Авария должна была разрушить жизнь семнадцатилетней Анны, но внезапно подарила ей второй шанс. Тайна, которую хранит девушка, не позволяет ей вернуться к прежней жизни. Когда по соседству появляется симпатичный парень Мика, все начинает меняться.
Он – единственный человек, которому Анна может открыться. Но если она это сделает, то потеряет Мику навсегда. Паутина лжи опутывает ее все сильнее, и рассказать правду становится все труднее. Однажды время останавливается… и начинает ход в обратную сторону.
Плей-лист
Lily Kershaw – As It Seems
Glen Hansard & Marketa Irglova – Falling Slowly
John Newman – Stand By Me
Sam Smith – Kids Again
Diana Demuth – Rose Of Nantucket
Lucas Hoge – If Only I Could
Ingrid Michaelson – Maybe
Rompasso – Paradise
The Weeknd – In Your Eyes
Aron Blom – Six Years
Shawn Mendes – If I Can’t Have You
Sigrid – Mine Right Now
Coldplay – A Sky Full Of Stars
Посвящается моей Анне
Поверь, ты все еще можешь открыться миру
Будущее неизбежно, предопределено, но может не состояться. В промежутках нас подстерегает Господь Бог.
Пролог
Воскресенье, 31 мая 22.59
О чем думает семнадцатилетняя девчонка, засыпая накануне первого в своей жизни свидания? Настоящего свидания, я имею в виду. И слово «настоящий» здесь предполагает официальное приглашение от парня, произнесенное им вслух, написанное на бумажном сердечке и приклеенное к окну.
Она думает о том, как все пройдет, что они скажут друг другу и – тут я не открою вам тайну – будет ли сопровождаться все это действо поцелуями. Тоже настоящими, разумеется.
Я засыпала, глядя на черное сердечко, которое Мика приклеил на стекло моего окна с обратной, уличной, стороны. «Завтра. Ты и Я», – было написано на нем неровным почерком. Из-за темноты я не могла разглядеть букв, но я точно знала, что они там есть, – я прочитала его послание еще до того, как выключила свет и легла спать.
«Ты и Я».
Звучало многообещающе.
И, повторяя эту фразу про себя перед сном, я не могла не улыбаться. Последняя мысль перед тем, как мои глаза сомкнулись, была о фонарике: а что, если взять его и посветить на стекло? Тогда можно будет снова прочесть написанное.
Но за фонариком вставать было лень, а я и так знала содержание послания. И оно заставляло меня улыбаться снова и снова.
Ты и Я. Завтра.
Так и будет.
Четверг, 4 июня 7.29
Я очнулась, еще до конца не осознавая, что проснулась не от звонка будильника, а от какого-то постороннего шума.
– Сюда! Да! Вот так! Наклоняй! – доносились с улицы мужские голоса.
Затем под окнами залаял пес. Наш пес.
«Какого черта?»
Дрисс – добродушный гигант-ньюфаундлен – практически никогда не подавал голос. Чтобы заставить его лаять, нужно сильно постараться.
Я приподнялась, потерла веки пальцами и выглянула в окно.
Несколько рабочих возились на участке через дорогу. Похоже, старуха Пельцер все-таки получила разрешение от городского совета на устройство бассейна у себя во дворе. Вот же упрямая бабка! Мы только на днях смеялись с Микой, что только умалишенной придет в голову рыть бассейн перед домом в городе, в котором даже летом средние значения температуры едва достигают восемнадцати градусов.
– Опускай! – крикнул один из рабочих, махнув рукой.
И Дрисс беспокойно заметался у ограды, наблюдая за тем, как выгружают вдоль дороги массивные поддоны с декоративным камнем.
«Кто вообще отпустил пса во двор одного, без присмотра?» – Едва в голове пронеслась эта мысль, как я по привычке перевела взгляд вправо – туда, где располагался дом Ярвиненов. И только тогда заметила, что на стекле нет черного сердечка – послания от Мики.
Наверное, унесло ветром – со здешней погодой ничему не стоит удивляться. Но сердце все равно неприятно кольнуло смутное предчувствие: будто происходило что-то нехорошее.
А потом зазвенел будильник. И это было так неожиданно, что я чуть не подпрыгнула. Потянулась за телефоном, отключила сигнал и снова посмотрела на окно. На стекле еще виднелись белесые следы от клея, который вечером держал записку.
Я перечитывала ее снова и снова перед сном – от воспоминания об этом на душе потеплело, но что-то странное во всей окружающей обстановке не давало покоя.
– Софья! – послышался мамин голос за дверью. – Да стой ты! Подожди!
Я осторожно спустила ноги с кровати и зевнула. На столе стояла ваза с желтыми тюльпанами. Откуда она здесь? Кто ее принес? Мама? Но когда?
– Со-о-фья!
И вообще, что мои мать и сестра делали дома утром в понедельник?
Мама уезжает на работу в 6.30, а Софья отправляется в школу в 7.20 на спецкурсы по подготовке к экзаменам. Обычно я просыпаюсь в полной тишине, и первым звуком, нарушающим ее, становится шум включаемого мной компьютера.