– В науку хотите?

– Почему бы нет? Я слышала, здесь это поощряют.

– Верно слышали. Если интересно будет, могу рассказать о том, над чем сейчас работаю. Вы на чем хотите специализироваться?

– Челюстно-лицевая хирургия.

– Жаль… – искренне огорчился Авдеев. – Думал – сможем вместе работать. Но я по реконструктивной хирургии больше – маммопластика и все такое.

Ульяна непроизвольно скривила губы, и Авдеев это сразу заметил:

– Считаете, что для мужчины это странно?

– Ну почему же? – поняв, что не сдержала эмоций, постаралась сгладить неловкость Ненашева. – Как раз для мужчины вполне логично…

– Я ведь раньше кардиохирургом был, – вдруг сказал Авдеев изменившимся голосом. – А потом… словом, потом пришел сюда. Сперва хотел тоже лицевой хирургией заняться, но так вышло, что…

– Игорь Александрович, я не хочу показаться грубой, но… мне нужно клиентку посмотреть, у меня операция в час, – извиняющимся тоном проговорила Ульяна.

– Да, конечно! – спохватился Авдеев. – Уже пора идти в лечебный корпус, скоро обход. Давайте я вам все покажу, что попадется по дороге, а после операции продолжим, хорошо? У нас тут много закоулков всяких, сразу все не запомнить.

Вернувшись после операции в ординаторскую, Ульяна обнаружила на столе чашку кофе, а на отдельном блюдце – несколько кусочков сахара и пакетик сливок.

Это было кстати – она чувствовала, что устала, и немного бодрости не помешает.

Протокол операции она написала быстро, с фотографической точностью воспроизведя все манипуляции, которые провела в операционной. План послеоперационного ведения клиентки тоже не вызвал сложностей, и, поставив последнюю точку, Ульяна отодвинула от себя клавиатуру.

На столе лежало несколько папок – это те клиенты, которых ей предстояло вести самостоятельно. Ненашева придвинула стопку к себе и погрузилась в чтение.

«Однако… тут, смотрю, сразу нагружают, и операции довольно сложные, – с удивлением отметила она, откладывая в сторону очередную папку. – Но это даже хорошо – всю следующую неделю мне будет не до отдыха, это прекрасно. Нужно кое-что почитать…»

Перед тем, как начать собираться домой, Ульяна решила сходить и проведать послеоперационную клиентку.

Немного заплутав в подземном переходе, она еле нашла лестницу, ведущую в реабилитацию.

Спросив на посту номер палаты, Ненашева оказалась в просторном помещении с двумя большими окнами, зашторенными жалюзи песочного цвета.

Одна из кроватей пустовала, на второй лежала ее клиентка, уже проснувшаяся после наркоза.

Ульяна осмотрела повязку, справилась о самочувствии.

Девушка попыталась даже выдавить улыбку:

– Все в порядке, доктор… только саднит нос, тянет…

– Это пройдет. И не пугайтесь, синяки под глазами пройдут, это от отека.

– Мне сказали, что тут зеркал нет.

Ульяна смутилась:

– Я здесь недавно… откровенно говоря, вы моя первая клиентка… в смысле – в этой клинике…

– Значит, у нас с вами дебют… скажите, а если заболит ночью, мне можно попросить укол?

– Конечно. Вам его и так предложат на ночь, я назначила, но если будет совсем нестерпимо, то попросите, кнопка вызова сестры на пульте. Я приду завтра часов в семь утра.

– Спасибо… отдыхайте, доктор.

Ульяна вышла из палаты с чувством облегчения – клиентка в порядке, все хорошо. Можно ехать домой.

«Ах да, я же еще в зал собиралась… – вдруг вспомнила она, уже шагая в сторону административного корпуса. – Даже бандуру с формой взяла… придется заехать».

«Что значит – «придется»? – тут же зазвучал голос в голове. – Как можно так халатно относиться к чему-то? Как вообще при таком подходе можно добиться высоких результатов? Делу нужно отдаваться целиком, только тогда в этом есть какой-то смысл!»

Остановившись посреди коридора, Ульяна зажала ладонями уши, затрясла головой. Но голос уже умолк.

В самолете я все время дремала, забившись к иллюминатору, напустив на щеку длинные волосы парика и надвинув капюшон как можно ниже на лицо.

Умница Ариша специально выбрала такие места, где я окажусь стороной лица в повязке подальше от посторонних глаз, и даже стюардесса, кажется, этого не заметила.

Еще в аэропорту я предупредила Аришу, что ни пить, ни есть на борту не буду, чтобы она меня не дергала.

– Ты весь день голодная, – заметила агент, – так ведь и свалишься.