Наташа покосилась на сестру. Та ядовито скривилась, изображая ответную улыбку, и отрицательно покачала головой. Она завидовала Виленской, завидовала ее счастью и легкости. Отчаяние подошло близко к горлу, и Оля тяжело задышала.

Церемония награждения закончилась, и как-то незаметно пролетело время, будто мимо, сумбурными мазками отложившись в памяти. Оля мечтала быть сегодня самой красивой, искренней, чтоб от ее улыбки разлетались солнечные брызги. Хотелось обнять девчонок и углубиться в смешные школьные воспоминания, наделать множество совместных фотографий. Но она стояла истуканом и ничего не делала. Страдала от того, что счастье пролетало мимо, над головой, задев своим разноцветным крылом лишь Виленскую. Она хмуро смотрела, как ребята фотографируются и смеются. Не менее счастливые и возбужденные успехом своих детей, родители спешили вслед за своими чадами, предлагая помощь и раздавая советы, как нужно встать.

Оля застыла на месте. Наташе хотелось уехать. Она собиралась толкнуть сестру, чтобы выбить ее из мрачного ступора, в котором та оказалась. А та смотрела на ребят и страдала. У нее ничего нет! Совершенно ничего! И даже фотографий, где она должна стоять в первых рядах, блистая своей красотой, не будет. И тут мама обняла обеих своих дочерей за плечи и повела к машине, где ждал папа. Оля устало передала ей букет.

А дома был накрыт стол, в холодильник убрана бутылка шампанского. Оля переоделась в домашний халат, смыла с лица косметику. Оттопырив нижнюю губу, тщательно выбрала себе на тарелку кружочки ветчины и сыра, положила большую горку оливье и кусок жареного мяса, налила шампанское в бокал. Только себе, не обращая внимания на молчаливые взгляды семьи. Затем ушла в свою комнату и больше за весь вечер не выходила. Праздник сильно смахивал на похороны. А Наташа тогда не смогла скрыть обиду и, пожав плечами, пробормотала:

Конец ознакомительного фрагмента.