Кеннет с наслаждением отхлебнул «Гиннеса», и облизнул губы.

— Она ушла, — горестно признался он.

— Шатти?

Кеннет убито кивнул.

— Позавчера. Узнала, что у нее дедушка заболел, — и уехала. И с тех пор даже не позволила ни разу. Я начинаю думать, что она уже не вернется. А нам ведь через четыре дня лететь в Бретань!

— Ты летишь в Бретань на Рождество?

— У меня контракт.

Гил укоризненно покачал головой.

— Не хочу выдавать чужие тайны, но твои сестрицы сговорились с Флоу и Бернис и теперь втихаря готовят большой семейный праздник здесь, в «Оссиане». Для всех Лэвероков и их друзей. Минвана ужасно огорчится, если тебя не будет.

Кеннет пожал плечами, засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда четыре крохотных сверточка. Безделушки, купленные в Арброте.

— Вот, держи. Положишь под елку. Это для Минваны с Джанетт и для Флоу с Бернис. Может, это искупит мои прегрешения.

— Ты купил сестрам подарки?! И даже Флоу?!

— И даже Бернис, — хмыкнул Кеннет. — Это побрякушки такие, из перламутра. Шатти помогла мне их выбрать.

— Побрякушки. Женщины без ума от всего блестящего. Отличный выбор, — одобрил Гил.

Кажется, он проникался к Шатти все большим уважением.

— Да, отличный, — вздохнул Кеннет. — Сам знаешь, я совершенно не хотел в нее влюбляться. Изо всех сил старался, чтобы этого не произошло. А когда наконец признался себе и ей, что и впрямь люблю ее, она взяла и ушла.

— Так отыщи ее, — посоветовал Гил.

— Ага, точно. Явиться к дверям особняка с букетом белых роз и потребовать у Гордона Алана Кэссилиса руки его несравненной дочери.

— Ты хочешь на ней жениться? — не поверил Гил.

— По-моему, все влюбленные рано или поздно женятся.

Гил фыркнул от смеха. В дверях кухни возникла Минвана, из-за плеча ее выглядывала Джанетт.

— Эй, гляньте, кто пришел! — заорал Гил на все кафе так, что посетители с любопытством оглянулись в его сторону. — Ваш единственный обожаемый брат пожаловал, девочки… и он хочет жениться!

Спустя мгновение сестры уже сжимали дорогого гостя в объятиях, засыпая его вопросами.

Отец, как выяснилось, уехал навестить старинного приятеля, но к ночи обещал вернуться.

— Язык тебе отрезать — и то мало, — буркнул Кеннет и прошипел другу на ухо:

— И вообще, она меня бросила. Как мне жениться на женщине, которая сбежала и адреса не оставила?

— Ну когда же мы с ней познакомимся? — приставала с расспросами Минвана. — Отчего ты ее не привел?

— Она… занята.

— Не так уж и занята, — возразил Гил, указывая рукой на дверь.

Не смея поверить в чудо, Кеннет медленно обернулся — и дыхание у него перехватило. Всякий раз, когда он видел Шатти после некоторого перерыва, он заново изумлялся: ну как можно быть такой красивой? Он вскочил и бросился к вошедшей.

— Шатти! Что ты здесь делаешь? — Кеннет крепко сжал ее руки в своих.

— Я заехала на шхуну и нашла твою записку.

Нам надо поговорить, — еле слышно сообщила она, нервно оглядываясь по сторонам.

— Давай выйдем, — предложил он. — А то здесь и впрямь слишком шумно… И слишком много свидетелей, — мстительно добавил он громче так, чтобы услышал Гил.

У входа стоял огромный серебристый «бентли». Прохожие почтительно обходили его за метр: в этой части города автомобили столь роскошные встречались нечасто.

— Твой? — кивнул на машину Кеннет.

— Дедушкин. Ему отец подарил. Сам дед машину не водит, так что других у него нет.

— Так ты гоняла этот «бентли» до Арброта и обратно? — фыркнул Кеннет.

— Не я. Вел машину дедушкин шофер.

— Ты привезла вещи с собой? Или на шхуне оставила? Родители отдали тебе паспорт, ведь правда?

Закусив губу, Шатти подняла отчаянный, исполненный тоски взгляд. Тихо сказала:

— Я приехала попрощаться. Кеннет, я не могу с тобой поехать.

Лэверок вгляделся в родное лицо. В изумрудно-зеленых глазах отражалось сомнение, нерешительность, даже страх. Не отдавая себе отчета, Шатти заламывала пальцы, словно оперная героиня.

— Что ты такое говоришь?

— Я должна остаться. Я нужна дедушке.

— Нет, — возразил Кеннет. — Мы же собирались ехать вместе!

— А теперь ты поедешь один. — Шатти со всхлипом перевела дыхание. — Мы оба с самого начала знали, что наш план не удастся.

Слишком уж много осложнений… твоя карьера, моя семья… Мы хотим от жизни совершенно разного…

— Вплоть до недавнего времени мы хотели от жизни одного и того же. Быть вместе и наслаждаться счастьем. И когда же все изменилось?