Я игрушка в элитном заведении для богачей. Товар. У меня нет права ни на что. Мое дело развлекать и угождать. Я думала это конец, пока меня не перекупил другой член клуба.
У него личные счеты с моим бывшим владельцем. А я — разменная монета, орудие мести в игре. Однако новый хозяин хочет от меня страсти, а не покорности.
И он мой шанс на побег. Ведь дома осталась маленькая сестра, которой грозит та же участь.
Пролог
— Хоп! — мы сталкиваемся в темном коридоре, ведущим с кухни в зал, где ждут мужчины.
Он придерживает меня за плечи.
— Такая неосторожная, — в его глазах сквозит лукавство и что-то вроде инстинкта охотника.
Я делаю неловкий шаг назад. Каблук подворачивается. Сердце в бешеном ритме заходится в груди. Руки потряхивает от нервной дрожи так, что стеклянные бокалы на подносе бьются друг о друга, издавая тонкий мелодичный звук.
Выдыхаю.
Для обычной девушки это была бы ничего не значащая ситуация. Вывернутся, пройти мимо и забыть. Или дождаться извинений. Ведь это он, готова покляться, специально сделал так чтобы мы столкнулись.
Но я давно уже не обычная. С тех пор как попала в закрытый мужской клуб.
Здесь у девушки есть Хозяин и трогать чужую собственность запрещено. Он должен об этом знать. Но за любую провинность все равно отвечать мне.
К счастью, он выпускает мои плечи. Я в панике оглядываюсь по сторонам. Как хорошо, что нас никто не видел!
Но тут он делает еще более страшную вещь — ловит мой подбородок пальцами.
— Говорят, ты самая дорогая девочка клуба, — он приподнимает мое лицо и жадно рассматривает меня, нет, пожирает глазами.
Я замираю. Попадая в это место, ты добровольно отдаешь себя в лапы здешних мужчин. За это очень хорошо платят родственникам.
Но этот хотя бы внешне мне приглянулся. Высокий, холеный блондин с холодными голубыми глазами. Смотреть на него не противно. Я передергиваю плечами. Во всем этом ведь должно же быть что-то приятное и мне?
Хозяин не разрешает мне подходить близко к другим. Сейчас мне ужасно хочется нарушить правила, ведь здесь нас никто не видит. Потому что за все то время что длится наш контракт, я смертельно от него устала.
Мне всего девятнадцать, но мне кажется в моей жизни уже ничего и никогда не будет хорошо.
Блондин поворачивает мое лицо из стороны в сторону.
— Красавица, — одобрительно заявляет он. — Я давно хотел в близи посмотреть. Совершенство.
Я стройная, высокая, рыжая с почти прозрачной кожей и россыпью веснушек на скулах.
Я долгое время терпела намеки отчима на мою бешеную сексуальность. Когда мне было восемнадцать, мать умерла, и он попытался насильно сделать меня своей. Мы с парнем заявили в полицию. На следующий день я оказалась в клубе.
Отчим богат, но в последнее время у его фирмы были долги. Как выяснилось, он обладал нужными связями. За такую шикарную шлюху как я, платят очень дорого. Он выкрутился, а я пропала.
Вдалеке хлопает дверь, я вздрагиваю и шиплю:
— Отпустите!
В клубе девушке запрещено что-либо требовать или хотеть. Ей имеет право распоряжаться только ее хозяин. Этот мужчина не смеет меня трогать.
Блондин выпускает меня.
Я опускаю голову и свободной рукой поправляю прическу. Нужно уйти скорее. Я не раз слышала про девушек, получавших наказания из-за несдержанности здешних мужчин.
Блондин неожиданно придерживает мой поднос. Это помощь?
Мы встречаемся взглядами. Нет, это все для того, чтобы удобней было пялиться в декольте.
В глазах блондина похоть. Я научилась читать это по мужским лицам. В клубе все смотрят так, и мой Хозяин иногда выводит меня на их общие встречи. Как сейчас. Самая дорогая девочка — я этого не знала. Теперь я понимаю почему Хозяин так любит хвастаться мной на их общих собраниях. Во рту мерзкий привкус.
Забираю поднос и не успеваю отпрянуть, как палец блондина касается моей нижней губы, скользит по ней.
По спине ползет липкий страх. Хозяин убьет меня если узнает. Со всей силы упираюсь ладонью ему в грудь, пытаясь освободиться.
Блондин делает неловкий шаг назад, и смотрит на свою одежду.
— Ты испортила мне рубашку, — хмыкает он.
На белоснежной ткани, и правда, пятно от виски.
Неподчинение — худший проступок для девушки. Меня тут уже приучили отвечать за малейший промах.
Смотрю на поднос: ни капли.
Неужели это он сам?
— На первый раз прощу, — говорит он и от его жалости только гаже.
Я припускаю вперед, чтобы скорее закончить с этой сценой.
Утираю губы, входя в зал, так как все еще ощущаю на них прикосновение блондина. В нем не было привычной мне жестокости, хотя оно, как и все тут, отдавало похотью и безразличием к моим чувствам.
Я просто товар, за который они соревнуются на своих аукционах. Когда меня привезли сюда, эти звери чуть не подрались за то, чтобы заключить контракт на меня. Сволочи.