– Вижу, конечно.

– Тогда позвольте мне продолжать свою работу.

Когда все улики собрали и допросы завершили, его перекинули на другие дела, но он часто спрашивал о детях Грейси и не переставал следить за ходом их дела.

Однажды поздним вечером, когда он уже заканчивал работу, к нему пришла доктор Кэй. Была весна, бледный вечерний свет проскальзывал сквозь жалюзи. Он собирал сумку и уже представлял свою кровать: как она пахнет, постельное белье на ней, немного протертое, как он любил.

Тут же в памяти всплыли кровати на Мур Вудс-роуд. Доктор Кэй ждала его, сидя на дешевом пластиковом стуле, каждый штрих ее образа выпадал из окружающей обстановки: мягкость свитера, очки – «кошачьи глаза», сложенные на коленях руки с гламурным маникюром.

– Привет, Грег. – Она поднялась, чтобы обнять его.

– Кофе? – предложил он, и доктор Кэй кивнула, хотя они оба знали, что этот кофе она так и не выпьет.

Он провел ее в одну из комнат для допросов. Стоящие у стола стулья стояли в хаотичном порядке, как будто комнату покидали в спешке.

– Будь как дома, – сказал Джеймсон.

Стоя у кофемашины, он понял, что боится. Он готовился увидеть Кэй снова только в зале суда, на слушании дела Деборы Грейси. Джеймсон вытащил напиток, прежде чем аппарат закончил работать, и горячая вода обожгла ему руку.

– Как там они все? – спросил он, вернувшись. – Нормально?

Он поставил кофе на стол, доктор Кэй взяла один из теплых стаканчиков и ответила:

– Нормально. Ты, конечно, читал газеты: «О нынешнем местонахождении детей ничего не известно».

– Значит, их уже усыновили, – сказал Джеймсон. – А больше людям ничего и не нужно знать.

Он поднял свой стаканчик и произнес:

– Надеюсь, теперь они будут жить долго и счастливо – все без исключения!

– Одно исключение все же есть, – заметила доктор Кэй.

Она выдохнула и прикрыла глаза руками. Он придвинулся.

Конец ознакомительного фрагмента.