Шрифт:
Андрей Львович склонил белую голову к плечу. Вдруг улыбнулся во всю ширь:
— Старуха, ты готова. Спеклась. Я-то думаю… Елена Евгеньевна недоуменно вскинула бровку.
— Ты не просто увлечена. Ты втюрилась по самые уши, — назидательно сказал Андрей Львович. — Тебе нужно срочно брать этого Мишу за себя. Все признаки налицо. Знакомь нас с ним, и укатывайте на три медовых месяца в командировку. Я все устрою. Не смей предаваться глупым мыслям, а лучше зови его сюда и больше не отпускай. А сейчас я пошел. Не надерись тут.
Он ушел так быстро, что она даже не успела подняться.
От души отлегло. Все как будто становилось на привычные места, возвращалось в русло, откуда его выбило то невероятное, невозможное, невообразимое, сумасшедшее, что ей пришлось выслушать предыдущей ночью.
Как она могла поверить этим небылицам? Зачем Михаилу было их рассказывать? Он приедет сегодня, уже скоро, и они помирятся. А потом уедут вместе и будут в безопасности. Об этом позаботится Андрей.
Все будет хорошо.
Она чувствовала приятное расслабление. Состояние расслабленности перешло в легкую дремоту…
…Зеленое пятно замерцало и сделалось яркой желтой петлей, вписанной в куб, грани которого медленно поворачивались и вдруг — осыпались, лопнув во многих местах…
Открыв глаза от внутреннего толчка, Елена Евгеньевна еле сдержала крик — старинные башенные часы ходили ходуном, разваливаясь, трещали, отлетел маятник, вырвалась блестящей коброй пружина. Часы загудели, охнули и обрушились внутрь себя.
Через десять минут она смогла отнять наконец руки от подлокотников кресла. В зеленой коже остались отчетливые следы ногтей. Один ноготь сломался у самого корня.
«Я больше не могу себя контролировать, — в ужасе подумала она. — Я больше не властна над тем, что находится во мне. Я убью себя сама, меня убьет «Антарес», я должна избавиться от этого. Миша прав, прав от начала и до конца».
Она не могла оторваться от развороченных часов, которые пережили четыре войны, три революции и одну эвакуацию. Они пережили бы еще многое, а против сил, вырвавшихся из чужого Мира, оказались бессильны.
Глава 13
Он не просто быстро ушел из большой «генеральской» квартиры в доме на набережной Москвы-реки. Он сбежал, прыгая через ступеньки, и лишь у самой улицы смог взять себя в руки настолько, чтобы хоть перед Василичами — старшим и младшим не потерять лица. К черту полетело и его намерение призвать Елену к порядку и в последний раз попробовать договориться по-хорошему.
Виной тому был внезапный безотчетный страх, животная жуть, которую он испытал. Страх не сопровождался ни единой связной мыслью, ничем не был спровоцирован и никакой разумной причиной объясним быть не мог.
— В контору, — бросил он отрывисто. Постепенно тряский ужас проходил, пустота в груди наполнялась.
Нечто похожее Андрею Львовичу довелось ощущать однажды, довольно давно. Ему, как и всем допущенным неофитам, предложили опробовать на себе низкочастотную «Миранду». Агрегат выдал восемь герц в контактный объем, куда молодой Андрей Львович сунул стриженую ушастую голову, и — о, это незабываемо!
Что низкие колебания способны вызвать у человека самые разнообразные эмоции и ощущения, в том числе и непреодолимого страха, ему было известно, как и всем. Но одно дело знать, а другое испытать самому.
Нынешний страх был таким же. В нем были неотвратимость механического движения и покорность смерти. Андрей Львович ломал голову над его причиной.
«Не во мне же дело. Инфразвук она не генерирует, ее диапазон считан еще в первых опытах, а я не мальчишка или дикарь, чтобы испугаться просто так».
Он заставил себя заняться делом. Подключил кейс к разъему на панели машинного телефона и через связь вышел в банк, из которого запросил самые свежие данные по Елене Евгеньевне.
Как только Елена Евгеньевна Бусыгина стала объектом «Антарес», к ней был прикреплен сотрудник из отдела, который остряки в фирме прозвали «ясельным».
Обладатели мощной восприимчивости, работники этого направления, всего их имелось шестеро, «вели» своих подопечных, регулярно «настраиваясь» на них, отслеживая и фиксируя их самочувствие, смены настроения и даже ближайшие намерения. Это, конечно, не было прямым чтением мыслей, такого не добились до сей поры, но приближение получалось хорошее. Дед Андрея Львовича был бы заинтересован.
Пригнувшись к экрану на обратной стороне крышки, Андрей Львович читал текст, по мере надобности поднимая.