— Не убьёшь… — стону я, откидывая шею.

— Смелая стала?! — гаркает он, припадая к ней губами. Делает глубокий вдох и кусает меня.

— Мммм… — от неожиданности и острого удовольствия выкрикиваю я.

Варвар!

Дикарь!

Он уже проходится по этому месту языком, а потом облизывает мою нижнюю губу и вбирает её в рот, зацепив при этом всё, что только можно. Мой язык, моё нёбо, моё, блин, сердце!

Я уже практически на всё готова! С ним так всегда! Раз-два, а на три я уже под ним с разведёнными ногами!

Это разве нормально? Такое влечение к мужчине?

Отдёргиваю голову, забирая у него свою губу, которая пульсирует и ноет, как и всё, что находится ниже моей талии. Паша сжимает её рукой, как стальным прутом, идеально вписав моё тело в своё.

Вцепляюсь пальцами в короткие жёсткие волосы. Дёргаю назад, заставляя откинуть эту упрямую непробиваемую башку. Он откидывает, выставляя на показ жилистую шею и кадык.

— Хочешь, чтобы я ниже опустился?.. — хрипло спрашивает он, глядя на меня из-под потяжелевших век. — Я не против…

— Какой же ты пошляк, Благов… — шепчу, обводя носом его тату, а потом кусаю, так же как он меня, только сильнее!

— Твооооююю мааать… — дёргается он со стоном, отрывая меня от себя. Ставит на пол и снова толкает к стене, подальше от себя. — Отойди на хрен от меня!..

Победоносно улыбаюсь, наблюдая за тем, как он взвился.

— Зараза маленькая…пи*ц! — шипит он, со злостью и гримасами поправляя свою ширинку, которая сейчас выглядит так, будто туда засунули десяток носок.

Улыбаюсь, испытывая возбуждение и триумф. Когда-то он сказал мне, что я с ним не справлюсь.

— Помочь? — воркую, откидывая голову на стену.

Паша вскидывает возбуждённые чёрные глаза и, ткнув в меня пальцем, обещает:

— Хрена с два ты из меня верёвки вить будешь, поняла?

— Какие верёвки, Паш, ты чего?.. — изумляюсь я, прижимая руки к груди. — Я про канаты вообще-то думала…

Сын уважаемых родителей не успевает послать сигнал своим губам, поэтому один уголок ползёт вверх.

— Я смотрю, у тебя молочные зубы прорезаются… — расставив ноги и положив руки на бёдра, молвит господин Благов.

Такой воинственный и такой секси в этом своем костюме. Этот бунт в его штанах немного портит эффект.

— Наверное… — скромно пожимаю я плечом, чувствуя холод сквозняка на коже.

— Может, тогда мою мать на место поставишь, или ты только со мной смелая?.. — ткнув в меня подбородком, спрашивает он.

— Только с тобой… — отвечаю взволнованно, обнимая себя руками.

Я не хочу связываться с его матерью. Пожалуйста, не заставляй меня…мне сейчас вообще не до неё…

— Чего ты вся скукожилась? Я тебя что, заставляю? — вздыхает Паша, разводя полы своего пиджака, сокрушенно добавляя. — Иди сюда, блин, горе луковое…кондей заработал…

Бросаюсь к нему, как ветерок. Ныряю в тёплый кокон кашемировой ткани, пропитанной его энергией и его запахом. Кладу щёку на его грудь и закрываю глаза. Он смыкает руки на моей спине, привычно кладя подбородок на мою макушку, предварительно её поцеловав.

— Только не трись об меня… — ворчит он. — Стой спокойно…

Прыскаю от смеха, животом чувствуя пульсацию каменной длины. Благов такой мужчина. Его тело создано для секса, блин, как и его темперамент. И из всех женщин он выбрал меня.

Наверное, выбор неудачный.

На меня вдруг обрушивается реальность и печаль.

Сейчас он — единственная устойчивая вещь в моём мире. Впитывая его тепло и его силу я думаю о том, что миллионы женщин в мире не могут иметь детей, но, у них нет моего Благова, а у меня он есть…

Я бы хотела напомнить ему, как люблю его. Как тянусь к его воле и упрямству. Он старше, опытнее, злее. Он твёрдо стоит на ногах, если чего-то хочет — берет это. Если что-то решает, действует. Уверенно и без оглядки, без сомнений.

А я? Я просто недозревшее яблоко. Ещё и червивое.

— Я бы хотела быть такой, как ты… — шепчу, пряча лицо на его груди.

Тогда бы мне было легче справиться с нашей бедой. А так, мне снова хочется плакать, потому что я всё ещё не могу представить, что никогда не буду матерью Пашиных детей.

Он молчит секунду, потом устало говорит:

— Тебе это не нужно…

— Нужно… — с жаром выкрикиваю я, поднимая лицо. — Ты сам сказал…

— Не нужно… — обрывает он меня, обнимая ладонями мою голову. Склоняет свою и целует кончик моего носа. Вздыхает, заглядывая в мои глаза. — Ты, итак, справляешься. Глазами своими голубыми похлопаешь, и я как долбаный пацан бегу по щелчку. Отец мой поплыл, Егор с руки твоей ест… этот хрен с цветами чуть, бл*ть, лужей перед тобой не растёкся. Меня это уже напрягать начинает…