Главная проблема финского общества второй половины XIX – начала XX в. заключалась в одностороннем развитии экономики. Около 70 % всего населения получало свой доход от занятий сельским хозяйством и лишь 10 % – от промышленности и ремесла [18] . Стабильность сложившегося сельского общества была подорвана экономическими реформами 1860 – 1870-х гг. и быстрым ростом населения, начавшимся уже в первые десятилетия XIX в. К 1870 г. число жителей Великого княжества Финляндского выросло более чем вдвое по сравнению с началом столетия – с 863 тыс. в 1810 г. до 1 млн 770 тыс. в 1870 г. В период с 1870 по 1910 г. население увеличивалось примерно на 300 тыс. человек за десятилетие и к началу Первой мировой войны достигло 3 млн человек [19] . Такое перенаселение не могло не сказаться на уровне жизни людей, прежде всего в деревне, где возможности для развития были сильно ограничены существующими законами. Хозяйство при наследовании не дробилось, владельцем земли становился лишь кто-то один из многодетной крестьянской семьи, остальные должны были искать пропитание на стороне. Промышленность и небольшие финляндские города не могли обеспечить достаточное количество рабочих мест, и одним из выходов для безземельного населения была эмиграция.

К концу 1880-х гг. «американская лихорадка» охватила практически все западные губернии Финляндии, прежде всего жителей Похьянмаа – северных приботнийских территорий. Связано это было с тем, что здесь не было крупных промышленных центров для привлечения избыточного сельского населения. Традиционные занятия жителей губерний Оулу и Ваза – дегтеварение, кораблестроение, лесопереработка – в течение XIX в. пришли в упадок: в большинстве районов Ботнического побережья не осталось пригодных для промышленной вырубки лесов, а деревянные парусные корабли были вытеснены металлическими паровыми. Неудивительно, что из 302,8 тыс. эмигрантов, покинувших Финляндию в 1870–1914 гг., жители этих губерний составляли 68 % (206 тыс. человек) [20] . Мобильность населения подстегивалась рассказами финских моряков, возвращавшихся из плаванья и расхваливавших условия жизни и работы в Соединенных Штатах, а также письмами родственников и знакомых, уже переселившихся в Америку [21] .

Соединенным Штатам Америки действительно было что предложить иммигрантам. Раздача практически даром по Гомстед-Акту 1862 г. земель на западе, местное население которых было незадолго до этого переселено в резервации, казалась фантастической сказкой для голодных крестьян Старого Света. «Золотая лихорадка» в Калифорнии и на Аляске порождала надежды на быстрое и легкое обогащение. Свобода предпринимательства и обилие работы на рудниках и шахтах Мичигана и Миннесоты, в портах городов Великих Озер, на железнодорожном строительстве, на лесоперерабатывающих заводах – всё это было серьезным аргументом для переезда в страну с такими возможностями.

В 1880-х гг. в Северную Америку из Финляндии эмигрировало примерно 25 тыс. человек [22] . В дальнейшем к потоку из западных губерний присоединились жители центральной и восточной Финляндии. Лютеранская церковь и власти княжества осуждали эмиграцию, пытаясь всячески препятствовать оттоку населения из страны, однако никакие принятые меры не помогали [23] . Пик эмиграции пришелся на 1902 г., когда случился неурожай, а над финскими юношами впервые нависла угроза прохождения военной службы в российской армии [24] . Тогда страну покинуло 23 тыс. человек. В целом с 1880 по 1910 г. из Финляндии в Америку выехало около 280 тыс. человек [25] , а к началу Первой мировой войны общее число эмигрантов достигло 302 тыс.

Во время войны масштабы эмиграции из Финляндии были незначительными, а в начале 1920-х гг. серьезным образом изменилась иммиграционная политика США. В 1921 г. американский конгресс принял чрезвычайный иммиграционный акт, который установил ежегодную квоту иммиграции из европейских стран в 350 тыс. человек. Более того, квоты были установлены и по отдельным странам. Они рассчитывались на основе переписи населения 1910 г. и не должны были превышать 3 % от общего числа иммигрантов данной национальности, проживавших в США в 1910 г. Новый иммиграционный закон 1924 г. снизил годичную квоту европейской иммиграции до 164 тыс. человек и ограничил ежегодную норму переселенцев до 2 % от общего числа иммигрантов той или иной национальности, проживавших в США в 1890 г. В результате квота финнов была снижена до 471 человека в год (по закону 1921 г. она составляла 3921 человека в год) [26] .

После принятия этих законов основной поток финской эмиграции переориентировался на Канаду. Если с 1901 по 1920 г. в Канаду приехало чуть больше 20 тыс. финнов, то с 1921 по 1930 г. число финских иммигрантов составило уже 36 тыс. Половина из них прибыла в Канаду перед самой депрессией – 18 448 чел. за 19261929 гг. Не успев как следует обосноваться, эти новые иммигранты стали наиболее уязвимой частью диаспоры во время экономического кризиса [27] .

В целом из общего числа финнов, эмигрировавших в Северную Америку в 1870–1930 гг., примерно 63 % составляли мужчины, около 70 % переселенцев были в возрасте от 15 до 34 лет, почти все они (на 90 %) были сельскими жителями [28] . Примерно треть эмигрантов вернулась из Америки на родину. Согласно данным переписей, в 1930 г. в США проживали 320 500 финнов (как родившихся в Финляндии, так и их детей), в 1931 г. в Канаде – 43 600 [29] .

Иммигранты селились преимущественно в тех районах, где климатические и географические условия были схожи с их родными. В США больше всего финских переселенцев обосновалось в штатах Мичиган и Миннесота (41,2 % всей финской диаспоры в 1930 г.); в Канаде основным местом их расселения стала провинция Онтарио (62,3 % в 1931 г.) [30] . Мужчины работали на шахтах и рудниках, лесозаготовках, на строительстве железных дорог, многим удалось устроиться рабочими на крупные заводы и фабрики или создать свою ферму; финские женщины были востребованы в качестве прислуги.

Ааррэ Лекандер, первенец в семье канадских финнов Валтера и Ауне Лекандеров. Провинция Саскачеван, Канада. Фотография сделана летом 1931 г., за несколько месяцев до отъезда семьи в СССР. Из личного архива В. В. Лекандера

Вместе с тем интеграция в новое общество оказалась для финских иммигрантов достаточно сложной. Финны натурализовались медленно, прежде всего из-за того, что им трудно давался английский язык. По этой причине они старались сохранить тесные связи внутри своей диаспоры, расселяясь компактно и создавая многочисленные церковные и общественные организации, общества, клубы, коммуны, где могли использовать родной язык. Многие из переселенцев рубежа веков так и не освоили английский, всю жизнь вращаясь в финноязычной среде. Лингвистические контакты между иммигрантами и их англоязычными соседями привели в 19201930-х гг. к формированию нового креольского языка, так называемого финглиш (Finglish). Из финского языка он заимствовал грамматическую структуру, а из английского – словарный запас, в результате чего получались фразы вроде «karalla raidemme daun-taunille» [31] , звучавшие для окружающих весьма экзотично. Местное население оценивало финнов как довольно странных, непонятных людей, живущих в своем замкнутом мире [32] .