— Разрешите сесть, товарищ подполковник.

— Садись, — Мухамедзянов повернулся к окну.

— Нет, надо же! Приперся! На ногах не стоит, а туда же!

Он подошел к Леонову. Положил руку на плечо.

— Ну как, Леш?

— Нормально, — Леонов попытался улыбнуться.

— Нормально? Да где там нормально. Твоих убивцев не нашли. Но ходим мы около них совсем рядышком. Почуяли, гады, твое дыхание, почуяли. Навел ты шороху, навел…

Подполковник выдвинул стул и сел рядом.

— Ну, ладно, — он хлопнул Леонова по колену, — выздоравливай… Потом видно будет…

— Вы что, Михаил Омарович? Хотите бросить это дело?

— Бросить? Бросить не удается. Но отдали его Бурову, как ты и просил. Пусть копается, — сказал подполковник, выбивая барабанную дробь своими худыми, прокопченными пальцами.

— Не-е… — Леонов попытался покачать головой, но схватился за затылок.

— Болит?

— Сейчас лучше.

— Гады! — подполковник вскочил. — Но мы их все равно найдем. Никуда не скроются.

— Михаил Омарович, хотя я не довел до конца, но по материалам, которыми я располагал, «кассирша» была наводчицей спекулянтов. Мне не удалось это проверить до конца, но все говорит о том, что наши торганули японским товаром в Красноярске. След повел в универмаг.

Подполковник посмотрел на Леонова.

— Мы проверим, Леша. Слушай, хоть и не твое это дело, но, по всей видимости, ты зацепил местных толстосумов. Может, это их работа? — он кивнул на голову майора.

Леонов неопределенно пожал плечами. Подполковник вернулся на свое место и нажал кнопку.

— Найдите старшего лейтенанта Попкова. Пусть ко мне зайдет.

Лейтенанта нашли быстро.

— Разрешите? — раздался с порога звонкий голос.

Мухамедзянов кивнул.

— Слушаю Вас, товарищ подполковник, — Попков вытянулся.

Мухамедзянов довольно улыбнулся.

— Проверь, Попков, какие товары — имеется в виду импорт — в этом полугодии поступали в универмаг.

— Все?

— Пока все.

— Есть. Разрешите идти?

— Идите.

Старший лейтенант вышел.

— Ты в больницу?

— Придется, — Леонов виновато улыбнулся.

— Я распоряжусь, чтобы дали «дежурку».

Майор, держась за перила, медленно спустился по лестнице. Зашел в свой кабинет. Достал разграфленный листок. Тот самый, над которым он «колдовал», как любит выражаться Носов, в тот злополучный вечер. Леонов еще раз внимательно посмотрел на него, затем стал перебирать какие-то листочки. Нет, он не ошибся. Его предположения подтверждались разными источниками. Он аккуратно сложил лист и снова спрятал все в сейф.

На улице у входа стоял старый, потрепанный уазик. Шофера не было. Леонов вернулся обратно. Суховский, повернувшись спиной к пульту, сидел на столе. Напротив него на подоконнике примостился пожилой худощавый старшина. Его седоватые, мягкие, как пух, волосы шевелил ветерок, врывающийся через открытую форточку. Увидев Леонова, оба поднялись. Суховский занял свое место, а старшина остался стоять, подпирая подоконник.

— Как чувствуешь себя, майор? — спросил старший лейтенант.

— Нормально, — ответил Леонов. — Скажи лучше, кто дежурит? Гена?

— Нет, Петро. Да он сейчас подойдет.

— Болит? — участливо спросил Суховский, подвигая Леонову свой стул.

— Чешется.

— Значит, проходит. — Суховский повернулся к пожилому милиционеру. — Слышь, Тарасыч, бандюги чуть не угрохали майора.

— Слыхал… Наглеют… Сволочи… — Тарасыч достал смятую пачку сигарет, вытряс из коробки несколько штук, протянул майору. Леонов отрицательно покачал головой. Суховский потянулся за сигаретой, аккуратно размял ее, постучал о стол, смахнул на пол табачные крошки.

— Ты знаешь, Тарасыч, а ведь все беды у майора начались с того дня, когда, помнишь, ты сказал, как только что в банке кооператор взял несколько десятков тысяч на получку, — он чиркнул зажигалкой, затянулся.

— Как не помнишь. Помню. Целую кучу денег сгреб в сумку и пошел. И еще помню, когда я сюда приехал и рассказал тебе об этом, здесь капитан Носов был. Он еще как-то засуетился тогда.

— Да, точно, — подтвердил Суховский. — А потом полетел куда-то, даже на лестнице загремел.