– А не прогуляться ли нам с тобой после обеда? – предложил он мне многозначительно.

Я тут же представила себе, как в Школе Уэсли он, должно быть, решительным шагом входит в учительскую и так же многозначительно приглашает пройтись кого-нибудь из коллег, а те наверняка думают: «О! Прогулка с мистером Грейси…»

– Почему бы и нет, – ответила я.

Пройдя мимо площадок для крикета и цветочных клумб, мы вышли прямо к университетским паркам – там обнаружилась тенистая тропа, ведущая к колледжу Червелл. На открытых местах трава выцвела, стала пустынно-желтой, но под деревьями и вдоль реки она по-прежнему зеленела. Солнечные лучи как будто украли у Итана его достоинства. Его кожа сразу же побледнела, а едкие морщинки на лбу и между бровями не разглаживались теперь, даже когда он улыбался.

– А у тебя волосы стали еще темнее, – заметил Итан, – не понимаю, зачем ты красишься.

– Неужели? – ответила я. – Правда не понимаешь?

– Тебе больше идет быть блондинкой.

Я знала Итана достаточно хорошо, чтобы распознать в его словах боевой клич. Он сделал несколько зарубок в стене вражеской крепости, прежде чем перейти в наступление.

– Я просто не хочу видеть Мать, когда смотрю в зеркало, – сказала я. – Да и выгоды мне от этого никакой.

– В отличие от меня, ты хочешь сказать?

– Тому, кто сделал темой своих лекций личную травму, уже ничего не страшно.

– Исцеление личной травмы. И я ни в коем случае не осуждаю тебя, Лекс, правда, но… И тебе пора бы как-то выбираться. Ты знаешь, у стольких людей это нашло отклик. И если ты присоединишься, все только выиграют от этого, точно тебе говорю. Я собираюсь в Нью-Йорк осенью. И мог бы тебя поддержать.

У меня горело лицо. Я остановилась и сглотнула, но Итан не заметил этого. Он теперь шагал впереди.

– Это превосходная платформа для того, чтобы говорить об образовании, – продолжал Итан.

– И о себе.

– Об образовании в контексте себя, в контексте собственного опыта. Ты же помнишь, как мы радовались, когда вернулись в школу? Я хочу, чтобы все дети радовались так же. Научились быть выше обстоятельств. Лекс, видела бы ты ребят, которых я учил, когда мне было за двадцать. Каждый – пуст внутри. В общем, я – за энтузиазм, такой, какой был у нас в свое время. И я не понимаю, в чем тут проблема.

– Да брось, Итан! Всем известно, что ты начинаешь со слайда с фотографиями типа «их разыскивает полиция».

– Нужно же как-то привлечь внимание.

Мы дошли до реки. За деревьями было видно, как лодки скользят по воде.

Я села на траву.

– В общем, учитывая все это, я хотел бы поговорить о доме. Номер одиннадцать по Мур Вудс-роуд.

Я закрыла глаза.

– Неужели?

– Мне кажется, это прекрасная возможность для нас. Для всех нас. Уникальная возможность.

– Да уж, уникальней некуда.

– Послушай, я предлагаю почти то же, что и ты. С небольшими корректировками. Общественный центр – да. Но пусть он носит наше имя: Общественный центр Грейси, Холлоуфилд. Если мы сделаем так, о нас напишут статьи в газетах, и получится организовать церемонию открытия. Можно привлечь государственное финансирование. Ты поможешь многим людям. Подумай об этом. И потом, вполне логично какую-то часть этого дома посвятить нашей семье, разве нет? Какой-нибудь мемориал? Или, может, цикл аудиорассказов. Мы могли бы… могли бы даже оставить одну из комнат такой, как она есть, – чтобы люди понимали, через что нам пришлось пройти. Не знаю. Я еще не до конца все обдумал.

– Короче – музей.

– Я не говорил о музее.

– Никто в городе не захочет устраивать там храм, посвященный такому прошлому.

– Почему нет? Если это привлечет внимание и инвестиции?

– Мы совсем не прославили Холлоуфилд тогда, – сказала я. – Нет, Итан. Не нужна там наша фамилия. Просто полезный обществу центр. Что тебя не устраивает?

– Впустую потраченные усилия. Я много чего мог бы из этого извлечь, Лекс. Хотя бы подумай.

– Нет, без вариантов.

– Но тебе потребуется и мое согласие, не забывай. Это палка о двух концах. С кем кроме меня ты успела поговорить? С Далилой? Гэбриелом?

– Нет. Только с Эви.

Итан рассмеялся. Отмахнулся от меня, как от нерадивой ученицы, которая, что ни делай, все равно безнадежна.

– Ну да, – сказал он. – Конечно.

Я сказала Итану, что домой хочу пойти одна; он ушел, а я нашла тихое солнечное местечко и позвонила Биллу. Он не ответил. Я так и думала. Возможно, он где-то в зоопарке или на пикнике, и на нем, скорее всего, виснут его дети. И наверняка он опять потеет.

Разговор с Итаном взбудоражил меня, и я набрала номер Билла снова.

Он ответил с третьего раза.

– Я тут подумала, – начала я, – и я согласна.

– Александра? Это вы?

Из трубки доносилась музыка, а Билл уходил от нее, как будто искал укромный уголок. Я смутилась. Наверное, он шепчет сейчас всей своей родне: «Это девочка Грейси. Та самая. Я на минутку».

– Счастлив это слышать! – воскликнул он. – И ваша мама – она тоже была бы счастлива.

Счастье Матери – истрепанное, как ветхая веревка.

– Сомневаюсь, – ответила я. – Как бы то ни было, у нас с сестрой есть идея…