Шрифт:
Тригорская соседка Пушкина – добрейшая Прасковья Александровна – всегда приберегала для поэта любимое им крыжовенное варенье: «Чтобы доказать вам, что мы о вас тоже помним – я чуть было не послала вам банку крыжовника, но непродолжительность зимней погоды остановила посылку людей, и она будет отправлена, лишь когда снега сделают дороги проезжими».
Да и тёща Наталия Ивановна зятя не обижала: из гончаровского имения в Яропольце по первому снегу посылала в Петербург сани, тяжело гружённые наливками и вареньем.
Обряд известный угощенья:Несут на блюдечках варенья,На столик ставят вощанойКувшин с брусничною водой…Так уж повелось, хозяева непременно потчевали гостей брусничной водой.
А кстати: Ларина проста,Но очень милая старушка;Боюсь, брусничная водаМне не наделала б вреда.В ходу была и яблочная вода: в старых помещичьих домах в ней не было недостатка.
Онегин шкафы отворил:В одном нашёл тетрадь расхода,В другом наливок целый строй,Кувшины с яблочной водой.И наконец, о фруктах. Даже в северном Михайловском Пушкин мог побаловать себя заморскими, диковинными по тем временам фруктами.
«И здесь я имел счастие видеть Александра Сергеевича г-на Пушкина… – записал купец из Опочки, встретивший поэта на Святогорской ярмарке, – в ситцевой красной рубашке, опоясавши голубою ленточкою, с предлинными чёрными бакенбардами, которые более походят на бороду; также с предлинными ногтями, которыми он очищал шкорлупу в апельсинах и ел их с большим аппетитом». Зрелище воистину фантастическое!
А вот занятная сценка, что представлена была на страницах популярного в ту пору «Волшебного фонаря». Юный щёголь приценивается к фруктам, что разложила торговка:
«– Что у тебя, голубушка?
– Апельсины, батюшка. <…>
– Что десяток?
– Извольте, барин; без запроса шесть гривен. <…>
– Не сердись, душенька; апельсины твои прекрасны! Желаю, чтоб ты их продала или сама скушала все. Прощай!
– Вот ведь какая выскочка; надел долгополый сюртучок, да и чванится; а карманы-то, видно, продырявились».
Что ж, апельсины – редкость в северном краю и далеко не всем щёголям по карману. Но «королём фруктов» почитался всё ж диковинный ананас. Отведать редкостный плод довелось и самому Михайле Васильевичу Ломоносову, поэтически благодарившему графа Шувалова за необычное угощение:
Спасибо за грибы, челом за ананас, <…>Российско кушанье сразилось с Перуанским.Да, «ананасов горы» на пиршествах не раз «прельщали чувства» и Гавриила Романовича Державина, «крёстного отца» поэта-лицеиста.
В те незабвенные времена ананасы даже квасили наподобие капусты, да и не только их. Как замечал современник Пушкина и его приятель Владимир Филимонов:
От ананаса до морошкиСоленья разные плодов.Граф Александр Петрович Завадовский (сослуживец поэта по Коллегии иностранных дел), большой любитель ананасов, ел их свежими, варёными и квашеными; ананасы в его доме квасились в кадушках, а из них же варились щи и борщи.
Верится с трудом, но ананасы, персики, арбузы росли в оранжереях богатых барских усадеб – считалось особым шиком удивить гостей выращенными в деревне собственными арбузами либо ананасами. Так, в Полотняном Заводе, куда Пушкин впервые приехал ещё на правах жениха, хозяин усадьбы Афанасий Абрамович Гончаров, дедушка Натали, потчевал гостя ананасами и персиками из усадебной оранжереи.
«Бесконечные балы, длящиеся по четыре часа кряду, обеды, на которых подаются всевозможные деликатесы, плоды совместного труда природы и человека: свежий виноград, ананасы, спаржа, персики, сливы etc., – повествует о московской жизни ирландская девица Марта Вильмот – Забыла упомянуть, что сейчас в Москве на тысячах апельсиновых деревьях висят плоды. В разгар сильных морозов цветут розы…»
А это уже статья из «Вестника Европы» за 1810 год: «Мы очутились посреди искусственного сада из померанцевых и лимонных деревьев, состоящих в трёх густых рядах и составляющих длинные аллеи. <…> Все дерева украшались плодами, хотя в нынешнем году снято оных более трёх тысяч…» Речь идёт об оранжерее, числившейся лучшей в России, в подмосковной усадьбе графа Алексея Кирилловича Разумовского.
В пушкинском Петербурге разносчики вовсю торговали привозными апельсинами, оглашая окрест зычными криками: «Пельцыны, лимоны, хороши!» Горожане хоть и бранились по поводу дороговизны заморских фруктов, но покупали.
Как-то по дороге из Торжка, как вспоминал князь Пётр Вяземский, Пушкин съел «почти одним духом двадцать персиков». Так пришлись по вкусу ему те сочные и сладкие плоды! А вот бананами и мандаринами поэту полакомиться не довелось. Жители обеих российских столиц до середины ХIХ века знали эти экзотические фрукты разве что по картинкам.