(В том месте, где Михалков говорит, что взгляды Солженицына пришли в столкновение со взглядами большинства членов СП, Александр Исаевич справедливо заметил на полях статьи: "А общество где же?")

В статье Михалкова была еще такая фраза: "Идейно незрелый писатель это писатель (пусть даже талантливый!), который не достиг уровня передового общественного сознания".

На следующий же день Би-би-си дало беседу Мориса Лейти в связи с новыми советскими доводами, оправдывающими то, как советские органы власти поступают с писателями, которые не соглашаются с ее идеологической линией. Морис Лейти замечает: "Михалков говорит, что взгляды Солженицына, основанные на его мировоззрении, противоречат взглядам большинства добровольной организации советских писателей и выраженных в уставе Союза советских писателей. Именно поэтому Солженицына исключили из Союза". Морис Лейти считает, что высказанное Михалковым признание того факта, что писатель может быть признан одаренным, даже если он ошибается в идеологическом отношении, является "более прогрессивным подходом", чем огульное осуждение сталинских времен". Однако он находит, что в этом подходе нет ничего нового. Аналогичное произошло и с Б. Пастернаком, литературные качества которого "вряд ли можно отрицать".

Далее Морис Лейти говорит о Солженицыне, что он пишет "с неистовой духовной страстностью; напоминает своим читателям об общечеловеческой и духовной порядочности" - о принципах, от которых советское общество "все еще далеко". Признание, что подавляются произведения одаренного писателя, вызывает у Мориса Лейти вопрос: сколько других одаренных писателей подвергаются такому же обращению? В заключение он говорит: "Одно, однако, бесспорно: какова бы ни была опасность развращенности в результате чрезмерной свободы на Западе, опасность полного падения нравов в результате безоговорочного подчинения официальной идеологии в советском обществе гораздо большая".

В январском номере журнала "Молодая гвардия" печатаются стихи А. Сафронова "Восточная притча":

На культовых колоколах

Все отыграл маэстро моды,

И возопил: "Аллах, Аллах!

Свободы я хочу, свободы!

Пятнадцать лет орал, кричал

Одна была моя забота,

Пятнадцать лет разоблачал

И вдруг остался без работы.

А я еще хочу, еще

Разоблачать хочу повально.

Пока железо горячо,

Хочу лупить по наковальне.

Во мне бурлит младая кровь,

Что злобу всю всосала,

Хочу я бить и в глаз, и в бровь,

По ряшкам, по сусалам.

Я так хочу, я так привык

По праву интеллекта.

Ведь потому мой скорбен лик,

Что я икона века...

О, разреши же мне, Аллах,

Еще в свободной зоне

На культовых колоколах

Лет десять потрезвонить!"

Аллах ответил: "Не могу,

Ты всем уже мешаешь.

Я веру в людях берегу

Ты веру разрушаешь.

Ты людям надоел давно,

Ты скоро канешь в Лету,

Ты что ни скажешь - все равно

К тебе доверья нету...

1 Как известно, А. Солженицын впервые был напечатан семь с половиной лет назад.
– Н. Р.

14 января Генеральный секретарь Европейского общества писателей Дж. Вигорелли направил ряду советских писателей письмо с протестом против преследований А. Солженицына. В числе прочих письмо это получил и Н. Грибачев, который на страницах "Литературной газеты" разразился большой статьей "Слезы на экспорт". Статья эта вышла 18 февраля. Сопоставив даты, Александр Исаевич комментирует на полях: "Месяц колебаний и поисков". "Отпев" Вигорелли за "вызывающе сепаратистский характер" действий, Н. Грибачев, тем не менее, возражает ему и по существу: "Я не принимал непосредственного участия в решении по делу Солженицына, но, во-первых, я целиком это решение поддерживаю, а во-вторых, это решение было единодушно одобрено на писательских собраниях всех наших крупнейших организаций". (Александр Исаевич подчеркивает волнистой линией (знак сомнения) все это во-вторых и на полях замечает: "и не московской и не ленинградской", ибо никакого единодушия там не было!")

Н. Грибачев поражается, что Вигорелли мог "уподобить советских писателей воробьям, которые так и накинутся" на него! (Снова - волнистая линия и на полях вопрос: "Не накинутся, ибо где прочесть?"... ведь письмо Вигорелли наша пресса не опубликовала!
– Н. Р.)

Грибачев обвиняет Вигорелли в "политическом примитивизме", заодно заявив, что Солженицын заработал свою популярность на Западе "главным образом назойливой политической тенденциозностью на сенсационной закваске".

В оправдание заголовка статьи Грибачев пишет: "Вы, господин Вигорелли, буквально льете слезы над судьбой Солженицына. Однако - говорю это Вам вполне искренне - льющаяся из Ваших глаз влага лишь понапрасну испортит Вашу жилетку, если Вы ее носите, так как все обстоит иначе: Солженицын имеет хорошую квартиру, жив, здоров, кроме того... никто не будет чинить ему препятствий, если Солженицын вздумает укрепить своей деятельностью итальянскую или какую-либо другую литературу. Все дороги открыты - в добрый час!"

...Одним словом, дело обстоит замечательно. Но только - с чисто обывательской точки зрения, товарищ Грибачев!

Заканчивается статья так: "Не хочу лицемерить и не шлю заверений в искреннем уважении - "декларация", Ваше письмо и метод их распространения ("И им уже нельзя рассылать?" - комментирует А. И.) ничего похожего на это чувство во мне не вызывает".

Некий Эйхвальд направил Грибачеву открытое письмо, копию которого прислал Солженицыну: "Статьи, подобные упомянутой, не могут оставлять равнодушными честных людей и не должны оставаться без ответа.