К кладбищу вели двести метров специально отведенного от шоссе асфальта. Сейчас по ним двигались два автобуса, открытый грузовик с гробом и так много легковых автомобилей, что хвост колонны еще съезжал с шоссе, а головной автобус уже докатил до первых могил.

В ярком солнце тень от громадных берез и лип покрывала только вершину холма. Могильные ограды расползлись по склонам вниз к оврагу и к реке, невидимой отсюда, с бетонки.

— Тьфу, — сказал один из двоих возле джипа «Турбо» на обочине шоссе, — я думал: «Главное! Главное городское!» — а тут так, пупочка.

Второй молча глядел на процессию и только хмыкнул, когда там нестройно грянул оркестр.

— Чего мы ждем-то?

Первый был одет в обтягивающий спортивный костюм, на руках тонкие кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Старший коротко взглянул на него. Тот было притих, но сейчас же отвлекся на проходящих мимо девушек в ярких майках и джинсах.

— Куда путь держим, девчата?

— А куда и вы — на кладбище.

— Не надо так шутить. Кого там хоронят?

— А тебе, московскому, не все равно?

— Почему ты… а, по номерам. Так ведь я их как прилепил, так и скину. Я, может, самый главный рэкетир.

— Уймись, — бросил старший. Молодому не терпелось.

— Все-таки, кого ж там в мать-сыру кладут-то?

— Банкира нашего самого главного, — ответила высокая полная блондинка с горячими глазами.

— Угу, понятно, теперь мода такая — банкиров стрелять.

— Сам помер. Говорят, взял — да и подавился за обедом. Костью. Вот как бывает.

— Ну, это врут, — уверенно сказал бойкий. — Банкиры у нас так просто сами не помирают. Хороший был человек?

— А я с ним на машинах не каталась, — сказала смелая блондинка, зорко стреляя глазами на старшего. — Колдун, говорят, был, умел кровь заговаривать и любовь ворожить. Мог и сглазить кого, если бы захотел.

— Небось врешь.

— Нужно мне врать-то.

— У него и дед такой был, — сказала вдруг маленькая и меланхоличная. — Боровские — они все такие.

— Ой уж и все.

— Люди просто так не скажут, — быстро вставила блондинка, почувствовав, что теряет инициативу.

— Про всех не знаю, — сказала меланхоличная, — а этот точно был. У него и в РАЙ ПО все по струночке ходили, потому что знали: чуть что — ни выговоров, ни лишений никаких, а — сглаз. Маньку Дробышеву приворожил да и сглазил, она в Уже утопилась.

— Да про кого такого не скажут, если девушка… того, неуступчивая. А вот…

— Это ты прав, — вмешался старший, высокий и светловолосый. — Все, перекурили, едем дальше.

Его спутник, моментально прервав разговор, юркнул в машину, второй сел рядом. «Турбо» взревел, выбросил клуб сизого дыма и умчался, обогнув девушек.

— Даже не попрощался, — сказала подруга блондинки. — Хам.

— Как у них машина называется — «Блейзер»? — скучным голосом поинтересовалась третья.

— «Мицубиси-Танжера», — важно и неправильно сказала блондинка. — У моего любовника такой. — И оглядела остальных сверху вниз, что ей, при ее росте, было нетрудно.

В это время оркестр грянул во второй раз — гроб опускали в могилу. Донесся вой плакальщиц, ему вторил грачиный крик над полем по ту сторону шоссе.

Подруги пошли своей дорогой, и только большая блондинка, щурясь от солнца, смотрела на толпу, запрудившую почти четверть кладбища, совсем забыв о солнцезащитных очках, сдвинутых на лоб.

— Теперь понял? — спросил Михаил в машине.

— Теперь понял, — отвечал Алик, пригнувшийся к рулю. Он жал по пустынному участку.

— Ну и что ты по этому поводу думаешь?

— Да ничего особенного. Что тут думать. Все ясно. все ясно и ничего особенного

«Мне бы так», — подумал Михаил.

В придорожном кафе Михаил сразу взял себе бутылку коньяку. Кафе — слишком громкое название для двух составленных вместе строительных вагончиков.

— Не нравятся мне эти рыла, — тихо заметил Алик. Он жевал цыпленка и глядел в окно, забранное узорной решеткой в виде сердечек, но говорил о компании четырех амбалов в углу. Столик компании был уставлен пивом. Красовались две бутылки хорошей водки. Пустые.

Амбалы обратили на них внимание, едва они вошли.

— Легковые стоят какие рядом? — спросил Михаил, цедя коньяк и тоже глядя в окно. Он имел в виду площадку перед кафе.

— Не-а. — Алик лениво кинул полуобгрызенную ножку и принялся вытирать пальцы салфеткой. При этом его взгляд, проехав по компании, обратился к стойке. Персонала в кафе был один мужчина старше сорока пяти. Он что-то переставлял за гудящей экспресс-кухней.

— Хорошее время лето! — громко сказал Михаил. — Ночи светлые, ехать легко.