лена даже думать боялась. Я появилась очень вовремя тем унылым, морозным утром. Всю свою историю женщина рассказала мне в первый же день. Без слез и истерики, без особых эмоций она поведала мне о своей жизни. От ее рассказа у меня еще долго стоял ком в горле и текли слезы. Как все относительно в этой жизни! Раньше мне казалось, что моя история трагична до ужаса. Измена мужа, равнодушие и предательство дочери. Мой побег, мнимая смерть, работа дворником. Золотая клетка в которую меня поместил Шрек. Боже, какие же это мелочи по сравнению с тем, что довелось пережить Лене и ее детям! Вот уж поистине — кому щи пусты, кому жемчуг мелкий… Хотя наверное у каждого человека свое испытание в этой жизни, свой крест, который как и рубашка ближе тебе самой. Именно твои печали и горести самые-самые… Лену с детьми я конечно же оставила жить у себя. Дом огромный. Поселила в самую большую гостевую комнату, так как разлучаться с детьми даже на ночь она не желала. Для того что бы Лена не чувствовала себя с детьми приживалками, которых " добрая барыня" подобрала на вокзале, я наняла ее на работу. У нее теперь было жилье и питание и зарплата не маленькая. Старшую девочку Дашу, устроила в школу в которой Юлька моя училась. За младшими детьми пока приглядывала моя дочь. Даня и Даша были такими тихими, что я даже иногда сомневалась в их присутствии. Юлька мой поступок одобрила. Сверкая черными глазищами и лукаво улыбаясь, она заявила мне однажды: — Закончилась вольная жизнь у папки! Сразу многодетным отцом станет! — рассмеялась весело и звонко. Я уже привыкла к ее неожиданным и иногда иносказательным выражениям. Но тут смысл сразу поняла. — Юль, ты это о чем? Твой папка еще Лену, даже не видел ни разу! Да и она о нем, ни слухом ни духом не знает! Дочь загадочно хмыкнула и пожала плечами. — Нити уже скручиваются… Теперь моя очередь пришла недоверчиво хмыкать. — Что-то твои нити скручиваются плохо. Возможно и нет никаких нитей! Третья неделя пошла, а от Шрека ни слуха ни духа! Порвались видимо наши с ним нити, плохая ты ворожея, Юлька! — против воли я горестно вздохнула. Юля стала очень серьезной. Она окинула меня долгим и внимательным взглядом, словно просканировала от макушки до самых пяток. От ее пристального взгляда у меня неожиданно мелкими иголками закололо спину. Словно кипятком плеснуло в лицо и я почувствовала, как заполыхали жаром мои уши. — А вот напрасно ты мне не веришь, мамочка! Твои нити с нитями Владимира Павловича так крепко переплелись, такими узлами связались, что в скором времени у Андрюшки, тетка появится! Она вышла из комнаты гордо задрав голову. Где-то там внизу послышался голос приехавшего Антона. Добрый молодец Антон, из охранника уже давно метил на место моего зятя. Я нахмурилась пытаясь понять смысл ее слов. Какая, такая тетка? Тетка у Андрюшки? Мой мозг не спешил разгадывать этот ребус. Но когда до меня наконец-то дошел смысл Юлькиных прогнозов, ноги предательски задрожали и я бессильно шлепнулась на мягкий диван. Глава тридцать первая. Новый год к нам мчится, скоро все случится В большой гостиной, упираясь рубиново-красной звездой в высокий потолок, благоухая зеленой, свежей хвоей, красуется великолепная сосна, которую все почему-то называют елкой. Стеклянную звезду покупала когда-то давно, бабушка Сергея. Та самая смуглая и черноокая цыганка Рада, которую однажды увел из табора простой, советский инженер. Как ему удалось это сделать история умалчивает. Но звезда за свой долгий век повидала немало предновогодней суеты. Помнила она и множество накрытых белыми скатертями столов, которые ломились от обилия блюд и закусок в праздничной, красивой посуде. Она в который раз удивилась неизменности форм, у темно-зеленой бутылки шампанского вина, украшавшей собой новогодний стол. Звезда любила этот ежегодный ритуал. Она словно оживала купаясь в блеске мигающих гирлянд, благодушно и незаметно улыбалась, сочно переливаясь рубиновыми гранями. Сегодня я тоже улыбалась ей как своей старой знакомой. А затем вздыхала и опускала глаза. Наверное впервые в моем новом доме за новогодним столом собралось столько людей. Юля с Антоном и Андрюшкой, Лена со старшими детьми, Сергей который еще вчера собственноручно принес и укрепил звезду на макушку благоухающего свежей хвоей дерева. Взамен он выторговал место за нашим столом в эту новогоднюю ночь. Он был грустным, видимо не ладились у него дела в личной жизни. Суета, смех, запах хвои и мандаринов. Настоящий запах новогоднего праздника наполнял гостиную. Дети наверное чувствовали эту особую атмосферу и сегодня наотрез отказывались спать. Сейчас они все сидели за столом, кроме годовалой Даши. Кроху еще не волновали такие праздники и она давно сладко спала в своей комнате. До наступления Нового года оставалось два часа. По давней традиции мы дружно провожали старый год. Наверное каждый из нас, всем сердцем желал счастья, всей душой надеялся на перемены. Что бы все похое осталось позади. Обиды и разочарования, страхи и неудачи. Каждый по детски верил в чудо. Почему-то именно в новогоднюю ночь мы все не надолго превращаемся в детей. Я смеялась, шутила. Делала вид, что пью вино, а сама осторожно пила холодный компот. Зачем всем показывать, что на душе у меня пусто и горько? Шрек не позвонил даже сегодня. Я несколько раз пыталась набрать его номер, но всякий раз не доводила дело до конца. Злилась на себя за детскую робость и нерешительность. Злилась на Шрека за его непонятное молчание. Неужели так сильно обиделся? А может быть уже нашел себе новую птичку и сейчас сидит где-нибудь в пафосном и дорогом ресторане среди нужных ему людей. С удовольствием и гордостью демонстрирует своим друзьям новый, красивый манекен для показа драгоценностей и дорогого платья. Улыбается довольно и давно уже позабыл о своей девочке Рите? А возможно уехал на праздники из холодной, промозглой Москвы куда нибудь в теплые края. Греет свое мускулистое тело на золотом песке, любуется лазурью океана и лениво рассматривает шустрых красоток в бикини. Я с досадой тряхнула головой, отгоняя от себя эти непрошенные видения. Ревность, чувство не самое хорошее, оно способно разъесть душу и мозг не хуже смертельно опасной кислоты. Мне сейчас о своем здоровье думать надо. Нервы поберечь. Я уже настроилась, что к концу августа рожу себе маленькую копию Шрека. Поэтому глубоко дышу и пытаюсь подцепить вилкой скользкий грибочек. — Рита, ты что такая задумчивая сидишь? — голос Сергея тревожен и участлив. — Владимира куда подевала? Я поднимаю глаза и пристально вглядываюсь в лицо бывшего мужа. Ищу там скрытую насмешку или же замаскированное злорадство. Но нет, ничего похожего не нахожу. Взгляд Сергея искренне выражает заботу и… сострадание? Именно этот намек на сострадание злит меня сейчас больше всего. Гордо вскидываю голову, поправляю жестом царицы свои пышные кудри. — Меня жалеть не надо! У меня все чудесно и все по плану идет! Ты Сереженька себя жалей, а еще лучше к Лене присмотрись. Юлька тут на днях утверждала, что ваши нити уже связаны! — последние слова я говорю достаточно громко и резко. Они звучат именно в тот неудачный момент когда за столом на секунду виснет тишина. Укоризненно качает головой Юлька. Краснеет и вспыхиват алым маком, Лена. Она сегодня очень красивая. Хрупкая, большеглазая, нежная. Ее старшие дети тревожно переглядываются между собой. Они всегда очень чутко улавливают малейшие флюиды взрослой агрессии. Мне становится невыносимо стыдно. Я хочу исправить положение и начинаю говорить. Поспешно и преувеличенно ласково. — Ой, а на часы вы смотрели? Детям наверное уже спать пора. И нашим мальчишкам и нашим девчонкам! Завтра под елкой подарки будут. Но для того, что бы их найти, сегодня непременно надо лечь спать. Иначе Дед Мороз, не придет! Именно в конце моей речи, в холле слышится какой то неясный шум. Через минуту напрочь опровергая мои слова, в гостиную вваливается здоровенный Дед Мороз. Красная шуба туго облепила мощные плечи и готова лопнуть по швам. Шапка с белой опушкой лихо сдвинута набекрень, серебристый посох переломлен пополам, а внушительный мешок с подарками облепил свежий снег. — А вот и я! — грохочет веселым громом, такой знакомый голос. — Рита, ты там калитку открой, я то через забор перелез, а Снегурочка на улице мерзнуть осталась. Не хорошо, Снегурку морозить! От громадного Деда Мороза, от его раскатистого баса, в комнате мгновенно становится тесно. Дети боязливо замолкают. Сонный Андрюшка, уже скривил губы и приготовился плакать. Даня с Настей потрясенно таращат огромные глаза и пытаются спрятаться за спиной своей мамы. Лена тоже застыла испуганной ланью, готовая в любой момент бежать. — Владимир Павлович! Дед Мороз, вы наш дорогой! — приходит на выручку Юлька. Ее голос звучит весело и радостно, что успокаивает наших пугливых гостей. Она встает из-за стола и держа Андрюшу на руках, устремляется к нежданному Деду Морозу. Шрек бросает свой сломанный посох, отодвигая ногой мешок с подарками, протягивает руки в красных рукавицах к Андрюшке. Мой внук замирает на секунду, а затем доверчиво протягивает ручонки навстречу. Все разом вдруг отмирают. Громко смеются, говорят, гремят стульями. Суматоха, восклицания, шутки. Одна я, неподвижно сижу за столом и смотрю поверх голов на Шрека, чувствуя как ползет по щеке предательская слеза. Поймав мой взгляд, Шрек окруженный толпой, кивает мне в сторону выхода. — Снегурочка! — губами шепчет он. В прихожей я накидываю шубку, обуваю удобные валенки в которых чищу снег и беру ключи от калитки. Сердце бьется часто, дыхание срывается от ревности. Шрек посмел привезти сюда свою Снегурочку! Видимо хочет стать мне вторым братом после Сергея. Конечно же, а что тут такого? Со злостью поворачиваю ключ в железном, стылом замке. Визжит открываясь замерзшая калитка. Я поспешно надеваю на лицо маску приветливого радушия. На улице светло от фонарей и белого снега. Огромная, черная машина застряла в сугробе не доехав до моего дома считанные метры. Возле калитки притопывая от холода и нетерпения коротенькими, толстыми ножками в прозрачных колготках, топчется Снегурка. Голубая шубка топорщится на ее талии, маленькая рука на пальцах которой сверкает множество перстней, поправляет высокий кокошник на голове. Цепкие глаза под тонкими ниточками черных бровей смотрят на меня. В них читается удивление. — Ритка?! — оторопело выдыхает Снегурочка. — Ритка, опять я тебя не сразу узнаю! Ну давай же, веди скорее в дом, чего застыла! Я замираю, а затем шагаю навстречу Снегурочке. — Тетя Люба! — кажется, что мой голос замерзает на лету и падает на синие сугробы прозрачными, звонкими льдинками. Я обнимаю женщину, царапая себе щеку высоким кокошником. Мы стоим обнявшись, а затем тетя Люба начинает копошиться, вырывется из мох объятий и поспешно бежит по расчищенной от снега дорожке к дому. — Извини, Ритка, но мне срочно надо попасть в одно очень нужное помещение. Она оборачивается уже на пороге и строго кивает мне головой. Сияющий тысячами огней кокошник, плавно сползает ей на лоб. Тетя Люба, поправляет его одной рукой, а другой уже открывает входную дверь в дом. — Ну, давай догоняй хозяюшка! Чего застыла? Она скрывается за дверью, а я все еще стою на улице под голубым светом фонарей. Поднимаю глаза и смотрю в ночное небо. Неисчислимые полчища больших и маленьких звезд подмигивают мне с темно-синего бархата. Почему-то мне совсем не хочется идти в дом. Я вдыхаю морозный воздух, чувствуя себя усталой и лишней. Возможно это уже начинают беситься мои гормоны? Душа требует простора, а сердце обиженно стучит в груди. Я бреду по едва заметной тропинке к лугу. Туда где снежные заносы укрыли белой периной травы и кусты. — Рита! От густого и громкого баса за моей спиной, кажется дрогнули и всполошились звезды на небе и испуганно зажмурились фонари на столбах. Я иду упрямо вперед, не оборачиваюсь. Скрипит повизгивая снег под быстрыми шагами, сильные руки ловят меня и прижимают к широкой груди. Мы стоим тесно прижавшись друг к другу у самой кромки высокого сугроба. Дальше идти нельзя. Я вздыхаю и разворачивась в крепких объятиях. Теперь мы стоим и смотрим друг другу в глаза. — Ты почему мне не позвонил?! — отчаянно шепчу я, чувствуя соленую, холодную влагу на губах. — Рит, я очень спешил. Мне нужно было сдать дела сыновьям. Подписать документы. Я ведь к тебе не просто так приехал. Я свататься приехал. Вон даже маму на подмогу привез! Шрек торопливо достает из кармана красной, нелепой шубы маленькую коробочку. Пытается ее открыть своими крупными пальцами, но коробочка упорно сопротивляется. Тогда он резко сжимает ее. Раздается ломающийся треск. Останки строптивой коробки летят в сугроб, а Шрек опускается передо мной на одно колено и протягивает мне сверкающее камнем кольцо. — Маргарита, ты выйдешь за меня замуж? — его голос торжественно гудит. Я незаметно улыбаюсь. Стараюсь не рассмеяться. Наверное это что-то нервное. В эту новогоднюю ночь, сам Дед Мороз, делает мне предложение руки и сердца. Отворачиваюсь, кусая губы. — Выйду! — я почти кричу. — Куда же мне деваться, то? Считай, что тебе повезло. Потому как, по залету мне за тебя выходить приходится! — мстительно добавляю и оборачиваюсь к коленопреклоненному Шреку. Мужчина резко поднимается на ноги. Большой, красной глыбой нависает надо мною. Его глаза вглядываются, приближаются к моему лицу очень близко. — По какому залету? — неуверенно бормочет он. По какому залету? — злюсь на его непонятливость. — По большому залету! По тому залету, который мне упорно две красные полоски показывает! Шрек замирает, а затем громко и счастливо смеется, подняв лицо к небу. — Она согласна! — объявляет он звездам. — Беру вас в свидетели, она согласна! Холодный ободок кольца жалит мой палец. Далекие звезды кивают нам с высоты. Эпилог Казалось, что совсем недавно, в новогоднюю ночь, Шрек в красной шубе Деда Мороза, одел на мой палец кольцо. А поди ж ты! Ровно шесть лет с той поры пролетело! Сегодня я опять переглядываюсь с рубиновой Звездой на макушке зеленой сосны. Звезда с любопытством смотрит на наше веселое застолье со своего высокого места. Ей сверху видно все. Пробка от шампанского которое открывает мой муж, взлетает неожиданно высоко и пролетает в опасной близости возле рубиновой Звезды. Все на миг замирают, а потом облегченно выдыхают. — Владимир Павлович, вы поосторожнее! Не заденьте нашу Звезду! — весело кричит Юлька. Впрочем, она давно уже не Юлька. Так ее называют только я и Сергей. Для своего мужа Антона, она — Юленька. Для Шрека, тети Любы и Лены — Юляша. Для остальных она — Юлия Сергеевна. Дипломированный психолог со странными способностями. Люди называют ее экстрасенсом и недоверчиво, подозрительно хмыкают при этом, но сами готовы ждать месяцами своей очереди. Слава о молодой " цыганочке", которая " видит", давно вышла за пределы нашей области. Едут к ней даже из столицы. Недавно приезжала одна спесивая дамочка. Вначале фыркала, а уезжала задумчивой. Несмотря на свою занятость, Юлька никогда не отказывает в помощи моим подопечным. Пять лет назад Шрек выкупил большое старинное здание, бывший дом богатого купца. Дом большой и красивый, но грозивший в скором времени превратиться в развалины. После ремонта он стал похож на свежий, яркий пряничек, выкрашенный в кремовый цвет, с белой глазурью коллон Вот в этом то " пряничке", я и открыла женский, байкерский клуб, а немного позже при нем возник центр помощи женщинам, которые попали в трудные жизненные обстоятельства. Жены сбежавшие от мужей-тиранов, малолетние беременные из неблагополучных семей, сироты оставшиеся без крыши над головой. Сколько их получило помощь за эти пять лет? Хотя это вопрос чисто риторический. Журнал у меня ведется исправно. Сто десять женщин с детьми, получили временную крышу над головой, питание, бесплатную юридическую и психологическую помощь. Многих мы устроили на работу, многим помогли отвоевать собственное имущество. Я приняла участие в устройстве ста десяти женских судеб за эти пять лет, это много или мало? Задумчиво улыбаюсь. Стараюсь припомнить их лица. Надо же! Многих уже и не помню… Одну из них, запомнила очень даже хорошо. Года три назад, позвонила мне среди ночи сотрудница и попросила совета. Ломится к ним пьяная баба, детей разбудила, женщин переполошила. Вызывать полицию? Но какой резонанс будет. Сколько козырей мы в руки нашим злопыхателям дадим. Центр помощи обиженным женщинам, сам сдает этих женщин в полицию! Приехала я среди ночи. Дебоширка уже в приемной сидела. Сотрудница ее горячим чаем отпаивала, а она размазывая пьяные слезы по щекам, рассказывала как ей трудно живется. Мужики ей попадаются все жадные, жестокие. Один только у нее был нормальный, Сергеем звали, но не смогла она его удержать, хотя и овдовел он, а жену свою забыть так и не смог. При этих словах, я пригляделась повнимательней к ночной визитерше. С трудом узнала в довольно грузной бабе, ту юную красотку Ирку. Ахнула про себя. Что водка с людьми творит?! Меня Ирка конечно не признала. Разговаривала со мной подобострастно, заставляя испытывать неловкость. Конечно же мы ее приютили. На лечение отправили. Но она из клиники сбежала, а дальнейшей ее судьбы я не знаю. Я так задумалась, что вздрогнула, когда младшая дочь Алинка, меня за шею обняла. Пять с половиной лет ребенку, а характер такой, что слушаются ее и дядюшка Андрейка и Дарья. Да как не слушаться? Алина, девочка не по годам крупная, высокая. Если приложит своей ручкой, мало не покажется. Шрек в ней души не чает, Принцессой зовет. Я только усмехаюсь. Какая Прицесса из нашей Алины? Она скорее всего на Валькирию тянет. Все в моей Алинке крупное. Глаза наполовину лица, губы — плюшки пухлые и нос картошкой. Свекровь, тетя Люба меня успокаивает. Говорит, что нос картошкой, который бедному ребенку от отца достался, исправить всегда можно. А высокий рост в наше время недостатком уже не является. Зато девочка несомненно петь замечательно будет. У нее поразительный музыкальный слух и голос мощный да зычный. — Мамочка! — шепчет своим зычным голоском мне на ухо дочь. — А, когда уже папа в Деда Мороза переоденется? Я ошарашенно смотрю на своего ребенка. Вот уже шесть лет, по сложившейся традиции, мой муж переодевается в новогоднюю ночь в сказочного Деда. Шубу специально на заказ сшили ему в лучшем ателье города. Шикарная шуба вышла. Красный бархат, белоснежный вороник и опушка из меха ламы, вышивка ручная. Парик настоящий, посох резной. Шикарный Дедушка Мороз приходит к нам в новогоднюю ночь. В том, что он настоящий, даже Андрюшка не сомневается. А он уже второклассник! — Почему ты думаешь, что Дед Мороз — это наш папа? — шепотом спрашиваю я Алину. Она сдувает со лба упрямый локон золотых волос. — Во первых, когда Дед Мороз появляется, то папа сразу исчезает. Во вторых — голос у Деда Мороза очень громкий. Ну, а в третьих — я однажды его татуировку под рукавицей заметила! — дочь хитро улыбается. Тут раздается знакомое: — А вот и я! Заждались? В гостиную под смех и довольные крики детей вваливается Дед Мороз. Он раздает всем подарки, шутит, заставляет читать новогодние стишки. Я улыбаюсь. Неужели этот веселый дед и есть мой Шрек? Директор и владелец большого пивзавода, который он начал строить в нашем городе шесть лет назад и строит до сих пор. Я давно поняла, что Шреку не ведомы границы и берега. Хотел посадить дерево — посадил целый сад. Хотел построить заводик, а получился завод, где не только пиво выпускают, но еще и консервы овощные, и чипсы к этому самому пиву. Размах ведь должен быть! Без размаха жить скучно, так считает мой муж. — Ну, а ты девочка Рита, подготовила стишок для Деда Мороза? — громкий голос гремит у меня над ухом. Под смех я читаю детский стишок про елку. - Молодец! — басовито одобряет мое выступление Дед и отдает мне подарок. Когда его борода щекочет ухо, я слышу жаркий шепот. — Ты же знаешь, девочка Рита, что стишком не отделаешься? Он хохочет, а я невольно краснею. Есть у меня подарок, есть… Пусть только гости разойдутся. Сергей с Леной и детьми в соседний дом, тетя Люба в свой домик, что построил ей Шрек в углу нашего молодого сада. Юлька с Антоном и Андрюшкой, наверное у нас останутся ночевать. Дочка уже устала, пятый месяц беременности, это — серьезно. Я наблюдаю за тем, как Алина рассказывет свой стишок и улыбаюсь. Хлопаю в ладоши Юльке, после ее выступления. Смеюсь над удивительно точной, но почти неприличной частушкой, которую пропела тетя Люба. Веселый смех, шутки, восторги детей и взрослых когда они распаковывают свои подарки. Рубиновая Звезда смотрит на нас и незаметно улыбается. Как хорошо, когда много людей, как хорошо когда много радости. Пусть не прерывается человеческий род, пусть не прерывается тепло человеческих отношений. Она много повидала на своем веку и точно знает, что счастье должно быть искренним, открытым, добрым и щедрым. Конец