— Семь фунтов двадцать. — Она оторвала листочек, а старший инспектор полез за бумажником. — В кассу, пожалуйста, — попросила девушка, составила грязную посуду на поднос, подняла его легко, как перышко, и уплыла.

Барнаби посмотрел ей вслед. У нее были прекрасные волосы, сияющий водопад до талии. Он подумал о Калли. Как там она? Придет ли ей в голову послать открытку до конца гастролей? Может, и нет.

Он протянул руку и попытался взять счет, который сержант изучал с некоторым недоверием.

— Что с вами?

— В столовой за эти деньги мы могли бы взять две порции сосисок, яйца, жареную картошку, две порции бейквеллского пирога, суп и чай.

— Верно, — Барнаби натягивал пальто, — но мы не узнали бы, как они называются по-французски, верно?

Они пристроились в конец очереди к кассе, изысканному, кованому устройству, которое старомодно звякало, выдавая сумму. Совершенно не цифровой стиль. Вид у Троя по-прежнему был огорошенный.

— За счет конторы, Гевин.

— Очень мило с вашей стороны, шеф.

— Отнюдь нет. Воспользуюсь нашей скидкой. Восемь фунтов на напитки.

— С сегодняшнего дня, — объявил маленький Бор, — хочу, чтобы друзья называли меня Бунтарь.

— Да нет у тебя друзей.

— А вот и есть, — хотя голос Борэма звучал уверенно, лицо у него было смущенное, — просто я пока не знаю, кто они.

— Ты ж непрошибаемый, как эт самое у монашки, — сказал Дензил.

Произнося это, он чувствовал себя носителем узурпированной у Брайана власти. Труппа решала для себя вопрос, что важнее: сила или популярность. Как и следовало ожидать, оказалось, что популярность никуда не годится.

— Первое, что ты должен сделать, — сказал Ворот, иллюстрируя выбор силы, — это послать ответку.

— Быстрота плюс неожиданность и трах во все дырки. — Том разрубил воздух ударом каратиста. — Но главное — быстрота.

— Точно, — согласился Дензил. — Никогда не трахай завтра того, кого можешь трахнуть сегодня.

— Тогда, — подвела черту Эди, откидывая назад буйную мандариновую гриву, — будет тебе респект.

Брайан вздрогнул в упоительном страхе при мысли о высвобождении всей этой дикой энергии, безудержной, иррациональной, оглашающей ревом субботнюю ночь, бьющей бутылки, прыскающей краской из баллончика на машины, погружающей подбитые железом ботинки в мягкую, незащищенную плоть. А он в это время нежится дома под одеялом, в тепле и уюте.

— Ненавидеть людей, — говорил Дензил с улыбкой, которая блуждала по лицу, не достигая губ, — полезно. Дает цель в жизни.

— Точняк, — согласился Ворот. — Я лично годами бы ненавидел.

Брайан знал, что положение учителя обязывает его протестовать против этих проявлений деструктивного аморализма и прочесть им небольшую духоподъемную проповедь. Вы только вредите себе такими настроениями. (Неверно.) Что было бы, если бы мы все делали что вздумается? (Мир был бы в сто раз интереснее. Вот что!). Он ничего не сказал.

— Интересно, а каково это — убить кого-нибудь?

— Я был близок к этому. Очень близок.

— И я. — Маленький Бор уклонился от занесенной над ним руки Дензила.

— У моего папаши брат работал на букмекера, а тот ему не заплатил. Сейчас сидит. И будет мотать срок, сколько Ее Величество пожелает, а это реально круто [48] . — Ворот объяснил, почему это реально круто.

— Ты говоришь ерунду! — Брайан наконец созрел для протеста. — Ты даже увидеть королеву не можешь! Так, нам действительно пора продолжить. Осталось меньше десяти минут.

— Они хоть продвинулись с этим убийством, Брайан? — спросила Эди.

— Не так уж далеко, насколько мне известно.

— Они спрашивали вас, что вы делали, когда его убивали? Ну, типа, есть ли у вас алиби.

— Они всех спрашивали.

— Представляете, совсем рядом с вами, по соседству…

— Вы слышали, как он кричал, Брайан?

— Нет!

Брайан, которому представилась тошнотворная картина, побледнел и попытался вернуть себе инициативу. Он уже хотел пригрозить, что уйдет, потом вспомнил, чем его угроза обернулась в последний раз: это их как ветром сдуло, он даже договорить не успел. Потом три недели упрашивал снова собраться.

— Ну, так что же вы делали?

Брайан взглянул на Эди. Несмотря на крутые повороты в разговоре, он точно знал, что она имела в виду, когда спросила. Клэптон нахмурился, как будто не мог припомнить. Как будто это не отпечаталось навеки в его сердце.

— Проверял контрольные. Крепко спал. Одно из двух.

— Надеюсь, вы можете это доказать, — сказал Дензил.

— Его жена подтвердит. Правда?

— Они прикроют друг друга.

— Я бы не удивился, — выдал Том, послюнив палец и пригладив шелковистые волоски на предплечье, — если бы они обтяпали это вместе.