Шрифт:
Разбудил его настойчивый стук в дверь, за которым был, слышим голос проводницы. Вовчик испуганно открыл глаза: поезд стоял.
– Войдите, - крикнул он, щелкая дверной задвижкой.
– Я вам попутчика привела, чтоб не так скучно было, - с порога сообщила с улыбкой проводница, - не возражаете?
– Ну, что вы, - обрадовано, ответил Вовчик, - вместе веселей. Скажите, какая это станция?
– Котлас, вечер уже, - хмыкнув, проводница посторонилась и впустила в купе паренька с небольшой дорожной сумкой наперевес.
– Располагайся…
Вовчик искоса взглянул на попутчика и убрал свои вещи с койки напротив, освобождая место. Паренек благодарно кивнул, скинул куртку с шапкой, и, устало привалившись в самом уголке за столиком, блаженно вытянул ноги.
– Подремлю пока немного, устал очень, - виновато произнес он, закрывая глаза.
Дождавшись, пока поезд тронется, Вовчик вышел, чтоб дать парнишке спокойно отдохнуть. Тем более что спертая атмосфера купе подействовала на него далеко не лучшим образом, и теперь голова все больше и больше напоминала закипающий котел. Остановившись в проходе, он опустил верхнюю фрамугу вагонного окна и стал с наслаждением глотать свежий морозный воздух. Но за окном еще было слишком холодно, и после непродолжительного облегчения у него стало ломить в висках.
"Сейчас бы поправиться не помешало, только где лекарство взять?" - мелькнула спасительная мыслишка.
Вовчик вдруг вспомнил про оставленную ребятами на этот случай початую бутылку и, кляня свою беспамятность, осторожно открыл дверь купе. На счастье попутчик уже проснулся и по-прежнему сидел в уголке койки, напряженно уставившись в темное окно.
– Ты откуда будешь?
– дружелюбно поинтересовался Вовчик.
– Мы с мамашей в Ярославле живем, - с готовностью повернулся тот, уловив скрытый смысл вопроса.
– А в Котлас ездил батю хоронить. Он однажды на заработки сюда подался и остался насовсем.
– А я из Мурома, бати уже давно нет, мать одна осталась, - улыбнулся Вовчик, доставая початую бутылку.
– Давай, если не возражаешь, родителей наших помянем.
– С удовольствием, - ответил парнишка, - только закуски нет. Может, я к проводнице сбегаю, у нее чего-нибудь раздобуду.
– Это совершенно ни к чему, - успокоил Вовчик, доставая пакет с домашней снедью и разливая водку.
– Меня ребята на дорогу снабдили, выпьем и закусим, чем Бог послал.
Парнишка залихватски опрокинул стакан, жадно закусил пирожком и куриной ножкой и потеплевшими глазами благодарно посмотрел на Вовчика:
– Отпустило, наконец, а то батьку в гробу увидел, и затрясло, как в лихорадке… Я еще посплю, пожалуй, - словно спрашивая разрешения, добавил он, - в Ярославль только утром приедем.
Вовчик, понимающе, кивнул. Выпитая водка приятно разлилась по всему организму, разом успокоив головную боль. Его стало клонить ко сну и выслушивать, на ночь, глядя, откровения выпившего попутчика явно не хотелось.
"И я подремлю немного, - решил он, опуская, чтоб не болела голова, фрамугу окна, - до утра действительно еще далеко"…
Свежий, еще морозный предутренний воздух приятно холодил лицо. Вовчик открыл глаза и долго смотрел, как прямо на глазах светлеет за приоткрытым окном небо.
"Скоро уже Вологда, пора собираться на выход", - подумал он, рывком, садясь на койке, и вдруг вспомнил, что сегодня он едет до Москвы.
Но давняя привычка давала о себе знать. Немного поворочавшись для порядка, он убедился, что сон, как рукой сняло. Вернув фрамугу на прежнее место, Вовчик вышел в тамбур и закурил. И сразу перед глазами поплыла Вологда с ее резными палисадниками и чудным русским "оканьем"…
Однажды во время осенних каникул он встретил в местной гостинице черноокую красавицу-коридорную. Они провели чудную неделю вдвоем, по прошествии которой Вовчик, скрепя сердце, сел в обратный поезд и вернулся к себе. На зимние каникулы он отважился на новую поездку. Черноокая красавица уже поджидала его и радостно распахнула объятья. С тех пор эти встречи на каникулы у обоих вошли в привычку. Она ни о чем не расспрашивала и ничего не рассказывала о себе. Лишь однажды мимоходом обмолвилась, что разлюбезный муженек отбывает срок на зоне совсем рядом, и ждать осталось недолго…
"Может, выйти, повидаться на прощанье?
– нельзя, муж, наверняка, уже вернулся. Жаль, что разошлись наши пути-дорожки, …в конце концов, чтоб создать что-то стоящее, художник должен чувствовать себя свободным, - машинально успокоил себя Вовчик, вглядываясь в проплывающие за окном Вологодские узорные домишки в надежде, что в одном из палисадников вдруг мелькнет знакомое лицо. Но все его потуги оказались тщетны, и мысли, сами собой, постепенно переключились на деловой лад.
– В Москву прибудем, что-то около 4-х вечера. Сразу с вокзала ребятам из редакции позвоню, и закатимся в кабак отметить встречу, все-таки три года, как не видались. Заодно попрошу, чтоб комнату поприличнее, в центре нашли, эдак на годик. Приду там немного в себя, и писать сяду. Сначала, то, что записал, разберу, а уж потом за саму книжку возьмусь"…