– А родственников найти не пробовал?

– В живых только внук, Александр Алексеевич Рыбаков, старший лейтенант спецназа военной разведки. Служит в соседней области. Я с ним разговаривал по телефону. Тип не очень разговорчивый, удивился, когда узнал, что дед продал квартиру. Они два с лишним года не виделись, только общались по телефону время от времени. Поступок деда попросту ввел старшего лейтенанта в ступор. Как только мы будем готовы выдать тело, он приедет, чтобы похоронить старика. Обещал, по крайней мере, это сделать, если его со службы отпустят. Где старик мог жить, внук не подозревает. Сейчас только, уже в вашем кабинете, товарищ полковник, у меня вдруг появилось подозрение.

– Выкладывай!

– Может, второе покушение совсем не на Косицина было совершено?

– То есть?

– Вдруг преступник изначально планировал убить именно телохранителя, а вовсе не генерального директора паевого инвестиционного фонда?

– В смысле?

– Хотел отомстить за деда.

– Думаешь, внук?

– Чем черт не шутит. Я, честно говоря, сам только однажды встречал дело с участием солдата спецназа ГРУ. Даже не офицера. Наломал тогда этот солдатик дров по причине ревности. Тройное убийство, и практически никаких следов. Да я и от других слышал, что это за народ. А здесь офицер. От такого человека многого можно ожидать. Подготовка у него великолепная. Он сделает все так, что не подкопаешься, ничего не докажешь. Умышленно нас в сторону уведет.

– Да, такое вполне может быть, – сказал Валерий Захарович и постучал в задумчивости тупым концом карандаша по настольному стеклу. – Ты эту версию проработай основательно. Возьми машину, сгоняй в соседнюю область. Только осторожно. Сам говоришь, от этих парней всего можно ожидать. Закопают живьем и могилу замаскируют так, что и с собаками не найдешь. Но и версию о покушении на генерального директора не забывай. Месть, это, конечно, мотив. Но необходимо и другой искать. Например, людей, недовольных деятельностью паевого инвестиционного фонда. Возможно, такова и окажется разгадка. – Спиридонов встал во весь свой невеликий рост, чтобы хотя бы так возвыситься над старшим следователем, сидящим на стуле. – А мне нужно подготовить отчет в Москву. Сегодня буду отправлять. Так что иди пока. Да, что там за шум в гараже был? Не в курсе?

– В курсе, товарищ полковник. Как раз по этому поводу хотел вам пожаловаться.

Спиридонов посмотрел на часы и спросил:

– За пять минут выложишь?

– Быстрее надеюсь управиться.

– Тогда слушаю.

– Какой-то злоумышленник подпер все двери в гараже так, чтобы никто во двор не сумел выйти не вовремя.

– А зачем? – прозвучал резонный вопрос.

– Элементарная превентивная мера предосторожности. Я думаю, даже точно знаю, что злоумышленник через двор проник в один из кабинетов.

– Да, кабинеты, находящиеся на первом этаже, у нас по сути дела не защищены. В том числе и мой собственный. Но мы уже заказали решетки на окна. Поставим их на следующей неделе.

Соколовский нетерпеливо мотнул головой и сказал:

– На втором этаже они защищены не больше. Хотя бы в нашем крыле и в части второго.

– Но там, чтобы до окна добраться, следует хотя бы лестницу поставить.

– Или пройти вдоль стены по газопроводной трубе.

– Эта уязвимость касается только первого окна. Дальше не пройти. Из других окон увидят.

– Но можно ведь и незаметно пробраться.

– Для этого требуются определенные навыки.

– Согласен, – сказал Сан Саныч, упрямо наклонил голову и добавил: – Но у спецназа ГРУ эти навыки есть. У этих ребят подготовка особая, она позволяет и не такие трюки исполнять.

– Ты не зациклился на военной разведке? Если так, то совершенно зря. Это только мешает делу.

– Все остальные факты тоже толкают меня на такие мысли.

– Значит, ты еще не все сказал? Слушаю. Так в чей кабинет проник злоумышленник?

– В мой, – ответил Соколовский с возмущением. – Прямо среди белого дня. Это чрезмерная наглость или, что еще хуже, попытка показать презрение к органам. На такое далеко не все люди способны.

– Понятно теперь. Что взяли?

– Вскрыли сейф, а потом и дверь. Этот тип вышел в коридор, как я полагаю.

– Но мимо дежурного посторонние лица не проходили. У нас же строгая пропускная система.

– Выйти можно было через другой кабинет, хотя я лично не вижу в этом, образно говоря, оперативной необходимости. Или через окно туалета. Под ним высокая куча рыхлой земли лежит. Тренированный человек легко выпрыгнет. Похититель, если он был один, изъял несколько дел из стопки, находившейся в сейфе. В том числе и папку с делом о покушении на Косицина. Она, впрочем, на самой верхней там лежала. На ней, кажется, еще две папки было. Одно дело об убийстве, второе о разбое. Оба раскрыты. Подозреваемые уже сознались во всем, сидят в СИЗО. В моем компьютере есть копии всех этих материалов. Не зря я, значит, вечерами задерживался, набивал в компьютер все документы. Придется предоставлять их в электронном виде, хотя судьи обычно бывают против. Не любят они зрение перед мониторами портить. Подписанные протоколы допросов, кстати, сфотографированы мной лично и тоже внесены в компьютер. Есть у меня навязчивое предположение насчет того, что взлом двери кабинета и сейфа связан именно с покушением на Косицина. Остальные папки с делами похищены только для маскировки.

– Это уже серьезно, хотя ты верно заметил, что предположение твое излишне навязчивое. Но где связь дела о покушении с этими событиями? Ты не бежишь впереди паровоза, Сан Саныч, не слишком ли торопишься с категоричными выводами?

– Я подумаю об этом, товарищ полковник, а потом конечный вывод вам доложу докладной запиской. Все по форме.

– Годится, – сказал руководитель следственного управления.

В это время на рабочем столе полковника Спиридонова зазвенел внутренний телефон. Валерий Захарович, знающий, что это прямая связь с дежурным по управлению, лениво протянул короткую руку и взял трубку.