— Сиди тут, я сейчас быстренько в туалет схожу и поедем домой, — велела она, открывая двери уборной и одновременно нажимая на кнопку вызова. Дочка Яна должна была прятаться рядом, и, если нет курильщиков, она быстро заберёт пасынка.

Так и случилось, когда Люба вышла, Максима на стуле не было, а в туалет создалась очередь из трёх женщин с детьми.

— Максим?! — испуганно вскрикнула она. — Вы мальчика маленького в синей куртке не видели, полтора годика ему, тут на стуле сидел?

— Я видела, какая-то тётка с ребёнком выходила. Вот выч мамаша, дура. Кто же такого кроху одного оставляет? В полицию звоните быстрее. Тут же камеры кругом, — заявила одна из женщин.

Люба выбежала на улицу.

— Максим! Максим! — крикнула она во всю глотку, потом побежала будить Машу, настраивая себя на нужный лад.

Когда будила кухарку, слёзы уже лились рекой, она сбивчиво объясняла Маше, что мальчика украли. Что она вызвала полицию и не знает, что делать. Маша с трудом проснулась, сообразила, что произошло, и начала причитать на все лады.

Полицейские приехали довольно быстро. Выслушали заплаканную мачеху.

— Как же так, я только в туалет, а он пропал, — сокрушалась Люба заламывая руки.

Уж кого, а невинную и святую Люба умела изобразить всегда. Молоденький лейтенант успокаивал. Тучный и низкорослый капитан предложил пройти в комнату охраны и посмотреть записи камер наблюдения.

Маша была в шоке, каким-то образом Максима украли, к тому же она отчего-то уснула дорогой и даже глаза продрала с трудом, когда хозяйка примчалась. «Как же так? Как не углядела? Как не спасла? Что я теперь Владимиру Сергеевичу скажу?» — сокрушалась она, пялясь в монитор, выглядывая из-за спины низенького мужика в форме.

— Вот, смотрите, входит девушка. Камера ей в спину, а впереди почему-то камеры нет, — произнёс лейтенант.

— Она есть, но сразу за углом. Когда человек выходит из этого коридора, его видно, — заверил охранник.

— Видно. Что тут видно? Забрала и пятясь задом ушла назад. Кроме спины ничего нет. Может, вы по одежде её опознаете? — спросил капитан.

— Это нянька наша. Вчера инцидент был с участием полиции. Там её адрес, наверное, есть. Маш, ну глянь, это же Сенька. Шляпа эта её дурацкая и пальтишко. Утонченный девятнадцатый век. Она украла, больше некому. Я же её уволила вчера, и даже шмотки её с курьером передали. Найдите Максимку, пожалуйста, — жалобным голосом тараторила Люба, смахивая слёзы.

— Да, одежда похожа и рост такой же. Неужели это действительно Арсения, господи, не может быть?! — воскликнула Мария, прикрывая рот рукой.

— Николай Иванович, распечатайте мне вот этот кадр и этот. А у вас есть фото пасынка, Любовь Юрьевна?

— Да, в телефоне. Могу переслать, — шмыгнула носом Люба.

Маша тяжело осела на стул у стены. Хотелось написать Арсении и сказать о том, что случилось. А вдруг ребёнок у неё? Тогда она только спугнёт, и ребёнка перепрячут. Но зачем ей красть малыша, тем более при брате? Сердце тревожно стучало, за Максимку было неспокойно, ещё и голова, как назло, кружилась. Мария взяла себя в руки и увидела, как хозяйка сидит за столом вместо охранника и на скорую руку пишет заявление о пропаже.

— Езжайте домой, девушки. Мы сейчас узнаем адрес Калининой у следователя Вохромейцева и тут же поедем к ней. Будем держать вас в курсе поисков. Вы телефон мужа написали? Отлично.

— Любовь Юрьевна, вы переволновались, может, не будете садиться за руль? Есть же услуги платного водителя, — забеспокоилась Маша, выводя шатающуюся хозяйку из кабинета охраны.

— Да, ты права. Маш, позвони сама, в моём телефоне номер есть. Что-то плохо мне.

— Может, в больницу? Нет, лучше домой. Вдруг Максимку быстро найдут.

Маша кивнула головой и повела хозяйку на свежий воздух, поддерживая под руку, хотя у самой состояние было не лучше.

Арсения с самого утра рвалась вернуться в дом Полонских, но Султан её остановил. Лезть на рожон к такой неадекватной женщине было нельзя. Султан удивлялся, как этот Володя умудрился жениться на такой, да ещё и ребёнка с ней зачать.

— Сана, я обещаю, что мы сможем увидеть малыша. Позвоним Марии по видеосвязи. А пока твой телефон заряжается, будь добра, сядь и позавтракай. Парни уже поели, — Султан поставил на стол тарелку с кашей.

— Вот вечно ты так. Я же не заложница. Имею право сама передвигаться в пределах города.

— Имеешь. Но пойми, этот мальчик для тебя никто. Он же не твой сын? Ты была просто его няней. Я так думаю, что тебя даже на порог дома не пустят.

— Пустят, я позвоню Владимиру, и он прикажет пусть. Я обещала позаботиться о мальчике, пока его нет. Сам же говоришь, что от Полонской можно всего ожидать, — Арсения села за стол, но кусок в горло не лез.

Помешав кашу, она съела одну ложку и отодвинула тарелку. Почему-то на душе было тревожно, как будто что-то должно произойти.