Траулько давно усвоила нехитрую истину: в жизни можно просто плыть по течению. Если есть течение. Но лучше самой стать рекой и пробивать себе русло в унылой повседневности. В полиции течения не было. В этой системе ценностей, если усердно работать по восемь часов в день, то можешь стать начальником и тогда начнешь вкалывать по двенадцать. Траулько не хотела двадцать лет биться, как рыба об асфальт, чтобы в конце карьеры получить нищебродскую пенсию, лицемерное сожаление коллег на прощальной пьянке и дешёвые часы от руководства. Она обожала всё красивое, и чтобы её девочки занимались фигурным катанием, поэтому сейчас Траулько ждала важный звонок.

Дежурство проходило спокойно. В этот июльский вечер петербуржцы и гости Северной Пальмиры не были склонны сильно нарушать общественный порядок. К семи часам наряд вневедомственной охраны привёз трёх пацанов с района, плотно обсаженных какой-то дрянью. Югендбыдло пыталось зайти за водкой в закрытый на ночь ларёк «Вкусная кура и греча». Наряд оперативно выехал на сработку сигнализации и отфиксировал этих чертей. Малолетки вяло матерились – дрянь действовала на ура. На пока их закрыли в обезьянник или по-питерски «аквариум» – место, где потухают мечты. Там они и примирились с этим миром. Потом оперативники из розыска доставили карманника, случайно задержанного в троллейбусе. Карманотыра пробили по базе, узнали, обрадовались и отправили ночевать к спящим пацанам.

Покрасив ногти, Траулько позвонила домой. Проверить обстановку. Там всё было как обычно: чёкупилы смотрели мультики, чёпожрать – футбол. Майор дала мужу ясные, чёткие указания на вечер, хотя понимала, что это глас орущего в крыжовнике. Всё равно всё забудет и перепутает. Мужик ведь! Тем не менее, на душе у Траулько стало спокойнее: «это я сказала, это я предупредила…» Она собиралась попудрить усталое лицо, но тут не вовремя зазвонил мобильник. Это беспокоили фигуранты пока незаведённого дела об экстремизме в чебуречной. Агенты два нуля.

– Всё в ажуре, гражданка начальник, – произнёс знакомый воровской голос. – Камешек у нас.

Траулько безмерно удивилась про себя, но вида не подала.

– Где вы сейчас?

– Ещё в хоромах. Осматриваемся. По всему видно, что барыга родился в дорогой рубашке.

– Как всё прошло?

– Всё динь-динь, гражданка начальник.

– Не называй меня так. А что овчарка?

– Это не овчарка, а пердящий слон какой-то! Ой, я извиняюсь! Нечеловеческих габаритов собачка. Я чуть щебня в штаны не наложил, когда её увидел.

– И как вы с ней справились?

– Дуремар любит собак, а собаки любят его. Он дал ей кусок мяса с хитрой начинкой. Не магазинного, конечно. Магазинное она жрать бы не стала. Сейчас пёсик спит в своей конуре. Мы его трогать не стали. Хорошо зафиксированный больной в обезболивании не нуждается.

– А сторож?

– Такая же тема, только без мяса. Спит старичок. Мы мимоходом заглянули, проверили. Даже скучно.

– Ладно, тогда закругляйтесь там. Встречаемся через час на станции метро «Ленинский проспект», у входа.

Манчестер многозначительно кашлянул.

– Между прочим, гражданка начальник, за этот камешек и мочкануть могут. Нельзя нам увеличить гонорар, а то тут много плохо лежащих ценностей?

Голос Траулько приобрёл привкус ацетона.

– Не называй меня так. И ничего не трогайте. Вы достаточно мотивированы. Запомни, необоснованная жадность приводит к разрушению личности.

Манчестер тоже удивился – он и не догадывался, что жадность настолько опасна.

– Тогда замётано, гражданка начальник. Теперь главное – по дороге со страху не обосраться. Ой, я извиняюсь!

Закончив непонятный разговор с Манчестером, Траулько тут же набрала ещё один номер. Фрутков ответил не сразу. В телефоне была слышна музыка, и легко узнаваемый голос без пауз гнусавил что-то неразборчивое.

– Слушаю.

– Где вы? Я не понимаю, что происходит, – нервно сказала Траулько. – Они уже с бриллиантом! Я в замешательстве.

Однако Фрутков был спокоен и убедителен.

– Не переживайте так, дорогая. Мы с женой в кино, любуемся Анджелиной Джоли, но у меня всё под контролем.

– Что же я должна делать?

– Всё, как договорились. Отправляйтесь на встречу с вашими криминальными протеже. Я абсолютно уверен, что они на неё не явятся.

– Вы не забыли о моём условии? Никаких жертв. По крайней мере, сегодня, в моё дежурство.

Фрутков хохотнул.

– Разумеется, моя дорогая. Никакого зверства. Просто немножко насилия ради воспитания уважения к чужой собственности. Кстати, вознаграждение за бдительность уже переведено на указанный вами счёт. Ещё раз спасибо.