"Товарищ Солженицын!

Мы, члены педагогического коллектива средней школы имени С. М. Кирова Мойынкумского района Джамбулъской области, обращаемся к Вам, бывшему своему коллеге, для многих из нас - учителю (только две подписи бывших учеников! Н. Р.), ныне члену Союза советских писателей. Недавно, прочитав статью в "Литгазете"... мы были потрясены фактами, изложенными в статье, и возмущены до предела Вашим недостойным поведением. У нас просто не совмещаются понятия и представления.

Ведь мы знали Вас как действительно человека многоопытного, имеющего высшее физико-математическое образование, следили за Вашими первыми литературными успехами, были рады, что для многих из нас Вы были учителем и коллегой по работе. Как же могло случиться, что Ваши "литературные труды" стали постоянно появляться за границей, причем извращая нашу советскую действительность, а Ваше имя взято на вооружение реакционной западной пропагандой и широко используется в провокационных антисоветских целях? Нам 'просто трудно поверить в то, как мог гражданин Советского Союза, педагог по образованию, измываться над смелыми, чистыми, мужественными подвигами советских героев, чья жизнь была отдана счастливому будущему Родины, над всем тем, чему мы учим и воспитываем подрастающее поколение. А если у Вас чиста совесть, так разрешите спросить, почему Вы категорически не отвергаете попытки зарубежных пропагандистов приписать Вам недружелюбные высказывания о советской литературе и почему нет Вашем настойчивого, открытого протеста против беззаконного опубликования на Западе Ваших произведений? Все зависит от Вас, а нам хочется верить, что Вы одумаетесь и вместе с пародом и партией войдете в новые битвы за торжество коммунизма.

Ваши бывшие коллеги по работе: Черноусова Ф. И., Беллерт Ф. Г., Гисанов Б. Г., Баданова А., Нусс В. А., Сорокина Л. П.

Ваши бывшие ученики Шмидт Е. И., Жанабаев Амангельды"1.

1 Коллеги и ученики по работе в Кок-Тереке, ноябрь 1968 года.

На это письмо Александр Исаевич ответил, направив одновременно копию в Джамбульское облоно. Я приведу ответ почти полностью, ибо он фактически является ответом "Литературной газете".

"Уважаемые коллеги и бывшие ученики Фрида Ивановна,

Фридрих Генрихович, Виктория Нусс, Байрам Гасанов, Лиза Шмидт,

Амангелъды Жанабаев!

Ваше письмо и удивило, и огорчило меня.

Удивило, между прочим, тем, что оно написано не после июньской статьи и даже не в начале учебного года, когда Вы собрались из отпусков и могли ту статью обсудить, - а еще двумя месяцами позже...

Огорчило тем, что Вы не очень-то внимательно прочли статью "Литгазеты", не заметили ни ее странностей, ни ее умолчаний, ни ее искажений (не все, но кое-что Вы могли заметить), тем не менее не поколебались принять на веру выводы анонимных авторов статьи (почему они не подписа-лись, подумайте? потому что не хотят потом краснеть перед историей) и обратились ко мне с довольно резкими выражениями.

Не буду подробно говорить о мелких передергах статьи:

– что из командира фронтовой разведывательной батареи я там сделан командиром как бы тыловой ("зенитной");

– что мое заключение представлено (словами "отбывал наказание", а не "подвергался необоснованным репрессиям") как законное;

– что я на фронте был "последние годы" (с конца 1942-го по февраль 1945-го - это "последние"...).

Но посмотрите, сколько других явных странностей или умолчаний:

1. Меня обвиняют, что я "не принимаю участия в общественной жизни Союза писателей". Но куда ж более "принимать участие", как послать IV Всесоюзному съезду СП принципиальное программное письмо, касающееся всей деятельности Союза СП! Письмо это упоминается в статье - кстати, впервые и как будто всем известное. А между тем секретариат СП и "Литгазета" утаили его от читателей. Оно никогда не было ни напечатано, ни оглашено на съезде. Если оно содержит неверные уязвимые положения - вот бы его и напечатать, и уличить меня в ошибках. Но его утаили, потому что НА НЕГО НЕЧЕГО ОТВЕТИТЬ. Потому и было оно послано "по 250 адресам", да не "разным", а - писателям лично и в редакции литературных газет всех наших республик, чтобы литературные работники все-таки прочли его. В одном-то экземпляре его бы сразу спрятали.

2. Если моя запись секретариата сделана "тенденциозно и крайне необъективно" - что мешало секретариату опубликовать ПОЛНУЮ СТЕНОГРАММУ указанного заседания и таким образом опровергнуть меня? То, что истинное содержание заседания НЕ В ПОЛЬЗУ СЕКРЕТАРИАТА, СП.

3. Вы можете видеть, что мое письмо в "Литгазету" с протестом против печатания "Ракового корпуса" за границей написано 21 апреля, "Литературная же газета", цедя сквозь зубы, печатает его ЧЕРЕЗ ДЕВЯТЬ НЕДЕЛЬ. Почему??? В апреле еще только появились первые отрывки в газетах, еще можно было все остановить, повесть стала появляться в Европе лишь летом. Зачем же. было ДВА МЕСЯЦА держать мое письмо в тайне? Затем, что кое-кто в секретариате, так и хотел: чтобы повесть появилась не у нас, а на Западе, и тогда можно будет утаить ее от нашего читателя.

4. "Литгазета" распространяется о "Пире победителей", написанном в лагере 20 ЛЕТ НАЗАД, никогда никому не показанном, выкраденном с места хранения и ТОЛЬКО ТАК ставшем известным и ТОЛЬКО ТЕМ, кто его захватил, никому больше ни у нас, ни на Западе. Автор протестует против оглашения этой пьесы - так о ней "Литгазета" охотно рассуждает.

5. Напротив, автор настаивает, чтобы были напечатаны его романы: "В круге первом" и "Раковый корпус" - так их всячески скрывают от читателя. Например, что Вы могли понять о них из статьи "Литгазеты"? Какое время они описывают? какой круг персонажей? место действия? какие проблемы поднимают? каков их объем? каков язык их? удались они или не удались художест-венно? Вы ничего не узнали об этом! И вам достаточно в 1968 году (не в 1937-м), что анонимный автор статьи, которого Вы никогда не найдете и не узнаете, назвал один мой роман "злостной клеветой"! Вам этого достаточно, чтобы уже не сомневаться, что так оно и есть. Вот так, друзья, повторяется история. А потом будете когда-нибудь, через 10-20 лет говорить: а мы поверили... а мы не знали!