Патрик, известный архитектор, свободный, вольный, уверенный в себе мужчина с абсолютно вольным отношением к жизни.
Познакомившись с владелицей крупной компании, Элиной, помогает ей разобраться в себе, научив её жить в своё удовольствие. Не всё оказывается так просто, когда на пути к цели появляются установки, полученные в детстве от мамы.
Что окажется сильнее, любовь мужчины, тянущая вверх, к новому, или опека мамы, с подменой своей жизни, желаний на все оставшиеся годы?..
Глава 1
«Почему многим людям кажется будто жизнь их предала?… а другие с видимой «лёгкостью» доказывают обратное?…»
Санкт-Петербург
Патрик шёл по бульвару, смотря как носки его итальянских монки, переступают по брусчатке. Как в детстве, нельзя было наступать по линиям, или неловко прыгать только «по белым», так и сейчас он старался не попадать хотя бы в каждую встречную лужу на его пути. Он был задумчив.
В этот момент можно было с лёгкостью представить серость неба над его головой, молнию вдалеке и запах приближающейся грозы. Так это совпадало с его настроением, мыслями и грустью. Где-то под курткой, там, в тепле, на любимой фланелевой рубашке в новомодную клетку, поселилась грусть.
В отражении луж он увидел тёплый свет, подняв глаза, обнаружил выставленные деревянные ящики с чудными, пёстрыми цветами, а заглянув внутрь, улыбнулся, как интересно владельцы сумели сохранить пол в своей цветочной лавке точь-в-точь как брусчатка, на которой он стоял.
Гортензии, тюльпаны, розы, всех цветов и размеров. Надломленные ветви сирени, бечёвка, бумага, и такой старинный секатор – всё привлекало внимание. Можно было рассматривать эти детали бесконечно и, пусть они разбросались хаотично в пространстве, казалось, каждый из них был точно на своём месте.
– Вы знаете, эти розы свежайшие. Почти как круассаны на Монмартр. Если бы мы вдруг оказались там.
– Пожалуй, я возьму что-то на ваш вкус, у меня последнее время с Францией нелады.
– Океей, цвет?
– Неважно.
И вот Патрик уже шагал по бульвару, шурша бумагой в руках, с охапкой белых пионов среди которых продавщица положила один красный, даже алый цветок…
Развернув дома крафт и высвободив плотную зелень цветов, он задумался, пока наливал воду в дизайнерскую вазу, ранее точно выполнявшую функцию лейки, лет 20 назад. Задумался, пока выбрасывал упаковку в мусор. Застыл…когда поставил оловянную «лейку» на дубовый стол, под свет уличных фонарей, увидев перелив огненного красного среди чистейшего оттенка белого.
Где-то 5 или 6 месяцев ранее
Милан
– Господин, Брюэль, скажите как вам эта выставка? Есть что-то новое, что вы будете использовать при реализации своих идей?
– Вы знаете, я никогда не планирую, что и как я буду делать заранее. Скажу лишь одно-то, что придумаю я, обязательно смогут использовать другие.
Патрик улыбнулся своей фирменной улыбкой, обезоруживающей не только симпатичных итальянских журналисток, но и всех остальных кто стоял в радиусе 10 метров от него.
– Босс, вы здесь звезда, если когда-нибудь нам потребуется открыть офис в Милане, я готова имейте ввиду.
– Мила, ты как всегда не упустишь своё. Как у нас с чертежами для того дома на набережной? Всё готово я надеюсь?
– Безусловно. Нет. Я работаю над этим. Все предупреждены-если не успеют к вашему приземлению в Париже через 4 часа, то могут идти работать разнорабочими в своих белоснежных рубашечках на раздражающих меня запонках.
– Умница. Спасибо!
Патрик Брюэль, был французом, но лишь наполовину, благодаря его маме любящей страну свободы, равенства и братства, и уехавшей в неё аккурат после школы из города белых ночей. Мама поступила в Парижский университет, в уважаемую Сорбонну, генетически привив любовь сына к архитектуре, поучившись, годы в зданиях 13 века, слушая лекции в Амфитеатрах, и сидя в библиотеке святых.
Отец же добавил к этой внутренней наполненности – стати, немного буржуазии, удивительного шарма, бережливость, но не жадность, умение завораживать словом, улыбкой и фамилией поистине французской.
Родители развелись, когда Патрику исполнилось 25, мама жила преимущественно в России, папа изображал роль обиженного, лёжа на берегу в Каннах.
Патрик стал известным в своих кругах архитектором, руководил в своём небольшом бюро, выполняя крупные заказы, и лишь изредка сам брался за проектирование частных домов. Жил на три города. Любил родную Россию, свободу Франции и сладко-пьянящий запах Италии.
Санкт-Петербург, наши дни