Она блаженно выдохнула, он подхватил этот прекрасный звук ртом, теснее прижимая её к себе. Сладкие и тёплые губы раскрылись, Дункан завладел ими, прикусив полную нижнюю губу, а потом медленно провёл по ней языком, от чего Джорджиана застонала в предвкушении. Или это сам Уэст застонал.

Его тело горело. Дункан обнял её крепче и углубил поцелуй, впиваясь в губы и орудуя языком.

Она ответила ему с тем же энтузиазмом, дразня и искушая, пустила в ход собственные зубы. Дункан застонал, обхватив рукой её бедро и приподняв ногу, он прижался к сосредоточению женственности Джорджианы, куда так отчаянно стремился. Он качнулся вперёд, дав им обоим почувствовать крупицу невыносимого блаженства, которое могло их захлестнуть, будь это другая ночь.

Которое их захлестнёт, когда наступит другая ночь.

С щемящим сердцем Дункан оторвался от Джорджианы, но она прильнула к нему, как будто на мгновение забыла, кто она и где они, и почему не могут быть вместе... прямо... сейчас.

Он снова потянулся к ней и без колебаний опять завладел её губами.

Отпустив её ногу, Дункан одновременно прервал поцелуй, прижавшись лбом ко лбу Джорджианы. Они оба пытались восстановить дыхание. Наконец, он тихо прошептал:

– Я всё тебе покажу. Но не сегодня. Ты слишком много выпила, чтобы выдержать то удовольствие, которое я собираюсь тебе доставить.

– Я не слишком много выпила, – мгновенно возразила она.

Джорджиана хотела его. Он ощущал это по тому, как бился её пульс под его рукой, по её дыханию на его шее, по тому, как её пальцы вцепились в его пиджак.

– Нет, слишком.

– Это не имеет значения.

Он развернул её, чтобы она могла видеть его серьёзное лицо.

– Это имеет большое значение. Видишь ли, я хочу, чтобы весь экстаз, всё, что ты никогда не чувствовала раньше, всё, что начнёшь жаждать получить снова, – он сделал шаг, завораживая их обоих своими греховными словами, – я хочу, чтобы всё это ты испытала благодаря мне.

Она открыла рот, чтобы возразить.

– Только мне. Это не обсуждается, Джорджиана, – сказал он, не дав ей заговорить первой.

Услышав это имя, она закрыла глаза и крепко сжала его руку, словно нуждалась в опоре.

– Тебе нужна не Джорджиана. Ты хочешь Анну. Это ей всё известно о страсти.

– Я знаю, кого хочу, – сказал Дункан, склоняясь над ней и прижимаясь губами тому месту, где её шея переходила в плечо, где она пахла ванилью и Джорджианой. Аромат опьянял и возбуждал. И принадлежал исключительно ей. Дункан провёл языком по тому местечку. – И я хочу Джорджиану.

Она повернулась к нему и поцеловала, как будто эти слова прозвучали для неё неожиданно и были отчаянно желанными. Он прижал её к себе и одарил полноценным, решительным поцелуем, но вдруг его посетила одна мысль, и, отстранившись, Дункан встретился с Джорджианой взглядом.

– Отец Кэролайн...

Она отвела взгляд, вдруг превратившись в невинную девушку, которой однажды была.

– Ты не находишь, что сейчас неподходящее время для подобных разговоров?

– Вообще-то нет, – сказал Дункан. – Сейчас самое время сказать тебе, что он был дураком.

– Почему? – спросила Джорджиана.

Она не напрашивалась на комплимент. В её вопросе не было лукавства. Поэтому он совершенно честно ответил:

– Потому что если бы у меня была возможность проводить с тобой в постели каждую ночь, я бы так и делал. Обязательно.

Дункан сразу же пожалел о своих словах. Ведь благодаря им Джорджиана получала над ним власть. Но вдруг, словно под воздействием этого заявления, она потянулась к нему. Не имея воли сопротивляться, он обнял Джорджиану.

– Сегодня у тебя как раз есть возможность, но ты ею не пользуешься, – соблазнительно проговорила она.

Слова возымели желаемый эффект, Дункана охватило желание.

– Потому что я джентльмен.

Она надула свои идеальные губки.

– Какая жалость. Мне обещали плута.

Дункан быстро её поцеловал.

– Завтра вечером ты его получишь, – тихо проговорил он у самых её губ и отстранился. Ещё немного, и он потеряет над собой контроль. Дункан обещал Темплу, что доставит её домой. – Нам пора.

– Я не хочу уходить, – сказала она. Искренность в её словах прозвучала неимоверно соблазнительно. – Я хочу остаться здесь. С тобой.

– В саду Бофетерингстон-Хауса?

– Да, – тихо ответила Джорджиана. – Где угодно, куда не проникает свет.

Он сделал паузу.

– Ты не выносишь свет?

– Я не привыкла иметь дело с теми, кто не обитает в подземном царстве. Мне становится не по себе.

Дункан слишком хорошо понимал, о чём она говорила. Её слова нашли в нём такой сильный отклик, что он почувствовал себя не в своей тарелке. Ему вдруг отчаянно захотелось отвезти Джорджиану домой, а самому оказаться где-нибудь подальше, пока её честность не вдохновила его самого выложить всю правду. Он взял её за руку.