Еще и картинки на руках... татуировки!?

На женщине?!

Ужасно!

Других слов у Анны просто не нашлось.

А потом она представила себя в таком виде, на приеме... представила глаза матери... да, эта картина навсегда бы осталась в истории Русины.

А Анна после такого явления - в сумасшедшем доме.

Девушка покосилась на нее.

– Чего фыркаем?

Анна не стала скрывать.

– Представила, как отреагировала бы моя мать, надень я все то же, что на вас.

– И как?
– заинтересовалась девушка.

– Закрыла бы меня в психушке, - честно ответила Анна.

– Не повезло, - девица выдула еще один пузырь, который прилип к щекам, соскребла с них лохмотья, пропустив парочку, и опять сунула в рот.
– Сильно шнурки давят?

– У меня обувь без шнурков.

– Ну ты раритет... предки, перенсы, родаки, родители...

Анна покачала головой.

– Они умерли.

– Че, бывает... у меня мать умерла, а папахен ваще токсик, постоянно меня чекает и шеймит, никакой жизни...

Анна поняла примерно треть сказанного.

– У вас и отец болеет? Примите мои соболезнования.

– Не болеет! Он у меня просто криповый.

– Креповый?

Про ткань Анна знала, но какое отношение она имеет к людям?

Девушка тряхнула разноцветной гривой.

– Не въезжаешь?

– Простите, - Анна улыбнулась краешками губ.

– Ну да, по тебе и видно... ты бы папахену понравилась.

– Мне это должно польстить?
– Анна откровенно не была уверенна.

Девчонка, теперь Анна видела, что она совсем молоденькая, не старше Нини, лет четырнадцать, наверное, фыркнула.

– Криповый - кошмарный, токсик - всю жизнь отравляет, чекает - проверяет, шеймит - ругается, поняла?

Анна подумала пару минут.

– Криповая терминология.

И они с девочкой дружно рассмеялись.

– Кира, - представилась девочка, протягивая Анне руку.

– Анна. Очень приятно.

– Ауф.

– Уф?

– Ауф! Круто, кайф, клево...

– Крипово, - подсказала еще раз Анна.

И девушки опять рассмеялись.

– Жвачку будешь?

Анна подумала, потом покачала головой.

– Не стоит.

– Не отравлено.

– А зачем?
– Яна знала ответ, а благодаря ее памяти, и Анна была в курсе, просто всплыло не сразу.
– Кушать отходы нефтедобычи с сахаром?

– Фу!

– Жвачка, в основном, состоит из каучука, а его получают из нефтепродуктов. И сахара. Зубы портятся, кожа, желудок... вот, у тебя на щеке прыщик, думаю, это последствия избыточного употребления сахара. Или химикатов.

– Не занудствуй.

– Не буду. Приятного аппетита. За керосином сходить? Запить?

– Не скипидарничай.

– Не буду.

– Кира!?

Девушки, словно по команде, подняли глаза вверх, на мужчину. Анна медленно поднялась.

– Добрый день.

Кира встала рядом с ней, оказавшись даже чуть выше Анны - еще и из-за ботинок на жуткой платформе.

– Ты че, пап?

– Не чекай.

– Не агрись.

Анна качнула головой и дотронулась до руки девушки.

– С вашего позволения, я пойду.

– А если не позволю?
– мужчина интересовался с какой-то подковыркой.

Анна посмотрела на него.

М-да.

Не Илья.

И даже не Олег.

Среднего роста, сантиметров на пять - семь повыше Анны, когда она на каблуках, то есть в целом - сантиметров на десять, может, чуть больше. Волосы темные, с легкой проседью, плотное телосложение, дорогая (это сразу видно по качеству материи и шитья) одежда.

Лицо?

Непроницаемое.

Чем-то мужчина был похож на Жана Марэ, в его лучшие годы. Только черты лица чуточку погрубее, никакой слащавости. Даже глаза, хоть и зеленые, больше всего похожи на два осколка бутылочного стекла.

– Тогда я выслушаю ваше предложение, - спокойно ответила Анна.

– Вы считаете, у меня есть какое-то предложение?

Анна позволила себе легкую улыбку.

– Вы не похожи на человека, который пристает к бедным девушкам из спортивного интереса. Более того - при дочери.

Да, глаза у Киры и у брюнета были одинаковые. Может, и волосы тоже, но под краской видно не было.

– Хм.

– Ауч! Папахена срезали!

Кира исполнила пару движений из танца племени мумба-юмба. Кажется, даже копьем потрясла.